275.
Литовские коммунисты не соглашались с решением гродненской проблемы в пользу Белоруссии. Представитель советского литовского правительства Норвид прямо заявил Чичерину в ходе их встречи, что Литва «самым решительным образом» претендует на Гродненскую губернию или, по крайней мере, на значительную ее часть, как населенную литовцами и экономически тяготеющую к Литве. Литовская республика, даже в преходящем и формальном виде, будет областью с известным внутренним единством и, по словам литовских коммунистов, не сможет обойтись без связи Вильно с Гродно276.
Несомненно, просигнализированная Гопнером территориальная проблема стала одним из весомых аргументов в пользу объединения советских Белоруссии и Литвы.
Вопрос о судьбе Гродненской губернии стал одним из тех, который предполагалось рассмотреть на конференции, посвященной разрешению территориальных споров. Как уже отмечалось выше, перед отъездом Иоффе в Минск НКИД планировал созыв такой конференции литовских, латышских, белорусских и украинских коммунистов. Белорусское руководство предлагало созвать ее в Минске, а не в Москве, как планировалось поначалу. Иоффе считал, что место работы этой комиссии безразлично, но следует ее созвать как можно скорее, пригласив туда и представителей польских коммунистов, так как спор с Польшей – это самый важный вопрос. Но при этом следовало иметь в виду, что между Россией и Белоруссией нет спорных областей, что претензии «нынешнего правительства Белоруссии вовсе не соответствуют воле населения, которое вполне согласно с известным решением ЦК РКП»277.
Чичерин соглашался стать посредником в разрешении территориального спора. Он отметил в связи с этим, что его предложение относится к конференции, которую НКИД созовет в Москве после того, как ему будут представлены территориальные требования. Но эти требования, подчеркивал нарком, следовало подкрепить серьезными аргументами, и вообще этот вопрос следовало рассмотреть серьезно, с учетом постановлений местных Советов. Что касается уменьшения Белоруссии на три четверти, то, хотя Чичерин и согласился с аргументами о необходимости борьбы с национализмом и сепаратизмом, но считал, что нужно было найти какой-то компромисс278.
Иоффе решительно настаивал на правильности отторжения от ССРБ трех губерний: 29 января 1919 г. он сообщал председателю ЦИК Свердлову и Чичерину, что «на месте убедился, что неуклонное проведение известного решения ЦК совершенно необходимо», и потому следует «с наибольшей твердостью» отвергнуть все домогательства областников. Соображения же Чичерина, теоретически совершенно правильные, на практике воплощать в жизнь «ввиду настроения здешних центров прямо опасно». Менять решение по поводу отторжения областей от Белоруссии не следует, «помимо всего прочего также и потому, что, в конце концов, все это серьезно подрывает авторитет ЦК»279.
30 января от Свердлова на имя председателя правительства ССРБ Жилуновича пришла телеграмма следующего содержания: «Делегатам ЦБ самым решительным образом отказано в отмене решения Цека, подтверждаю: Витебская, Смоленская, Могилевская губернии отходят, остаются в Белоруссии две губернии – Минская, Гродненская. Добавляю решение Цека провести на съезде Белоруссии объединение с Литвою… В Могилеве линия Цека пройдет несомненно. В Витебске тоже, Смоленск под сомнением, но подчинение будет безусловным, как и на съезде в Минске…»280
В тот же день Иоффе прислал в центр еще один доклад с разъяснением своей позиции, где вновь настаивал на объединении двух республик: Иоффе оговаривался, что никогда не был сторонником такого решения, и даже, как это было известно Чичерину, на заседании ЦК выступал против него, но в Минске ему пришлось убедиться в том, что обе части белорусского правительства (областники и белорусские коммунисты. – Д. К) настроены одинаково опасно. Поэтому ни в коем случае нельзя им дать почувствовать себя «настоящим правительством настоящей республики». Территорию лучше не увеличивать, так как «чем больше будут размеры территории, тем больше также станут размеры их собственного величия в их собственных глазах. Поэтому, хотя принципиально Вы совершенно правы, но на практике приходится особенно стараться избегать тех опасностей, которые создаются при проведении в жизнь этой, быть может, все же не совсем удачной политики создания буферных государств».
Плюсом в решении о создании Литбела Иоффе считал то, что «если удастся устроить унию, то и Белорусский и Литовский национализмы будут в значительной степени друг друга нейтрализовать и потому я и считаю это наиболее счастливым решением вопроса». Литовские коммунисты, сообщал он, пришли в восторг от этого плана. Комиссию в Москве по территориальным спорам, по мнению Иоффе, создать было необходимо, и он, как только определится состав руководства «здешней республики», обещал прислать туда ее представителя. Иоффе считал к тому же необходимым включить в состав комиссии польского делегата281.
