т перегруппировку и подтягивают резервы для нового наступления.
Командир ландсвера майор Флетчер решил опередить противника. Поставив в авангарде ударный отряд Мантейфеля, он неожиданно атаковал среди ночи. Уже к четырем утра части ландсвера прорвали боевые порядки большевиков и форсированным маршем двинулись к Риге, чтобы занять мосты через Даугаву раньше отступающих вражеских войск. Из Митавы по реке отчалила флотилия из вооруженных буксиров и пассажирских пароходов. Русский отряд и латыши пошли севернее, обходным путем. А южнее выступила Железная дивизия Бишофа. К двум часам дня ударники Мантейфеля и бронемашины Бишофа с разных сторон ворвались в город.
Большевиков в Риге застигли врасплох. В этот раз они и не помышляли о приближении белых, а те были уже на окраинах. На тех, кто пытался доложить об этом по телефонам в центр города, обрушивалась ругань начальников, требования прекратить панику и угрозы расстрелять за "распространение панических слухов". Очевидица писала: "Перегнувшись в окно, мы увидели… Боже, глазам не верится! Отряд немецких «фельдграу» в касках с ружьями шел по нашей улице. (Балтийский ландсвер состоял на снабжении у Германии и носил, независимо от национальности, немецкую форму. — Прим. автора.) Через пять минут все, что было в доме — стар, млад, интеллигент, простолюдин, богатый, бедный — выбежало на улицу встречать своих спасителей. Они еще нам кричали не выходить, подождать, запереть окна и двери, так как еще идет стрельба, но никто не обращал внимания на эти предложения. "Спасены!" — вырвался, как один, крик из сотен грудей. Плакали и смеялись от радости".
Лейтенант Мантейфель с горстью ударников бесстрашно врывался на автомобиле в части города, еще занятые большевиками, освобождая из тюрем заключенных. В одну тюрьму ему удалось успеть вовремя, чтобы спасти всех. В другой многих заключенных в последние минуты успели перебить. Пуля одной из латышек женского палаческого отряда сразила и самого Мантейфеля. Немецкие отряды занимали город с запада, а с севера к 6 часам дня в Ригу вступил русский отряд и латыши. Операция завершилась полным разгромом большевиков. В окружение попала их фронтовая группировка и все, что находилось в Риге, не успев сбежать. Деморализованные войска бросали оружие, старались разбежаться и толпами сдавались в плен. Преследование красных частей, сумевших уйти, продолжалось до реки Лифляндская Аа (Гауя).
В Ригу переехали иностранные военные миссии, правительство Недриса. Прибыла и американская продовольственная комиссия, сразу организовавшая кухни для детей и начавшая снабжать население давно не виданным здесь белым хлебом. Кн. Ливен в докладе командованию писал:
"Впечатление при взятии Риги от душевного и физического состояния горожан было удручающее. Рассказы о большевистском режиме, о терроре и о лишениях превосходили все, что проникло до тех пор в печать. Рассказы эти подтверждались при находке массы расстрелянных и изуродованных трупов. К всем бедствиям присоединились форменный голод и эпидемия тифа".
В Ревеле (Таллине) находился в это время глава всех союзных миссий в Прибалтике английский генерал Гоф. Как впоследствии выяснилось, официально его миссия должна была состоять при Юдениче, точно так же как состояли иностранные представители при Деникине и Колчаке. Реально же Гоф выступил в роли единовластного распорядителя всего края, причем Юденич был у него всегда последним в очереди. Это объясняется многими факторами. И спецификой фронта, полной зависимостью здесь белогвардейцев от иностранцев. И личностью главнокомандующего — ни Деникин, ни Колчак, ни Краснов не потерпели бы и десятой доли выходок Гофа. Объясняется это и внешней политикой Великобритании — в Прибалтике вовсю перекраивались карты государств, и, соответственно, шла борьба за сферы влияния. А в этой борьбе Англия противопоставляла себя уже не только Германии, но и будущей России. Наверное, многое объясняется и личностью самого Гофа, постоянно проявлявшего недоброжелательство в отношении России. Но опять же при Омском или Екатеринодарском правительствах такой «друг» вряд ли задержался бы, а Юденич вынужден был терпеть его не только «при», а «над» своим штабом.
Одна из «инициатив» Гофа касалась Балтфлота. Он стал далеко не тот, что в 17-м. Самая буйная часть матросов схлынула по фронтам гражданской. Остальные дурели от безделья и разлагались в Кронштадте, куда стянулись корабли из других русских баз, Ревеля и Гельсингфорса. Многие начинали браться за ум, видя результаты того, что натворили. В 18-м, когда разоружали ненадежные части старой армии, пришлось разоружать и «ненадежные» корабли. Причем для этого даже не нашлось «надежных» специалистов — замки орудий и приборы просто ломали кувалдами. Зрело недовольство советской властью, ряд кораблей стали готовить переход к белым. Но когда перешли первые два миноносца, англичане… передали их Эстонии. Другие корабли повторять их опыт уже не решились.
