сь применить и по отношению к окраинным районам бывшей Российской империи, в которых идеи независимости и отделения от России пустили достаточно глубокие корни.
Выступая на III Всероссийском съезде Советов 15 (28) января 1918 г., И.В. Сталин достаточно четко определил позицию советского руководства по этой проблеме: «Один из вопросов… который особенно волнует в настоящее время Россию, – это вопрос национальный… только Советская власть открыто провозгласила право всех народностей на самоопределение вплоть до полного отделения от России. Новая власть оказалась более радикальной в этом отношении, чем даже национальные группы внутри некоторых народностей.
И тем не менее возник целый ряд конфликтов между Советом Народных Комиссаров и окраинами. Корень всех конфликтов, возникших между окраинами и центральной советской властью, лежит в вопросе о власти. И если буржуазные круги тех или иных областей стараются придать национальную окраску этим конфликтам, то только потому, что им это выгодно, что удобно за национальным костюмом скрыть борьбу с властью трудовых масс в пределах своей области…
Все это указывает на необходимость ограничения принципа самоопределения правом на самоопределение не буржуазии, а трудовых масс. Принцип самоопределения должен быть средством борьбы за социализм и должен быть подчинен принципам социализма…»227.
Помимо внутриполитических, были также экономические причины борьбы за целостность России. Большевики не могли отказаться от национальных окраин, на которых были сосредоточены большая часть разведанных на тот момент природных ресурсов и промышленности довоенной Российской империи. Об этом достаточно откровенно писал И.В. Сталин в 1920 г., суммируя уже имеющийся опыт советского «самоопределения»: «Может показаться странным, что статья (о национальном вопросе. – Д. К) решительно отвергает требование об отделении окраин от России, как контрреволюционную затею. Но по существу в этом нет ничего странного. Мы за отделение Индии, Аравии, Египта, Марокко и прочих колоний от Антанты, ибо отделение в этом случае означает освобождение этих угнетенных стран от империализма, ослабление позиций империализма, усиление позиций революции. Мы против отделения окраин от России, ибо отделение в этом случае означает империалистическую кабалу для окраин, ослабление революционной мощи России, усиление позиции империализма. Именно поэтому Антанта, борясь против отделения Индии, Египта, Аравии и прочих колоний, борется вместе с тем за отделение окраин от России. Именно поэтому коммунисты, борясь за отделение колоний от Антанты, не могут вместе с тем не бороться против отделения окраин от России. Очевидно, вопрос об отделении решается в зависимости от конкретных международных условий, в зависимости от интересов революции…»228.
Национальные движения рассматривались как враждебные Советам, поэтому задача созданного большевиками Народного комиссариата по делам национальностей заключалась в том, чтобы перехватить у националистов влияние на массы. Отдельные же национальные комиссариаты (их было создано, помимо белорусского, еще три – польский, литовский и еврейский) задумывались прежде всего как информационные отделы при Наркомнаце, а не как самостоятельные учреждения по работе с нациями и национальным вопросом.
Решение центральной власти о создании специального органа по белорусским делам при Наркомнаце было вынесено 31 января, а соответствующий декрет СНК был опубликован 2 (15) февраля 1918 г. С этого момента начинается существование и деятельность Белорусского национального комиссариата (Белнацкома). Это было первое центральное большевистское учреждение с характеристикой «Белорусский» в своем названии. Его главной задачей было осуществление информационной связи правительства Советской России с Белоруссией в ее национальном аспекте, причем посредниками в этой связи стали белорусские большевики и их союзники – БСГ и левые эсеры из Белорусского областного комитета при Всероссийском Совете крестьянских депутатов. Группа Белнацкома представляла себе государственное устройство Белоруссии в форме Белорусской Советской Республики в федерации с Советской Россией, или Белорусской коммуны229.
В эмигрантской белорусской историографии существует мнение, что акт образования Белнацкома имел первостепенное значение для белорусского движения, так как означал признание советским правительством не только значимости белорусского национального вопроса, но и факта существования самой белорусской нации, которое до той поры ставилось под сомнение и правыми, и большевиками230. К тому же это был шаг к признанию Белоруссии отдельным национальным регионом и образованию белорусского краевого управления.
В течение всего 1918 г. Белнацком вел активную агитационную и пропагандистскую деятельность. Первым шагом в этой деятельности явился Второй съезд Советов Западной области, созванный ее руководителями сразу после того, как из-за немецкого наступления им пришлось покинуть Минск. Съезд состоялся в Смоленске 14 апреля 1918 г. и принял резолюцию, направленную против «контрреволюционной деятельности Белорусской Рады»231. Однако, несмотря на то что деятельность Белнацкома была санкционирована СНК РСФСР и в целом не выходила за рамки линии партии, местные власти в Белоруссии в лице Облискомзапа и СНК Западной области видели в ней проявление буржуазного национализма и сепаратизма, что провоцировало конфликты между ними.