1 февраля состоялось расширенное заседание ЦБ КП(б)Б с участием Свердлова и членов Литовской и Польской компартий. На нем обсуждался вопрос объединения Литвы и Белоруссии, создания объединенного правительства, места его пребывания, новых границ партийной работы и подготовки партийного съезда.
2 февраля в Минске начал свою работу I Всебелорусский съезд Советов. Он постановил удовлетворить ходатайство Советов Смоленской, Витебской и Могилевской губерний о выходе из ССРБ, начать переговоры с РСФСР об установлении федеративной связи между ней и ССРБ. Делегаты обратились ко всем независимым братским социалистическим республикам с предложением последовать их примеру и приступить к переговорам об установлении федеративной связи между собой и с РСФСР.
Согласно декларации об объединении советских республик, I Всебелорусский съезд Советов, учитывая общность политических и экономических интересов Белоруссии и Литвы, выступление «единым контрреволюционным фронтом» Литовской тарибы и Белорусской рады, а также «сознавая необходимость скорейшего разгрома белогвардейского белорусско-литовского правительства», постановил: «Признать необходимым немедленное слияние Белорусской Советской республики с Литовской Советской республикой, поручив проведение в жизнь слияния и организацию единого правительства органу власти, выделенному съездом»282.
Одновременно со съездом Советов Белоруссии в Вильно проходила II конференция Компартии Литвы и Белоруссии. Конференция приняла следующую декларацию: «Принимая во внимание, что 1) целью коммунистического движения является не разъединение, а объединение пролетарских масс разных стран и народов, 2) что Литва и Белоруссия как по своим хозяйственным условиям, так и по национальному составу представляют много сходств, 3) что общая борьба с надвигающейся со стороны буржуазной Польши контрреволюционной опасностью требует создания единого фронта, – II конференция Коммунистической партии Литвы и Белоруссии считает унию Литвы с Белоруссией в высшей степени желательной»283.
Слияние республик одобрил затем и I съезд Советов Литвы, состоявшийся 18–20 февраля 1919 г. Он же и провозгласил официально образование Литовско-Белорусской Советской социалистической республики284. В состав Литбела вошли Виленская, Минская, части Гродненской и Ковенской губерний, общей площадью около 207 тысяч километров и с населением около 4 млн человек.
Для защиты советских республик Литвы и Белоруссии 12 февраля был создан Западный фронт в составе трех армий – 7-й, Латвийской и Западной (с марта – Белорусско-Литовской)285.
27 февраля был избран общий ЦИК ЛитБела во главе с К- Циховским и создано ее правительство – СНК – во главе с В. Мицкевичем-Капсукасом. В начале марта 1919 г. в Вильно состоялся объединительный съезд компартий Белоруссии и Литвы, который постановил образовать единую Компартию Литвы и Белоруссии (КП(б)ЛиБ) и избрал ее Центральный комитет286.
Несомненно, главной причиной изменений в статусе «буферных» республик Белоруссии и Литвы был внешнеполитический фактор. Однако, судя по проанализированным выше документам, помимо военных соображений, важную роль в объединении Белоруссии с Литвой играли и опасения перед усилением националистических настроений в руководстве только что провозглашенных республик, питательной почвой для которого мог стать территориальный спор между ними.
Проект «Литбел» и переговоры с миссией А. Венцковского
В начале февраля 1919 г. на первый план на западном направлении советской политики вышло предотвращение угрозы военного столкновения с Польшей. НКИД форсировал свои попытки начать официальные переговоры о мире. Получив 7 февраля ноту польского министра иностранных дел И. Падеревского с сообщением о направлении в Москву для переговоров спецпосланника польского правительства А. Венцковского, Чичерин уже 10 февраля направил в Варшаву ответную ноту, в которой подчеркивалась добрая воля Советской России к возвращению Польше ее имущества, культурных ценностей, к устранению причин конфликтов и установлению нормальных отношений. Но что касается территориальных вопросов, то он предлагал разрешать их непосредственно с Литовской и Белорусской советскими республиками, обещая со стороны Москвы лишь дипломатическое посредничество287. Таким образом, Москва недвусмысленно давала понять, что именно она стоит за спиной этих республик и не допустит силовых захватов.
В НКИД опасения вызывало поведение польских коммунистов, крайне враждебных варшавскому правительству и способных, по мнению Чичерина, сорвать планируемые переговоры. 8 февраля 1919 г. нарком, обеспокоенный настроениями польских коммунистов в Москве, просил представителя Кремля в Вильне А.А. Иоффе принять все меры, чтобы удержать Польскую дивизию или каких-либо польских повстанцев от вторжения с подконтрольной Советам литовской территории в этнические поль