190.
В первую очередь следовало обеспечить свободу от политического давления какой-либо из сторон конфликта на местное население. Для этого предлагалось вывести немецкие и австро-венгерские войска из оккупированных ими областей, а также обеспечить возвращение туда беженцев и переселенцев. Советское правительство со своей стороны, согласно этой декларации, «по собственной инициативе предоставляет возможность одновременно воспользоваться правом на самоопределение и тем частям указанных наций, которые оказались вне оккупированной зоны.
Россия обязуется не принуждать эти области, ни прямо, ни косвенно, к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конструирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народностей»191. Германии и Австро-Венгрии также предлагалось подтвердить отсутствие у них притязаний на присоединение оккупированных областей.
С момента подписания мира и вплоть до окончательного государственного конструирования данных областей внутреннее управление в их пределах, заведывание их делами, финансами и проч. должно было, согласно советскому предложению, перейти в руки временного органа, «составленного путем соглашения политических партий, обнаруживших свою жизнеспособность в среде данного народа, как до, так и после войны»192. Основной задачей этих временных представительных органов народа, наряду с поддержанием общественной и хозяйственной жизни, должна была стать организация последующего опроса населения. Окончательное решение о государственном положении упомянутых областей и о форме их внутреннего государственного устройства могло быть принято лишь путем всенародного референдума193.
Немецкая делегация расценила этот проект исключительно как пропаганду, да она и не ожидала от представителей проигравшей войну России выдвижения каких-либо условий. Генерал М. Гофман, представлявший германскую армию, заявил, что протестует против тона декларации, а также заметил, что «Русская делегация заговорила так, как будто бы она представляет собой победителя, вошедшего в нашу страну. Я хотел бы указать на то, что факты как раз противоречат этому: победоносные германские войска находятся на русской территории. Я хотел бы дальше указать, что Русская делегация требует признания права на самоопределение в такой форме и в таком объеме, в каковых ее Правительство не признает этого права в собственной стране»194. Роспуск Всебелорусского съезда послужил Гофману иллюстрацией этого утверждения: «В ночь с 30-го на 31-е декабря, первый Белорусский конгресс в Минске, который хотел настоять на праве самоопределения Белоруссии, был разогнан большевиками посредством штыков и пулеметов.
Когда Украинцы потребовали себе права на самоопределение, – Петроградское Правительство поставило ультиматум и попробовало настоять на своем посредством вооруженной силы».
На этом основании германское Верховное командование решительно отклонило «вмешательство в дела оккупированных областей»195.
На заседании 1(14) января 1918 г. Троцкий, отвечая на обвинения в насильственном разгоне Всебелорусского съезда, заявил, что приведенные генералом Гофманом примеры «ни в каком смысле не характеризуют нашей политики в области национальных вопросов. Мы навели справки о Белорусском Конгрессе. Этот Белорусский Конгресс состоял из представителей Белорусских аграриев. Он сделал попытку присвоить себе те права, которые составляют исключительную собственность Белорусского народа. И, если он встретил отпор, то этот отпор исходил от солдат, среди которых были одинаково великороссы, малороссы и белорусы»196. Троцкий, таким образом, спустя всего две недели после официального открытия и признания Всебелорусского съезда теперь отрицал его легитимность, следуя за версией Облискомзапа.
Напряжение на переговорах возрастало, и становилось очевидным, что никакого компромисса достичь не удастся. Позиция силы, с которой немецкая делегация выступала на переговорах, столкнулась с попытками пропаганды коммунистической идеологии прямо на заседаниях, чего немецкие представители не могли вытерпеть. Они в открытую заявили о своих целях на востоке, о том, что не собираются больше играть в демократию и оставляют оккупированные области за собой. Более того, 28 января (10 февраля) 1918 г. они представили новые территориальные претензии.
Согласно новому германскому проекту, оккупации подлежала западная часть Белоруссии – Виленский, Тройский и Лидский уезды Виленской губернии и почти половина Гродненской губернии.
Советские представители, несмотря на всю безнадежность своего положения, все же попытались оспорить немецкий ультиматум. Они выразили недоумение, почему, если в украинской части был скрупулезно соблюден этнический принцип, этот же принцип в Белоруссии и Прибалтике был проигнорирован. Австрийский представитель доктор Г. Грац объяснил это чисто стратегическими соображениями, а именно тем, что в части Украины граница с Россией не потребует таких оборонительных мер, как к северу от нее. Советская сторона расценила это заявление как признание того, что Украинская республика рассматривается Четверным союзом как свой сателлит.