Поражение Центральных держав в мировой войне не облегчило радикальным образом проведения советским правительством политики на белорусском направлении. Вместо Германии, отводившей Белоруссии определенную роль в реализации проекта возведения барьера против России (Mitteleuropa), в ноябре 1918 г. появился новый конкурент – Польша. И Временное правительство, и СНК РСФСР признавали право польского народа на независимость232, однако вопрос о границе с возрожденной Польшей считали возможным решать лишь с учетом интересов России.
Вне всякого сомнения, в Москве были известны польские территориальные претензии, как рефрен повторявшиеся политиками разных направлений с момента разделов Речи Посполитой. Эти требования стали приобретать характер практических постулатов с рубежа 1916–1917 гг., когда польский вопрос вошел в стадию трансформации в открытую международную проблему. К 1917 г. все великие державы, включая США, согласились на возрождение Польского государства, и никто уже не сомневался, что после войны в том или ином виде это произойдет. Чего нельзя сказать об их позиции относительно границ этого государства в целом, и восточной в частности. Как Россия и Антанта, так и Четверной союз достаточно определенно высказались относительно того, как должна проходить линия разграничения между Польшей и ее восточными соседями, и все они этой линией считали административную границу Царства Польского с некоторыми корректировками. Возрождение Речи Посполитой в границах 1772 г. ни в чьи планы по разным причинам не входило.
Это было невыгодно Германии, имевшей свои планы относительно будущей судьбы Северо-Западного края Российской империи, и польские претензии этот план не учитывал. Это было не слишком выгодно Англии, тоже собиравшейся оказывать непосредственное, а не через поляков, влияние на литовские дела. Франция, основную ставку делавшая на Россию, как своего основного союзника на востоке Европы, не могла поддержать отторжение от нее территорий, которые она традиционно считала не просто ей принадлежавшими, а по праву возвращенными, так как они были населены русскими, пусть и говорящими на диалектах русского языка. Таким образом, теоретически поляки могли надеяться на реализацию своих территориальных проектов только путем создания под их эгидой федерации некогда входивших в Речь Посполитую народов, при условии что они добьются независимости от России. Ко всему прочему, такое решение могло быть приемлемым и для мирового общественного мнения, серьезно воспринимавшего широко распропагандированный американскими СМИ лозунг права наций на самоопределение233.
В конце войны, когда Россия оказалась вне группы держав-победительниц и на положении изгоя в мировой политике, у Польши появилась возможность разнообразить набор сценариев решения вопроса восточной границы. Один из них подготовили национальные демократы, создавшие в 1917 г. Польский национальный комитет. Этот орган пользовался благожелательной поддержкой французского правительства. Его членом Станиславом Грабским были сформулированы польские территориальные требования, предназначенные для предстоящей мирной конференции.
Восточная граница на белорусском отрезке была начертана практически так, как она была определена согласно Рижскому договору 1921 г. К Польше предлагалось присоединить территории с преобладанием населения, исповедовавшего католицизм. В районах Полесья и на Волыни Грабский проводил границу значительно западнее, так как опасался создания православных анклавов на восточных окраинах. После обсуждения проекта в ПНК Грабскому пришлось согласиться с предложенными Дмовским значительно более выдвинутыми на восток границами: они должны были включать в Белоруссии Полоцк, на Волыни Заслав. Эту карту польские представители использовали в 1919 г. на Парижской мирной конференции234.
Однако на такие границы могли согласиться только правительства, искавшие в Польше сильного союзника в противовес немецкому империализму, то есть Франция. Поскольку одним из условий французской гегемонии была бы сильная союзная с ней Польша, благодаря которой Франция не так нуждалась бы в английской поддержке против Германии, то польские планы, способствовавшие этому усилению, не находили поддержки в британском Форин офис. Д. Ллойд Джордж противился этому проекту, чтобы не дать Франции чрезмерно усилиться на континенте235.
Ллойд Джордж не поддержал предложение французов признать ПНК фактическим правительством Польши. В результате комитет лишь смог подать правительствам Антанты меморандум с требованием обеспечить очищение от немецких войск территорий, которые принадлежали Польше до 1772 г., с тем чтобы их могли занять польские войска. Это требование поддержало французское правительство. Маршал Фош на заседании Высшего военного совета Антанты предложил обязать немецкие войска «эвакуировать все территории, входившие в состав Польши до 1772 г.». Но министр иностранных дел Великобритании А. Бальфур отверг такую формулировку. Высший военный совет Антанты постановил обязать немецкие войска очистить «территории, которые перед войной входили в состав России».