А Гоф, вместо того чтобы способствовать привлечению колеблющихся моряков на белую сторону — что гарантировало бы успешный поход на Петроград, — принял решение уничтожить Балтфлот. Устранить потенциального конкурента Британского флота, кому бы он ни принадлежал в будущем. В мае англичане атаковали Кронштадт торпедными катерами. Ничего путного из этой затеи не вышло. Красные потеряли один крейсер, британцы — эсминец и подводную лодку. С той и другой стороны погибли несколько барж и катеров. Зато русские моряки озлобились. О переходе к противнику уже не могло быть и речи.
Начались бои на сухопутном фронте. Границу с Эстонией по обе стороны Чудского озера прикрывали два боевых участка большевиков, Нарвский и Псковский. 13 мая отряды Родзянко прорвали оборону под Нарвой и ступили на землю Петроградской губернии. Автоматически выходя из подчинения эстонского командования и… автоматически снятые со снабжения эстонской армии. Через четыре дня, разгромив красную стрелковую бригаду Николаева, взяли Ямбург (Кингисепп), а 25.05 отряд Балаховича ворвался во Псков, выбив оттуда большевистские части. Красный фронт зашатался. Этот участок считался спокойным, войска здесь стояли далеко не лучшие. Они начали отступать на Лугу, сдавались в плен и переходили к белым целыми подразделениями.
Советское правительство на эту победу белых отреагировало точно так же, как на победу Пепеляева у Перми. Из Москвы в Петроград примчалась комиссия во главе со Сталиным и заместителем председателя ВЧК Петерсом для расследования и принятия мер. 27.05 Ленин писал Зиновьеву и Сталину:
"…Просьба обратить усиленное внимание на эти обстоятельства, принять энергичные меры по раскрытию заговоров", а 31.05 Ленин и Дзержинский выпустили воззвание "Берегитесь шпионов!", фактически провозглашавшее новую волну красного террора. Дать такие указания да еще таким исполнителям? Конечно же, весь Петроград вверх дном перевернули. Число жертв их репрессий, разумеется, неизвестно. Но о размахе можно судить хотя бы по тому факту, что для одной лишь акции повальных обысков и арестов, произведенных 12–13 июня, были привлечены свыше 15 тыс. вооруженных рабочих, солдат и матросов — это не считая штатных чекистов.
Но как раз в разгар этой акции (не исключено, что она-то и послужила толчком) восстал гарнизон форта "Красная горка", охранявшего южное побережье Финского залива. Возглавил восстание поручик Неклюдов. К нему присоединились форты «Обручев» и "Серая Лошадь". Арестовали 350 комиссаров и коммунистов. Момент для развития белого наступления, удара на Петроград был исключительно благоприятным — но использовать этот шанс не удалось. Несмотря на запросы белогвардейского руководства, британские корабли на поддержку восставших не подошли. Возможно, после майских боев опасались открытого столкновения с Балтфлотом. А чем могла помочь армия Родзянко, слабая и численно, и технически? Зато подошли корабли из Кронштадта — линкоры "Андрей Первозванный", «Петропавловск», крейсер «Олег», эсминцы. Начался жесточайший расстрел крупнокалиберной судовой артиллерией. После 52 часов непрерывной бомбардировки гарнизон в составе 6,5 тыс. чел. оставил форты, приведенные в негодность, с богатыми складами вооружения, боеприпасов, провианта. Что смогли, взорвали — и ушли к белым.
В Петрограде спешно проводились «рабочие», "партийные" и «советские» мобилизации, формировались новые части. Подтягивались резервы из Центральной России, войска с других фронтов. И белое наступление остановилось. Следует отметить, что сведениям советских источников об этой операции особенно нельзя доверять. Ведь в Питере верховодил Сталин, поэтому ученые и мемуаристы его времени сильно преувеличили опасность, угрожавшую тогда "колыбели революции". На самом деле, в мае — июне реальной угрозы не было. Войск Родзянко для штурма Петрограда никак не доставало. Даже вместе с эстонцами, на которых опирались белые тылы, в армии до соединения с повстанцами фортов насчитывалось не более 7 тыс. чел.
Совместное выступление со стороны Финляндии так и не состоялось. Юденич пришел, наконец, к соглашению с Маннергеймом — чему, видимо, способствовало приближение президентских выборов. И "военной партии" Финляндии срочно требовались реальные выгоды, которым она могла бы привлечь избирателей. Требования содержали 19 пунктов, в том числе признание независимости Финляндии, значительные территориальный уступки — Кольский полуостров, Карелия. При принятии требований Маннергейм
"рассчитывал склонить к выступлению правительство и страну".
Юденич передал эту информацию Колчаку с просьбой принять требования Финляндии в кратчайший срок. Добавляя, что если не получит своевременно ответа, то возьмет решение на себя. Колчак ответил радиограммой: "Помощь Финляндии считаю сомнительной, а требования чрезмерными"- и запретил Юденичу какие-либо соглашения без его ведома.
Многие белые деятели впоследствии осуждали Колчака за такое решение. Мол, если бы не его патриотическая щепетильность, Финляндия с ее регулярной армией могла бы сыграть решающую роль в походе на Петроград, и тогда судьбы других белых фронтов тоже сложились бы иначе. Но при этом упускается из внимания, что за выполнение своих условий Финляндия ничего конкретного не обещала. Колчаковский министр иностранных дел Сукин в разъяснение этого шага писал командующим: