рясцы, поэтому решил притвориться спящим. Те остановились над ним и, думая, что он спит, стали рассуждать, как бы проникнуть к нему внутрь, ведь губы у него были плотно сжаты. Тогда одна из них сказала: «Когда он вернется домой, то очень захочет яичницы, а я сяду пылинкой к нему на правое ухо, упаду в ложку, и он меня проглотит — я три года буду в нем гулять. После этого Трясцы пропали. И действительно, когда мужик вернулся домой, он очень захотел яичницы. Жена ему ее приготовила, он сел есть, а сам следит, когда Трясца упадет к нему в тарелку. Когда это случилось, он быстро вынул из кармана табакерку и положил яичницу внутрь, закрыл, завязал как следует суровой ниткой и повесил в печной трубе. Три года провисела лихорадка в табакерке. Когда мужик ее выпустил, она пообещала, что больше не будет мучить людей, а уйдет жить на сухие леса.
Чумной доктор. 1720.
Wikimedia Commons
Эпидемическая болезнь может иметь вид молодой «паненки», появляться в облике высокой и худой женщины в белом или черном покрывале, в виде сгорбленной старухи с клюкой в руке или неясной фигуры в белом, а также может быть и вовсе невидимым существом, присутствие которого в селе ощущают только собаки:
«Кто-то скоро помрет — Нядуга по селу ходит. Это болезнь ходит, поскольку собаки сильно гавкали, вели по селу болезнь. Никто ее не видит. Белая идет, ее собаки видят. Может быть как кот» (с. Барбаров Мозырского р-на Гомельской обл., 1983 г.).
«Моровые девицы», распространяющие эпидемические болезни, выглядят как красивые панны с распущенными волосами, но при этом с зооморфными частями тела (например, с лошадиными или коровьими копытами). Иногда моровая болезнь может принимать вид животного: кошки, собаки, свиньи, сивого коня — тот, кто прикоснется к нему, умрет.
Покажется в глазах — женщина в белом, высокая, вечером. В белом платье. Наша мать рассказывала: «Я сижу, пряду кудель. Месячно, звезды светят, двенадцать часов». Она бедная была и пряла ночью. «На дворе — ух! Мои свиньи из хлева выскочили, как они открыли дверь? Я смотрю: бежит через село такая телушка белая-белая, большая такая, из конца в другой конец села. Я свиней закрыла, прихожу — страшно». То болезнь свинячья была, много их умерло потом (с. Лисятичи Пинского р-на Брестской обл., 1981 г.).
У всех славян есть общие мотивы, связанные с духами моровых болезней, поветрий: в одних сюжетах некая фигура в белом или черном ночью обходит село, стучит в окна домов, вызывает людей по имени — кто откликнется на ее зов, тот заболеет и умрет; в других незнакомая женщина просит возницу подвезти ее в село (часто — переправить на лодке или на спине через реку, служащую границей села), после чего в селе начинается эпидемия или мор скота — только у человека, оказавшего болезни услугу, все домочадцы и скот оказываются здоровыми; в третьих дух болезни заставляет человека носить себя от села к селу на плечах. Например, на западе Гродненской области рассказывали, как человек, ехавший возом в город, посадил к себе в повозку старую, страшную, оборванную женщину, такую худую, что видны были только кожа да кости.
«Ну садись, баба, подвезу!» — «А ты знаешь, кого ты везешь? Я такая баба Холера!» — «А почему ты Холера?» — «Вот увидишь, — говорит, — что тут завтра в городе будет!» — «А что такое?» — «А тут от холеры умрет сорок пять человек!» — «Неужели это правда?» — «А вот поглядишь!» — «А где же я с тобой завтра увижусь?» — «Там за городом есть развалины городской стены, придешь завтра утром в девятом часу, меня увидишь». Приехали в город, она слезла и куда-то пошла, он не видел. Ночью он слышит: какое-то смятение, суета, люди бегают, плачут, уже некоторые поумирали. Утром он вышел на улицу, сказали, что шестьдесят человек умерло. Уже интересно ему стало, есть ли та баба в развалинах. Приходит, видит — сидит та баба в уголке. «Ах ты, баба Холера, сказала, что умрет сорок пять человек, а умерло все шестьдесят!» — «Я, — говорит, — за пятнадцать человек не виновата, они умерли от страха, а сорок пять — от холеры».
В центральных частях Белоруссии болезни представляли в виде моровой панны, которая, носясь в воздухе, машет черным платком: над каким селом помашет — там начинается мор; в окно какого дома просунет руку с платком — вся семья там заболеет. К примеру, холера может иметь вид высокого худого существа, животного, а иногда — тучи, из которой на землю выпадает ядовитая влага, вызывающая смерть. В других случаях она ходит ночью по домам в облике высокой черной худой страшной женщины и делает квас и другие напитки, оставленные непокрытыми, ядовитыми. Похожим образом представляли себе и Оспу — в виде худой бабы в длинном черном блестящем одеянии, — там, где она пройдет, народ умирает. Обобщенно заразная болезнь может называться Нядуга или Зараза и выглядеть как очень худая (кожа да кости) старуха, но такая сильная, что любого человека может задушить, как муху. К примеру, эпидемическая чума скота представлялась в виде безобразной старухи, вооруженной острым шилом и передвигающейся на спине черной коровы.
