— Ты о чем, человече, горюешь? Расскажи мне: может, я тебе чем помогу, ведь ты избавил меня когда-то от смерти.
Поглядел Янка — и узнал ту самую рыбку.
— Эх! — тяжко вздохнул он. — Великая у меня потеря…
И рассказал рыбке про свое горе. Выслушала его рыбка и говорит весело:
— Это что за беда! У меня тут в море табакерок, сколько хочешь. Я буду выбрасывать их, а ты гляди, какая твоя. Свою возьми, а мои назад мне верни.
Плеснула рыбка хвостом и нырнула на дно моря.
Вскоре начала она выбрасывать на берег табакерки — серебряные, золотые, брильянтовые. У Янки прямо в глазах зарябило от табакерок. Начал он к ним внимательно приглядываться и увидел-таки свою. Обрадовался Янка, кинул в море лишние табакерки и крикнул рыбке:
— Спасибо тебе, рыбка! Выручила ты меня из беды.
Взял он свою золотую табакерку и пошел по свету вместе с котиком и мышкой искать лучших людей.
ОТЦОВ ДАР
ил себе на свете хороший человек. Было у него три сына — двое умных, а третий — Иван-простофиля. Умные поженились, семьями обзавелись, а Иван все на печи лежит да на жалейке[10] играет.
Пришла пора отцу помирать. Собрал он сыновей и говорит им:
— Сыны мои родные, сыны мои милые! Богатства большого я вам не оставляю, но уважьте одну мою просьбу: когда я помру приходите ко мне на могилу ночевать три ночи подряд. Первую ночь — старший, вторую — средний, а третью — младший. А когда придете, то скажите: «Желтый песок, рассыпайся, сосновый гроб, открывайся, отец, из могилы подымайся!» Вот и все.
Сказал сыновьям это, сложил руки и умер.
Схоронили сыновья отца. Ну, надо идти старшему ночевать на могилу. А ему боязно, да и жена не пускает: «Куда ты пойдешь, еще пропадешь там! Что я одна тогда делать буду?»
А нехорошо не выполнить отцову просьбу.
— Пошли вместо себя Ивана, — советует жена. — Коли с пим что и случится, то никто и жалеть не станет.
Просит старший Ивана:
— Сходи, братец, за меня на отцову могилу…
А Иван, лежа на печи, отвечает:
— Что я дурак, ходить за других? Придет мой черед, тогда и пойду.
Брат чуть не плачет:
— Сходи уж, Иванка! Видишь, жена меня не пускает.
И уговорил его.
— Ну ладно, — согласился Иван, — ты только скажи жене, чтоб сшила торбу побольше да положила в нее два каравая хлеба. Там я хоть вволю наемся, а то дома ваши Жены мне есть не дают.
Сшила жена старшего брата большую торбу и положила туда два каравая хлеба. Взял Иван торбу и пошел к отцу на могилу.
Пришел и сказал, как отец учил:
— Желтый песок, рассыпайся, сосновый гроб, открывайся, отец, из могилы подымайся!
Все так и вышло. Поднялся отец, поглядел на Ивана и говорит:
— А где ж мой старший сын?
— Он, видишь, боится тебя, вот меня и послал, — отвечает Иванка, уплетая краюху хлеба.
— Ну что ж, — вздохнул отец, — тогда его доля будет тебе. Слушай меня, сынок: на зеленых лугах, на шелковых травах-муравах сивый конь пасется, с золотою гривой. Днем он пасется, а ночью гуляет, а как крикнет добрый молодец — вмиг к нему подбегает. Коли нужен он будет тебе — ты крикни-свистни громким голосом, и конь станет перед тобой, как лист перед травой. А как натешишься им, пусти его опять на зеленые луга, на шелковые муравы.
Сказал так отец, лег опять в гроб — могила вслед и закрылась.
Отошел Иван от могилы, крикнул-свистнул громким голосом — прибегает к нему конь сивой масти с золотою гривой.
Стукнул конь копытами:
— Чего звал, Иван Иванович?
— Хочу на тебе прокатиться.
— Это можно.
Вскочил Иван на коня и полетел. Весь свет три раза облетел, земли не касаясь. Примчался назад.
— Хватит, — говорит он коню, — натешился я! А теперь беги на зеленые луга, на шелковые муравы. Днем пасись, ночью гуляй, а как крикну ко мне прибегай!
Пустил он коня, а сам торбу на плечи и домой воротился.
Забрался на печь, ноги па перекладину поставил и играет себе на жалейке. Умные братья дивуются: «Ишь ты, — ничего с ним не сталось!»
Пришла вторая ночь — надо среднему сыну к отцу на могилу собираться. Начал он Ивана упрашивать:
— Сходи-ка ты, братец, за меня…
— Да что я — нанятой вам! — злится Иван. — Тебе надо, ты и ступай!
А тут невестка с плачем пристала к нему:
— Сделай, Иванка, милость: сходи за брата на отцову могилу!
— Ну ладно, — согласился Иван. — Давайте два каравая хлеба!
Приготовили ему торбу, он и пошел.
Пришел на могилу, сказал, что следует. Отец поднялся и опять удивляется:
— Почему ж это средний сын не пришел меня навестить?
— Он боится тебя, — говорит Иван, — вот и не пришел.
— Ну что ж, — вздохнул отец, — тогда и его доля будет тебе. Слушай меня, сыпок: есть на тех же зеленых лугах, на шелковых муравах еще один конь — гнедой масти. Он тоже будет тебе служить.
