Мы пришли сюда, и наши требования таковы: Президент Соединенных Штатов Америки должен выступить с решительным осуждением протестов, происходящих сейчас в Беларуси, признать происходящее попыткой государственного переворота и безоговорочно осудить нападение на президента Республики Беларусь, имевшее место несколько дней назад, назвав его террористическим актом. Вы должны немедленно прекратить финансирование как сегодняшних, так и будущих акций протеста, отозвать из Беларуси и России все фонды, гуманитарные организации, занимающиеся подрывной и дестабилизирующей деятельностью и более не допускать их присутствия на территории России или Беларуси. Мы не считаем, что Беларусь не имеет права самостоятельно определять свою судьбу, и не ставим условий по отмене демократического процесса в виде выборов. Выборы в Беларуси должны происходить, они должны происходить свободно и открыто, и каждый белорус должен иметь право решать судьбу своей страны и выбирать того, кто поведет ее в будущее. Мы примем любой выбор белорусов, но мы не примем циничную попытку захвата власти, именуемую Майдан и не имеющую ничего общего с демократией.
Мы также заявляем, что не претендуем ни на какую часть территории Беларуси ни сейчас, ни в будущем и не намерены захватывать или отторгать любую часть территории Беларуси в пользу России или ради создания там независимого государства.
Выполнение наших требований приведет к тому, что мы отпустим заложников и уйдем из посольства, не причиняя более вреда. Нам не хотелось бы угрожать, но если требования выполнены не будут, если правда не будет сказана и подрывные действия не прекратятся – последствия этого будут ужасны.
Кроме того, в будущем мы рассчитываем на то, что международное сообщество обратит внимание на фашистскую сущность режима, воцарившегося на Украине, на многочисленные преследования инакомыслящих и просто русских, на убийства в застенках и вне их, на геноцид русского и украинского населения. Нам не хотелось бы обращать внимание на это новыми акциями, и мы надеемся, что сегодняшних слов будет достаточно.
Мы также предупреждаем режим в Киеве: нам известно о ваших планах как вмешаться в ситуацию в братской Беларуси, так и продолжающаяся подрывная работа в России. Те люди, которые пришли в посольство США, – всего лишь малая часть тех, кто готов взять в руки оружие и обернуть его против вас. Все те, кто пришел в Беларусь с мечом, кто устроил гражданскую войну в своей стране, а теперь принес ее и соседям, будут уничтожены, а следующая передача подобного рода может состояться из Киева из одного из зданий на улице Банковой. Не думайте, что сможете остановить нас – нас не смогла остановить американская морская пехота, не остановите и вы. Каждый из вас понесет ответственность за то, что вы сделали, и за то, что собираетесь сделать. Каждый фашист, находящийся на Украине, будет уничтожен, никто не уйдет. Бегите, пока можете.
Нам также известно о ваших планах напасть на Россию, используя солидарность Польши, стран Прибалтики и некоторых других. Поверьте, в этом случае мы сделаем так, что украинский народ прекратит свое существование.
На этом я заканчиваю изложение наших требований и передаю слово послу США в Республике Беларусь, мадам Гарриет Троуб, которая зачитает список погибших при штурме американцев. Третий секретарь, мистер Дональд Мунк, здесь присутствующий, подтвердит этот список. Еще раз приносим извинения родным и близким погибших, но без этого было не обойтись. Мы пытались. Госпожа посол…
Спикер террористической группировки переставляет микрофон, передает послу листок бумаги. Посол молчит, спикер… он касается ее плеча, как будто подбадривая. Посол медленно достает очки, надевает их и смотрит в камеру…
– По просьбе… – она запинается, не зная, какое слово подобрать, – присутствующих здесь лиц я, посол Соединенных Штатов Америки в Республике Беларусь, зачитываю список граждан США, погибших при захвате посольства.
…
– Армакост Майкл…
…
– Выключите это, – сказал президент. Один из охранников быстро подошел и выключил телевизор.
– Связь с Белым домом. Или с военно-морской обсерваторией…
– Одну минуту, сэр.
Вот и все. Он этого и боялся.
Можно гнуть и даже согнуть, но если сломал – ничего не остается, кроме как выбросить. Они перегнули.
Их игра по отношению к России после 1991 года исходила из того факта, что Россия – цивилизованная страна и навсегда останется ею. Они пытались заставить их изменить свою политику в выгодном направлении и причиняли им все больше и больше боли. Но они почему-то решили, что Россия не пойдет ва-банк, как пошел в свое время исламский мир. Что Россия останется с ними и не породит еще раз такого монстра, как Джозеф Сталин. Монстра, способного создать систему, питающуюся жизнями людей.
Теперь – слишком поздно.
В России появились террористы, самые настоящие. Кто такой террорист? Террорист – это человек, который, используя миллион долларов, заставляет врага потратить миллиард. Никто не рассматривал ситуацию с терроризмом в таком ключе, но это так, это асимметричная война, и прежде всего асимметричная по расходам. И среди русских людей – точно так же, как в арабском мире, – они будут все равно что Робин Гуды. Те, кто сражается с врагом вне всяких правил. И как и в арабском мире, с ними бессмысленно будет бороться, потому что они – часть народа. И надо либо бороться со всем народом, либо отходить в сторону.
