В данном случае действие основано на фонетическом сходстве двух слов: деркачи (стертые веники) и драться.
Дорогу могли символически перегородить, чтобы испортить конкретного человека, например беременную, но чаще всего таким способом вредили свадебному поезду и молодоженам. На дорогу, где должны проехать молодожены, подкладывали гороховый стручок с девятью горошинами, который считался преградой для лошадей — они не могли двигаться дальше, пока стручок не уберут. Хотя такое действие не вредило напрямую молодым, любое препятствие на пути, не предусмотренное структурой свадебного обряда, считали плохим знаком, который расценивали как препятствие на совместном жизненном пути молодых. Подкладывание горохового стручка обычно сопровождали стандартной формулой: «Девять горошин, десятая — невеста, кони ни с места».
Порчу могли наговаривать на пищу или питье, давали съесть пропитанный змеиным ядом хлеб или колдун настаивал на таком хлебе вино. Порча, наведенная на питье, могла стать причиной возникновения у человека колтуна. Одним из следствий порчи могло стать появление в животе у больного змей, жаб или ящериц, которые там начинали расти, а человек болел и сох. Чтобы жертва не умерла, приглашали знахарей и «знающих» людей, которые могли выманить находящихся в человеке гадов с помощью привлекательной пищи. В витебских селах перед раскрытым ртом такого больного держали зеркало и миску с молоком — лягушек, вышедших из человека на запах молока, убивали, чтобы они не могли вселиться в другого человека.
Умение наводить порчу на строящийся дом приписывали строителям, особенно если они по каким-то причинам были недовольны хозяевами. Наиболее опасен момент закладки дома, потому что он связан с понятием строительной жертвы, которая должна быть положена в основание строящегося здания для его крепости и долговечности. Строители могут заложить дом на чью-то голову — человека, животного или птицы. Это может быть хозяин дома, кто-то из членов семьи или просто оказавшийся поблизости случайный прохожий. Повсеместно существовал запрет подходить близко к строящемуся дому, особенно беременной, чтобы строители не заложили дом на нее саму или на голову ее будущего ребенка.
Хозяйка в курятнике. 1896.
Muzeum Narodowe w Warszawie
Механизм порчи заключался в том, что мастер молча или с заклятьем ударял обухом топора по первому венцу бревен или по центральному бревну, которое держит крышу, или делал на нем зарубки. В заклятье указывали желаемые результаты порчи — смерть или болезнь одного или всех членов семьи, гибель скота. Мастер, который не хотел навредить людям, закладывал дом на голову животного, например собаки, которая вскоре после этого умирала.
Один из наиболее древних способов контактной магии — наведение порчи на след человека или скотины. Для этого колдун вырезал верхний слой земли, на котором отпечатался след человека или коровы, наговаривал на него вредоносный заговор, а сам след помещал в печную трубу (тогда жертва будет сохнуть, как сохнет след в трубе), выносил на перекресток или подкладывал в гроб покойнику. Такую порчу считали наиболее тяжелой для жертвы (обычно она заканчивалась затяжной болезнью или смертью) и плохо поддающейся обезвреживанию.
Крестьянский хозяйственный двор. Конец XIX в.
Muzeum Narodowe w Warszawie
Одной из специфических форм порчи, известных в белорусской традиции, является знос (от глагола зносиць «сносить в одно место»), возникавший при встрече матерей, несших на руках младенцев примерно одного возраста. Такая встреча считалась опасной для одного из детей — он будет слабеть, кричать и может умереть. Подобная участь ждала, в частности, того из младенцев, который окажется ниже другого. Знос представляет собой своеобразный поединок двух матерей, каждая из которых старается поднять или подкинуть своего ребенка выше другого, тем самым перенеся опасность на чужого младенца. При конфликтном сценарии одна из матерей с помощью заговора программирует нанесение вреда чужому ребенку («Пусть мое волчиное съест твое козиное»). При примирительном сценарии встречи одна из матерей могла предотвратить вредоносное развитие событий, предварительно произнеся заговорную формулу с пожеланием добра как себе, так и своей сопернице.
Любовный приворот и отворот — особые виды порчи. Они силой воздействуют на сферу человеческих чувств и имеют целью изменить сознание человека и искусственно внушить ему любовь или ненависть к той или иной персоне. Большинство способов наведения любовных чар основано на принципе мучения, боли, жжения, которые должен испытывать человек, подвергшийся чарам, пока не воссоединится со своим возлюбленным или возлюбленной. Например, для приворота парня девушка брала землю из-под копыта его коня, смешивала ее со своей слюной или менструальной кровью и замазывала в печь, чтобы парня без нее жгло, как огонь жжет эту землю. Особо жестокой формой любовной магии был случай, когда колдун из мести привораживал парня к какой-либо девушке (или наоборот — девушку к парню), а девушке одновременно с этим внушал отвращение к нему, то есть совершал отворот, в результате оба лица из этой пары испытывали тяжелые душевные муки, пока не находился знахарь, который избавлял их от этого наваждения.
