В годовой календарный цикл вписаны периодические возвращения душ предков на землю и такие же обязательные возвращения назад в загробный мир. В календаре живых эти периоды отмечены годовыми поминальными днями, во время которых происходит кодифицированное общение умерших предков и их живых потомков: собранные за одним поминальным столом, они образуют единый род. При соблюдении ритуалов это общение безопасно для живых. В конце поминальных дат души предков покидают земной мир, чему способствуют специальные практики выпроваживания их из домашнего пространства.
Русалки — один из наиболее важных персонажей белорусской мифологии, также принадлежат к классу демонических существ, происходящих из покойников. Наиболее известны поверья о русалках в Полесье. Там к их числу чаще всего относят самоубийц и девушек, умерших до брака (или в период между сватовством и венчанием), а также на Троицу. Характерная особенность полесских быличек — периодичность возвращения русалок с «того» света на землю, где они находятся в течение Троицкой недели, после чего снова уходят в потусторонний мир. С одной стороны, русалка, безусловно, воспринимается как «нечистая» покойница, возвращающаяся из «иного» мира, а с другой стороны, о ней рассказывают как об умершей родственнице — дочери, внучке, соседской девушке, которая на Троицу приходит к себе домой и нуждается в одежде (особенно в чистой рубахе, которую она постоянно просит в русальных песнях). Так что в семьях с умершими до брака девушками на Троицкой неделе вывешивали во дворе одежду для русалок.
В западных районах Белоруссии, граничащих с Польшей, под западнославянским влиянием спорадически встречаются рассказы о блуждающих огоньках — эти существа происходят из душ умерших грешников, обреченных на покуту, то есть посмертные испытания за совершенные грехи.
Все умершие одной семьи называются дедами (на литературном белорусском языке — дзяды; у поляков — dziady, у русских — родители) — это души с высоким ритуальным статусом, принадлежащие одному роду, получившие определенное место на «том» свете, но утратившие свои индивидуальные, личностные черты и поминаемые совокупно. К дедам относятся умершие в любом возрасте (даже дети), а не только в старческом.
Семья рыбака в Беларуси. Ок. 1880–1885.
Muzeum Narodowe w Warszawie
Белорусские мифологические представления о дедах — это часть общеславянского культа предков, родоначальников дома. Отношения между членами рода, их взаимная ответственность друг перед другом не кончаются со смертью отдельных представителей этой семьи. Предки благожелательны по отношению к своим живым родственникам, опекают и защищают семью, способствуют ее благополучию, а в годовые поминальные даты возвращаются с «того» света в свои дома на ритуальный ужин. Живые обязаны поминать и почитать своих дедов, кормить их, устраивая им ритуальные трапезы, — такое взаимное уважение гарантирует поддержание нормального устройства миропорядка.
Большую часть времени души предков находятся в загробном мире и лишь в отдельные периоды возвращаются в земной мир. Поминальные ритуалы отмечаются несколько раз в году (от трех до шести). Они также называются дедами, таким образом, термин деды имеет два значения: 1) души предков; 2) годовые поминальные дни и связанный с ними комплекс обрядовых действий, в том числе сама поминальная трапеза[26]. Деды частично совпадали с годовыми поминальными днями, установленными Церковью (например, в мясопустную субботу перед Масленицей, а также в Троицкую субботу накануне Троицы), но могли справляться и в другие дни, закрепленные в местной традиции, например в субботу перед днем святого Михаила, перед началом Филипповского (то есть Рождественского) поста, в Крещенский сочельник, в понедельник перед Радуницей (на Фоминой, то есть второй неделе после Пасхи).
В Белоруссии принято было готовить специальную еду и оставлять ее на ночь на столе, чтобы пришедшие души смогли поесть. Поминальная трапеза — одна из наиболее важных обязанностей живых по отношению к умершим родственникам. В одних местах Деды справлялись в один день — в субботу, в других поминовение распределялось между пятницей (когда поминальным был постный ужин) и субботой, когда готовили скоромный и по возможности обильный обед. В этом случае поминальная пятница называлась Деды, а суббота — Бабы.
Ночевал сосед на гумне в овине и вышел он ночью за овин. Видит — идут семейками покойники, и у каждого в руке свечечка. Идут в том, в чем похоронили, — белое, саван. Как на Деды — так каждый умерший к своей семье идет (с. Грабовка Гомельского р-на Гомельской обл., 1982 г.).
В поминальной трапезе важно все: набор и количество блюд, особенности сервировки поминального стола, выделение для предков доли от каждого блюда в отдельную тарелку, особое поведение за столом, учитывающее присутствие рядом с живыми невидимых душ умерших. Нарушение правил живыми приводило к тому, что души предков начинали вести себя по отношению к живым как вредоносные, демонические существа, подобные «ходячим» покойникам. Из-за неподготовленного поминального ужина или даже неправильно накрытого стола деды могли выражать недовольство и мстить своим живым родственникам, вредить их здоровью, насылать болезни на скотину, ломать имущество, шуметь по ночам, разбрасывать вещи, сниться и требовать еды.