Мы упустили время, когда с русскими можно было заключить почетный мир. Мы забыли о том, как Осама Бен Ладен, потратив четыре миллиона долларов, заставил нас потратить два триллиона. Теперь нам снова предстоят траты… и немалые траты.
Он просто опоздал.
Теперь хода назад просто нет. Если он поведет миролюбивую политику, Конгресс и общественность просто взбесятся. И мы снова пойдем на войну, к которой не готовы и которую нам не выиграть. Только ставки куда выше – новый Джозеф Сталин в случае нашего проигрыша. И атомные ракеты в руках неизвестно кого в случае выигрыша.
Он просто опоздал.
– Сэр. Вице-президент.
На экране появилась комната, использовавшаяся для заседания Совета национальной безопасности. И несколько обеспокоенных мужчин в ней.
– Прошу всех, кроме Даррелла, покинуть комнату, – сказал президент США.
Мужчины покидали комнату в молчании…
– Ты видел? – спросил вице-президент.
– Да, видел. У тебя есть еще канал?
– Возможно.
– Передай русским… я не знаю, русские это или нет, но сделай так, чтобы до них дошло: мы идем на их условия. Подготовьте все необходимые коммюнике от имени Белого дома.
…
– Пригласи госсекретаря.
Менее чем через минуту в кадре появился госсекретарь США.
– Эндрю, твоя задача.
Секретная служба США, относившаяся к Министерству юстиции США и помимо охраны президента США и других высших должностных лиц традиционно занимавшаяся борьбой с фальшивомонетничеством и защитой американской валюты, была вооружена на удивление плохо. В частности, они до середины нулевых использовали «Узи», не самое лучшее оружие для подобной работы, затем им выделили деньги на закупку FN P90, но когда на рынке появился более компактный МР7 от «Хеклер-Кох», денег на перевооружение им не выделили. Сейчас они так же использовали М4 и М4 Коммандо, причем не новые, а подержанные, полученные от армии, с коллиматорами, известными как ССО – оптика для ближнего боя, армейское обозначение Aimpoint Comp M2. Даже по меркам десятилетней давности это не считалось лучшим, но им не выделяли денег на такие винтовки как SCAR, НК416 или дорогие варианты коротких карабинов Ar15 от «Билла Вильсона», например. Снайперы были вооружены самодельными болтовыми винтовками на базе «Ремингтон-700» под патрон 7 mm Rem Mag, на момент своего появления считающегося отличным скоростным патроном. Винтовки эти производили оружейники Секретной службы для себя самостоятельно, но мощной полуавтоматической винтовки калибра 308 для огневого прикрытия у них не было. Не было у них и крупнокалиберных винтовок типа «Барретт», и кроме того, агенты Секретной службы никогда не дорабатывали свое оружие сами, как это делалось во многих спецназах. Секретная служба делала ставку прежде всего на высокий уровень защиты как транспортных средств, так и самого президента, тесное взаимодействие с полицией при обеспечении визитов и общую высокую подготовленность. В Секретной службе никогда не приветствовались ковбои, идеально выполненной работой считалась такая, о которой никогда никто не узнавал. И такой работы было немало.
Тем не менее под влиянием инструкторов, которые обучали снайперов Секретной службы, и их афганского опыта было закуплено несколько винтовок Knights Armament SR25 в последней модификации – они использовались только для защиты отдельных лиц и зданий. Старший инструктор, кроме того, имел опыт службы в британской армии в Афганистане, поэтому на них в качестве основного приняли не обычный прицел переменной кратности типа Leupold или Schmidt&Bender, а ACOG6Х48, тот же самый прицел, который был принят для британской L129А1. Этот прицел, первоначально разработанный для пулеметов, имел широкое поле зрения, очень прочную конструкцию и идеально подходил для обстрела движущихся целей.
Сейчас пара снайперов с общим позывным Фалькон заняли позицию на краю крыши бывшего производственного корпуса, который сейчас был лишь прикрытием совершенно секретного президентского убежища. У них была одна винтовка поддержки, один автоматический М4 в стандартной для Секретной службы комплектации, четыре пистолета, рации и «Джон». «Джоном» они называли только недавно появившееся устройство по дистанционному распознанию лиц. Имевшее в своей основе те устройства учета и контроля, которые использовались армией США в Афганистане, оно отличалось тем, что если для армейского устройства надо было приложиться к объективу и точно смотреть в него, то устройство Секретной службы могло получать информацию о человеке с расстояния до тысячи ярдов и по неполному портрету. Вы смотрели в объектив устройства (оно было совместимо с объективами обычного фотоаппарата для дальней съемки), выбирали интересующего человека, наводили на него луч лазера и ждали, пока система просигнализирует о том, что информация собрана. Фотография этого человека анализировалась системой, потом составлялся математический фотопортрет, затем производился поиск по базе данных ФБР, отдельно по базе данных психов и тому подобное. В большинстве случаев система за одну-две минуты могла с большой долей вероятности ск