Обезвреживание и уничтожение порчи требовало обращения к знахарю (шептуну или шептухе) или колдуну, который владеет приемами нейтрализации зла. Главная задача знахаря — обнаружить место, где скрыт вредоносный поклад, и указать на человека, наславшего порчу. Основным способом избавления от порчи считали заговор — это основной инструмент деятельности знахаря, а потому хранился им втайне от непосвященных. О самом процессе обезвреживания порчи говорили: «шептун отговорил», «знахарь пошептал».
Вот тебе, примерно, положили под хату яйцо. Если найдешь яйцо около хаты или на печи и знаешь, что это не твое [не твои куры снесли], нужно его принести тому человеку, чтобы отговорил, есть такие бабушки, что пошепчут, ничего не будет вредить (с. Радеж Малоритского р-на Брестской обл., 1986 г.).
Поскольку воздействие порчи основано на контактной магии, существовал жесткий запрет прикасаться к вредоносным предметам голыми руками, иначе замышляемое зло перейдет на человека. Источник порчи необходимо было брать и переносить на лопате или на вилах, замотав руку тряпкой.
Универсальный способ уничтожить вредоносные предметы — сжечь их, обычно на костре из осиновых однолетков — однолетних прутьев, выросших в течение последнего года. Таким способом, в частности, уничтожали залом. Сжигать порчу нужно было на меже или на перекрестке, то есть в пограничном пространстве, предназначенном для магических практик, а не в домашней печи, что грозило опасностью жертве порчи. На перекресток принято было выносить всевозможные опасные и просто негодные предметы, которые подлежали ритуальному удалению из «своего», человеческого пространства.
Все потенциальное зло от порчи можно было перевести на того, кто ее сделал, с помощью ответных магических практик, что приводило к болезни, смерти наславшего ее лица или к убыткам в его хозяйстве. К числу экстренных мер по устранению вреда относились короткие заговорные формулы с семантикой отгона опасности и возвращения зла его носителю: «Что думаешь мне, получи себе» или «Нога за ногою, твое лихо за тобою». Считали, что во время уничтожения порчи тот, кто ее наслал, будет мучиться от боли (его будет жечь, колоть, ломать), и он обязательно придет просить что-нибудь (немного соли, хлеба, муки), но ему нельзя ничего давать и вообще нужно следить, чтобы он не смог ничего взять со двора, даже щепку, иначе все усилия по устранению порчи будут напрасны.
Предметы порчи также пускали по текучей воде — это один из общеславянских способов символического изгнания их за пределы человеческого мира. Так поступали с любыми другими ритуальными и сакральными вещами, подлежащими отправке в «иной» мир, — с остатками пасхальной пищи, старыми иконами, высохшими просфорами, стружками, оставшимися от изготовления гроба. Кроме того, порчу можно было закопать на символическом пограничье (меже или перекрестке), положить под камень, предварительно обезвредив святой водой и крестообразно посыпав солью.
Залом (еще его называли завитка, закрутка, завязка, кукла, кукса) — это пучок растущих в поле колосьев, которые ведьма или колдун особым образом скручивали, завивали, связывали узлом или переламывали, сопровождая свои действия вредоносным заклятьем, чтобы причинить вред хозяину поля, его семье и его хозяйству. По своей сути залом это разновидность преднамеренной порчи.
Чаще всего заломы делали в жите, но могли сделать на чем угодно, даже на картошке. Обычно заломы изготовляли целенаправленно, чтобы навредить конкретному человеку (для других людей такой залом был безвреден) или конкретному виду домашнего скота (например, только лошадям или коровам). Но залом могли сделать и на любого человека, который к нему прикоснется или съест хлеб из муки, смолотой из этих колосьев. С помощью залома стремились навлечь болезнь (особенно паралич) или смерть на человека или скотину, но могли воздействовать на плодородие и благосостояние всего хозяйства: урожай конкретного поля, молочность скота. Первое письменное упоминание о заломах в Белоруссии относится к 1661 году. Один крестьянин в Костеневичах обвинялся в том, что сделал своему соседу в поле залом, в результате чего тот умер[32].
Изготовителями залома, как правило, были ведьма или колдун, которые выходили в чужое поле нагими или в одной рубашке, с распущенными волосами и скручивали колосья левой рукой, совершая движения налево, против солнца, произнося при этом заговор.
Завивки во льне, в жите накрест заломаны, положено кусочек хлеба и соли. Ведьмы раздевались догола и шли завивать, чтобы не до пары был куст [то есть в пучке было бы нечетное число колосьев], делали это, чтобы в хозяйстве не велось (с. Ковнятин Пинского р-на Брестской обл., 1981 г.).