Деды на кладбище в День поминовения. 1904.
Muzeum Narodowe w Warszawie
Умер у меня свекор, а Деды мы со свекровью не отпраздновали. Полегли спать, и снится мне, что проводит свекор полную хату мертвых мужчин. Он подходит ко мне: «Где твой ужин?» — «У меня ребенок маленький!» Я еле между ними протиснулась и что было из еды ему отдала. Проснулась я — никого нет в хате. Пошла я к свекрови — и давай топить печь и варить ужин дедам (с. Золотуха Калинковичского р-на Гомельской обл., 1983 г.).
Дедов, приходящих в дом на поминальную трапезу, можно увидеть. Обычными местами наблюдения за дедами считались места «контакта» земного и потустороннего мира: печь и пространство за печной трубой, окно, замочная скважина, а также такие атрибуты, как хомут, дежа (деревянная кадка, в которой замешивают тесто), щепки от гроба, особая нитка, выпряденная из остатков пряжи. Наблюдатель весь день должен был провести сидя или лежа на печи, не есть и не разговаривать. Часто ему завязывали глаза обыденным полотенцем (вытканным за одни сутки), поскольку увидеть дедов обычным, физическим, зрением невозможно — физическая слепота наблюдающего наряду с отказом от пищи и молчанием символически приближали его к «иному» миру. При появлении дедов наблюдатель не должен был обнаруживать себя — кричать, смеяться, обращаться к ним, иначе они тут же исчезнут.
Приходящих в дом дедов, как и других представителей «иного» мира, могли также видеть особые люди: безгрешные (например, дети) или те, кто имеет статус посредников между «тем» и этим миром (нищие, сироты, младшие дети в семье, кладбищенские сторожа, солдаты), а также люди, «счастливые у Бога». Тот, кто видит души умерших, чтобы не лишиться этого дара, во-первых, не должен был подавать вида, что он их видит (смеяться, окликать), а во-вторых, не рассказывать об этом другим.
Дух. 1866.
Muzeum Narodowe w Warszawie
Основным событием Дедов была поминальная трапеза (обычно ужин). Судя по этнографическим материалам XIX — начала XX века, она представляла собой четко разработанный ритуал. Ведущая роль принадлежала хозяину, который в начале трапезы зажигал свечу, обходил с ней вокруг стола и произносил молитву. Хозяйка и другие женщины в семье отвечали за приготовление пищи и правильную сервировку стола.
Трапеза проходила в полном молчании. До ее окончания никто не имел права выходить из-за стола, а в конце ужина покидали стол в той последовательности, в какой за него садились. Глава семьи выделял от каждого стоявшего на столе блюда в отдельную миску долю для дедов. Эта миска могла оставаться на столе в знак незримого присутствия душ умерших вместе с живыми родственниками, в других случаях она ставилась под стол или на подоконник. Обычно поминальный стол был один — общий для людей и дедов, что подчеркивало солидарность живых и мертвых членов рода. В Витебской области еще в начале XIX века для душ умерших выставляли отдельный стол возле порога, покрытый новой скатертью, — в начале ужина на него клали кусок хлеба и слегка поливали борщом, а потом туда откладывали первую часть от каждого блюда. Первую рюмку водки выставляли за окно за спиной хозяина.
Поминальная трапеза. 1904.
Muzeum Narodowe w Warszawie
После выделения доли для душ предков все собравшиеся за столом, начиная с хозяина, вкушали по одной или по три ложки от основного поминального блюда — колива (это церковнославянское название), которое у белорусов обычно называлось кутьей, сытой или кануном и готовилось из разваренных цельных зерен пшеницы и меда (туда могли добавлять мак, позже мед мог заменяться сахаром, а зерна — измельченным хлебом, блинами или печеньем). Кроме колива на поминальном столе были обязательны горячие блюда (борщ, каша, клецки, блины, оладьи), от которых поднимается пар, особенно любимый дедами.
Вот уже как вынут из печи горшок каши да поставят на лавке и говорят: «Пусть пар немного выйдет — мертвые едят» (с. Замошье Лельчицкого р-на Гомельской обл.).
Часто считалось, что души мертвых неспособны есть обычную еду и питаются только паром, поднимающимся от горячей пищи, поэтому в некоторых местах Белоруссии сам поминальный обед назывался гарачки (горячее). Число блюд могло быть четным (двенадцать) или нечетным (три или девять), их подавали на стол в строгой последовательности с обязательным завершающим блюдом — клецками.