Считалось, что моровая болезнь может являться человеку во сне, символически предрекая смерть одних людей и выздоровление других.
В Белоруссии, как и у всех восточных славян, в качестве основного способа борьбы с повальными болезнями были изготовление обыденного (однодневного) полотна и ритуальное опахивание. Обыденное полотно получало магическую силу благодаря своеобразному «спрессовыванию» времени, поскольку весь технологический цикл его изготовления от прядения нитей до готового изделия должен был занимать одни сутки. Незамужние девушки и женщины, вышедшие из детородного возраста (то есть «чистые» в половом отношении), собирались в одной хате и в полном молчании за сутки изготовляли узкое, но достаточно длинное полотнище для того, чтобы под ним можно было прогнать весь сельский скот. Затем его или относили в церковь, или вывешивали на придорожный крест.
Обрядовое опахивание также производили только женщины, свободные от сексуальных отношений, — глухой ночью и в полном молчании. Одни из них впрягались в соху или плуг, а другие им управляли, проводя борозду вокруг всего села и замыкая ее в том месте, откуда начали. Земля из-под плуга обязательно должна была ложиться во внешнюю сторону, от села.
Белорусы называли Смерть «матерью грехов», но насчет того, по какому принципу она забирает человеческую жизнь, мнения разнились. Одни считали, что она живет в пекле и выходит оттуда за людскими душами по велению главного черта, другие же полагали, что она забирает ту душу, которую предназначает Бог, и что предварительно она советуется с Ним, получая от Него указания. Согласно одной из белорусских легенд, первым людям Адаму и Еве Бог дал возможность после смерти снова воскреснуть и прожить еще некоторое количество лет, но Адам отказался, предпочтя окончательно остаться на «том» свете, чем еще раз переживать смерть, поскольку умирать крайне тяжело. Забрав душу человека, Смерть сопровождает ее в загробный мир, где та в зависимости от наличия грехов попадает в руки ангелов или чертей и предстает перед Богом.
Образ Смерти как лишенный плоти скелет с косой в руках, столь характерный для западнославянской и западноевропейской мифологии, у восточных славян встречаются, как правило, в древнерусской иконографии, духовных стихах, книжных миниатюрах, лубочных картинках — то есть в источниках книжного характера. В большинстве белорусских быличек и восточнославянских поверий о Смерти она предстает в виде человекоподобного женского существа в белой одежде:
«Идет рядом со мною в белом убранная, как жонка, только все белое на ней» (с. Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., 1985 г.).
Дитя. 1882.
Muzeum Narodowe w Warszawie
Иногда Смерть упоминается в черном одеянии, что является влиянием современной похоронной культуры. Важно помнить: исконно славянский цвет траура — белый, а черная одежда как знак смерти — это позднее западнославянское влияние. В описании Смерти встречается еще один постоянный признак: как правило, это высокая, длинная, сухая, худая, костлявая, бледная женщина с холодными пальцами. Чаще всего ей приписывают достаточно молодой или средний возраст: «в белом платье, высокая, худая, молодая еще».
Рассказывал один старик. Ехал он возом через лес, подъехал к самой деревне, видит: высокая женщина в белом переходит ему дорогу — и сразу исчезла. Приехал он к себе во двор, а ему говорят, что его жена умерла. Так это он Смерть увидел на дороге (с. Ручаевка Лоевского р-на Гомельской обл., 1984 г.).
В руках или на плече у Смерти может быть коса, серп или нож, которыми она подсекает человеческую жизнь, но часто эти орудия просто являются ее постоянными атрибутами, а убивает человека она либо взглядом и просто присутствием, либо же душит, забирая из него душу.
Смерть может выглядеть как молодая женщина, пригожая, с распущенными волосами и венком на голове, что актуализирует архаичное представление о Смерти-невесте и похоронах как свадьбе.
Часто рассказывают, что для обычных людей Смерть невидима, а увидеть ее может или больной, умирающий человек, за которым она явилась, или тот, кто знается с нечистой силой. Смерть не только забирает у человека душу, но и насылает на людей мор, садится к человеку на телегу (при этом лошади становится очень тяжело везти такую пассажирку) или запрыгивает ему на спину и просит подвезти до села, стучит в окно, окликая свою жертву, — эти действия сближают ее с духами повальных болезней.
Смерть нередко выступает в качестве персонажа-предсказателя в рассказах об ожидаемых бедствиях: неурожае, голоде, массовых болезнях, гибели стариков или молодежи. В этих рассказах Смерть предстает как голая или одетая в белое женщина, которая просит проезжающего мимо человека привезти ей белое либо черное полотно на платье. Получив желаемое, она предсказывает будущее: станут умирать дети, или будут гибнуть на дорогах молодые люди, или будет хороший урожай, но воспользоваться им окажется некому и прочее.