Облетел Иван дважды свет на коне гнедой масти и домой воротился.
На третью ночь настал его черед. Пошел он к отцу на могилу. Поднялся отец и говорит:
— Жалко мне тебя, сынок: ты все один ко мне ходишь… Ну, так пускай же и третий конь служит тебе. А пасется он на тех же зеленых лугах, на шелковых муравах, и масти он буланой. А теперь больше ко мне не ходи.
Сказал это отец, лег в гроб, а могила за ним и закрылась.
Облетел Иван один раз свет на коне буланой масти. Потом домой воротился, лег на печь и играет себе на жалейке.
— Ну и ну, — удивляются умные братья, — наш дурень-то нигде не пропадет! Уж теперь мы ему хлеба по два каравая давать не будем — хватит с него и затирки!
Тем временем зачудила в том царстве от нечего делать царская дочь: забралась на третий ярус в тереме, села у окошка и объявила, что, кто, дескать, к ней на коне доскачет, за того она и замуж выйдет. Вот все, кому хотелось взять себе в жены царскую дочь, и кинулись в столицу. А другие пошли да поехали на то диво глядеть.
Умные братья говорят:
— Давай-ка и мы поедем поглядим.
Стали они собираться. А Иван просит братьев:
— Возьмите и меня с собой. Мне тоже охота па диво поглядеть.
— Да куда уж; тебе ехать? — смеются братья. — Там и без таких дураков, как ты, обойдется. А коли надоело лежать на печи, то дадим мы тебе работу.
Взяли они две мерки мака да две мерки песка, смешали в одну кучу и говорят:
— Пока мы вернемся, чтобы ты все это перебрал: мак отдельно, а песок отдельно.
Пригорюнился Иван, да что поделаешь. Высыпал мак вместе с песком в торбу, лег на печи и лежит. А торбу на припечек положил, пускай, мол, сохнет.
Прошел день, прошел другой, слез Иван с печки, пересыпал мак с песком в лубяное лукошко, торбой прикрыл да и пошел со своим добром за дремучий лес, в чистое поле. Свистнул-крикнул громким голосом — прибегают к нему все три коня: сивой масти, гнедой масти, буланой масти.
— Что нам скажешь, хозяин?
— Кони мои добрые, кони мои милые: прошел слух, будто в царской столице дива дивные творятся. Зачудила младшая царская дочка, взобралась на третий ярус в тереме, села у окошка и объявила, что, кто на коне к ней доскачет, за того, мол, и замуж она пойдет. А не могли бы вы меня туда домчать, чтобы мне поглядеть на то диво?
— Можно, — отвечает конь сивой масти. — Но поедешь ты нынче на самом из нас молодом, на буланом.
Вышел буланый конь наперед, махнул гривой и говорит:
— Влезай, Иван, мне в правое ухо, а в левое вылезай.
Влез Иван буланому коню в правое ухо, в левое вылез и стал таким молодцем, что ни царевичу, ни королевичу не сравняться.
Сел он на коня. Стукнул конь копытами и полетел.
Долго летел он или коротко, глядь — а вот и столица. И все там уже собралися на диво поглядеть. И братья Ивановы сбоку стоят, рты пораскрывали.
Тут буланый конь как скакнул с разгону, так, может, всего на локоть и не допрыгнул до царевны. Опустился он на землю за теремом и вихрем помчался дальше. Был и нету! Все так и ахнули, и царевна ахнула: «Ловите его, ловите!» Да где там!..
Примчался конь на старое место. Иван влез ему в левое ухо, а в правое вылез, стал таким, как прежде, и говорит:
— Спасибо тебе, конь мой добрый! Посмотрел и я на царевну. А теперь помоги мне сделать еще одну работу: перебрать две мерки мака да две мерки песка…
Конь говорит:
— Разорви торбу на две подстилки да высыпь из лукошка свой мак.
Иван так и сделал. Как дунул конь ноздрями, мак и оказался на одной подстилке, а песок на другой.
Свернул Иван подстилки, поблагодарил коня и пошел домой. А в лукошко набрал по дороге грибов.
Дома невестки напустились на него:
— Где ты, дурень, ходишь? А ты мак перебрал? Достанется тебе от братьев, как вернутся!
— Да ну вас! — говорит Иван. — И мак перебрал да еще и грибов принес. А вы все говорите, что я ничего, мол, не делаю.
Приезжают вскорости из столицы и умные братья.
— Что там было, что там творилось! — рассказывают они женам. — А никто и до второго яруса не мог подняться. Только один какой-то царевич на коне буланой масти чуть было до царевны не доскочил. Ему бы еще с локоть выше… Эх, жаль! А такой был красивый царевич, что даже сама царевна ахнула и закричала: «Ловите его, ловите!» Да где там!
Лежит Иван на печи, усмехается:
— А не я ли то был?
Братья зашикали на него:
— Молчал бы ты лучше, дурень!
А вскоре царевна опять объявляет, чтоб все съезжались в столицу. А сама села уже у окошка четвертого яруса.
Собрались ехать и умные братья.
— Возьмите и меня с собой, — просит Иван.
— Ах ты, такой-сякой дурень! Да разве дома работы нету? Вот зададим мы тебе работу.
Взяли братья три мерки песка да три мерки мака, смешали все вместе и велели Ивану перебрать, пока они вернутся.
Подождал Иван день — другой, высыпал мак с песком в лукошко, взял две подстилки и пошел за дремучие леса, на зеленые луга. Свистнул-крикнул там громким голосом — прибегают к нему добрые кони.