Разбирая немецкий проект, советский эксперт М.Н. Покровский спросил, подданными какого государства окажутся белорусы из указанных уездов, и выразил удивление, почему не предусмотрено создания самостоятельного Белорусского государства. Гофман и Грац отвечали уклончиво, что состав населения указанных белорусских уездов смешанный и проведение там точной границы по этническому принципу затруднительно.
В ответ Покровский привел данные, приведенные в атласе, изданном типографией командующего Восточным фронтом, то есть собственно германские: «Сокольский уезд – 89,8 % белорусов, Гродненская губерния – 65,8 %, Лидский уезд Виленской губернии – 73,2 %, Волковышский уезд, также входящий в эту область, – 82,5 %, Лужанский уезд Гродненской губернии – 75,5 %, Ольшанский – 80,1 %, и наконец, Виленский уезд, целиком входящий в данную область, – 42 % белорусов. В Виленском уезде, насколько я понимаю, – белорусы составляют относительное большинство. Как видно из этих данных, вопреки объяснениям генерала Гофмана, белорусы составляют во всех этих уездах подавляющее большинство, за исключением Виленского уезда».
Обсуждение вопроса завершилось довольно резкой пикировкой. Заявив, что без проведения новой переписи, которая учла бы и беженцев, решение об автономии для белорусов принять невозможно, представители Четверного союза вообще предложили закончить дискуссию о территориальном размежевании на германской стороне границы. Покровский согласился с этим предложением, обратив при этом внимание присутствующих «на тот знаменательный факт, что переговоры оборвались на вопросе, непосредственно затрагивающем право на самоопределение именно Русского народа»197.
Таким образом, видно, что немецкая администрация не строила планов создания независимого Белорусского государства, хотя это и помогло бы им оторвать эти области от России. Однако они не считали возможным пробуждение национального самосознания этого народа в той степени, чтобы это могло как-то повлиять на политическую ситуацию в крае. Поэтому можно было ожидать включения белорусских губерний в состав других национальных образований, например Литвы. На роль самостоятельного союзника белорусские националисты, с точки зрения германского руководства, не годились. Советское же руководство, явно не имея определенной точки зрения по вопросу национальной самобытности белорусов (хотя, как видно из хода дискуссии, и склонялось к общепринятой до революции концепции триединого русского народа), сходилось в том, что край должен оставаться в составе России и на его территории не должно быть иной власти, кроме большевистской. Сам факт, что на переговоры в Бресте не были допущены белорусские представители198, свидетельствовал о том, что руководство РСФСР не собиралось отказываться от прав на Белоруссию. Западный фронт и лидеры его большевизированных Советов сыграли решающую роль в установлении советской власти в Белоруссии. Эта область в силу своей близости к Петрограду была слишком важна, чтобы можно было безболезненно позволить одержать там верх иным, кроме большевиков, политическим силам.
Суммируя итоги 1917 г. с точки зрения решения белорусского вопроса, понимаемого в свете права наций на самоопределение и создание собственного государства, следует констатировать, что не только не было достигнуто каких-либо конкретных результатов, но и не удалось обеспечить признание этого права в его абсолютном выражении всеми белорусскими политическими силами. А это открывало простор для разнонаправленной деятельности отдельных партий и авторитетных политиков, в том числе и с целью привлечения к решению белорусского вопроса внешних сил.
Германия, как видно из высказываний Э. Людендорфа, опасалась чрезмерного усиления польских позиций в оккупированных областях и потому, в частности, сделала ставку на поддержку национальных и территориальных стремлений литовцев.
Провозглашение 11 декабря 1917 г. Литовским советом (Тарибой) независимости Литовского государства было принято польскими социалистами, сторонниками Пилсудского, с большим беспокойством. Причиной тому была оглашенная литовскими политиками территориальная программа, согласно которой в состав новой республики должны были войти и исторически литовские земли, к началу XX в. уже давно в большинстве своем утратившие литовский характер, – Виленская и Гродненская губернии199. В статье «Литовский вопрос и проблема Литвы», написанной в начале 1918 г., Л. Василевский отмечал, что следует разделять понятия Литвы этнической и исторической, что первая составляет едва шестую часть второй и потому неправомерно желание литовских лидеров решать судьбу всего края, не считаясь с мнением большинства его жителей, прежде всего поляков, наиболее развитого культурно из всех народов края, и белорусов, составляющих большинство его населения. Он требовал, чтобы вопрос о государственном будущем исторической Литвы решался с учетом интересов всех его жителей, и протестовал против попыток литовцев ассимилировать прочие народы. И в этой, и в предыдущей статье Василевский считал белорусов, главным образом католиков, потенциальными с