зный мотив устранить ее как опасного свидетеля.
— Боже! Да такой бред не способны выдумать даже сценаристы! — Надя фон Бредо оставалась невозмутимой. — Я эту Амели видела один раз в жизни и представления не имею, где она может быть.
— Вы лжете. Вы были в субботу на автостоянке перед «Черным конем» и бросили рюкзак Амели в кусты.
— Да что вы говорите! В самом деле? — Надя фон Бредо смотрела на Пию, подняв брови, с выражением невыносимой скуки. — И кто это утверждает?
— Вас видели там.
— Я, конечно, кое-что умею, — ответила Надя фон Бредо с сарказмом. — Но быть одновременно в двух местах — этому я пока еще не научилась. В субботу я была в Гамбурге, и у меня есть свидетели.
— Кто именно?
— Я могу дать вам фамилии и номера телефонов.
— Что вы делали в Гамбурге?
— Работала.
— Это неправда. Ваш менеджер сказал, что у вас в тот вечер не было съемок.
Надя фон Бредо посмотрела на часы и изобразила на лице выражение досады по поводу этой глупой потери времени.
— Я была в Гамбурге и вместе со своим коллегой Торстеном Готтвальдом на глазах приблизительно четырехсот гостей вела гала-концерт, который записывало НДР,[31] — сказала она. — Не могу дать вам телефоны всех присутствовавших, но номер режиссера, Торстена и еще нескольких человек — пожалуйста! Этого достаточно в качестве доказательства, что я в указанное время не могла разгуливать по автостоянке в Альтенхайне?
— Приберегите ваш сарказм для другого случая! — резко ответила Пия. — А пока выберите один из двух чемоданов, и мой коллега охотно отнесет его к нашей машине.
— Смотрите-ка! Полиция оказывает услуги такси.
— И даже с величайшим удовольствием, — холодно парировала Пия. — От порога — прямо в камеру.
— Не смешите меня! — Надя фон Бредо, судя по всему, постепенно начинала понимать, что дело принимает серьезный оборот. На лбу у нее, между тщательно прореженными бровями, появилась складка. — У меня важные дела в Гамбурге.
— Все ваши дела отменяются. Вы арестованы.
— И за что, позвольте вас спросить?
— За то, что вы использовали смерть вашей соученицы Лауры Вагнер в корыстных целях, — со сладкой улыбкой ответила Пия. — Вам ведь это хорошо известно по вашим сценариям? А еще это называется пособничеством убийству.
После того как двое коллег из службы наружного наблюдения уехали с Надей фон Бредо в Хофхайм, Пия еще раз попыталась дозвониться до Боденштайна. Наконец он ответил.
— Где тебя черти носят? — сердито спросила Пия. Прижав телефон плечом к уху, она пристегнулась. — Я полтора часа не могу до тебя дозвониться! Во Франкфурт можешь уже не ехать — я только что арестовала Надю фон Бредо и отправила ее в комиссариат.
Боденштайн что-то ответил, но она не расслышала его слов.
— Я не слышу тебя! — раздраженно сказала она. — Что там у тебя случилось?
— Попал в аварию… Жду эвакуатора… Съезд с автострады на выставку… Заправочная станция…
— Ну вот, только этого еще не хватало! Жди там. Я приеду за тобой.
Чертыхаясь, Пия выключила телефон и тронулась с места. У нее было такое чувство, что она осталась совершенно одна, и это в тот момент, когда нельзя было совершить ни малейшей ошибки, когда ей требовалось все внимание! Один-единственный промах — и вся работа насмарку! Она прибавила газу. Улицы в городе в это время, ранним воскресным утром, обычно абсолютно пусты; чтобы проехать насквозь весь Гутлёйтфиртель до главного вокзала, а оттуда в направлении выставки, ей понадобилось не полчаса, как в рабочий день, а всего десять минут. По радио передавали песню Эми Макдональдс,[32] которая Пии сначала понравилась, но с тех пор, как ее начали крутить все радиостанции по двадцать четыре часа в сутки, действовала ей на нервы.
Было полвосьмого, когда она увидела на встречной полосе в светлеющей утренней мгле оранжевые мигалки эвакуатора, на который грузили остатки «БМВ» Боденштайна. Она развернулась на Западной развязке и через несколько минут остановилась перед эвакуатором и полицейской патрульной машиной. Боденштайн сидел с бледным лицом на дорожном отбойнике, упершись локтями в колени и уставившись в пустоту.
Пия представилась одному из полицейских и спросила, что случилось, косясь на шефа.
— Говорит, что пытался уйти от столкновения с животным, — ответил тот. — Машина — в хлам, а сам он, похоже, не пострадал. В больницу, во всяком случае, ехать отказался наотрез.
— Спасибо. Я позабочусь о нем.
Эвакуатор тронулся, но Боденштайн даже не повернул голову в его сторону.
— Привет!
Пия остановилась перед ним. Что она могла ему сказать? Домой — где бы он сейчас ни жил, он вряд ли захочет. Кроме того, если еще и он выйдет из игры, то это будет просто катастрофа. Боденштайн тяжело вздохнул. На лице у него застыло выражение безысходности.
— Она отправляется с ним в кругосветное путешествие, сразу после Рождества… — произнес он бесцветным голосом. — Работа для нее важнее меня или детей. Она подписала контракт еще в сентябре…
Пия молчала. Дурацкие фразы вроде «все еще образуется» или «не вешай нос» сейчас были более чем неуместны. Ей было искренне жаль его. Но время подпирало. В комиссариате ждала не только Надя фон Бредо, но и все свободные сотрудники регионального управления полиции.
— Поехали, Оливер. — Ей хотелось схватить его за руку и потащить в машину. Но она сдержала себя и терпеливо ждала. — Мы не можем тут сидеть на обочине.
Боденштайн закрыл глаза и потер переносицу большим и указательным пальцами.
— Я уже двадцать шесть лет занимаюсь убийствами… — произнес он хриплым голосом. — Но никогда не понимал, что может заставить одного человека убить другого. Сегодня утром я вдруг первый раз в жизни почувствовал себя способным на убийство… Я бы, наверное, задушил ее там, на стоянке, если бы не вмешались мой отец и брат.
Он обхватил себя руками, словно замерз, и посмотрел на Пию налитыми кровью глазами.
— Мне еще никогда в жизни не было так хреново…
Комната для совещаний с трудом вместила всех сотрудников, которых Остерманн вызвал в региональное управление. Поскольку Боденштайн после аварии и перенесенного стресса явно был не в состоянии руководить операцией, слово взяла Пия. Попросив тишины, она обрисовала ситуацию, напомнила коллегам главную задачу, а именно найти Амели Фрёлих и Тобиаса Сарториуса. Кроме Бенке, которого уже не было, никто не ставил ее авторитет под сомнение, все слушали с вниманием. Ее взгляд упал на Боденштайна, который сидел в заднем ряду рядом с Николь Энгель, прислонившись к стене. На заправочной станции она принесла ему чашку кофе и влила в нее шкалик коньяку. Он покорно выпил, и теперь ему, похоже, стало немного легче, хотя он, очевидно, все еще не отошел от шока.
— Главные подозреваемые — Грегор Лаутербах, Клаудиус Терлинден и Надя фон Бредо, — сказала Пия и подошла к экрану, на который Остерманн спроецировал карту Альтенхайна и его окрестностей. — Эти теряют больше всех, если всплывет вся правда о сентябрьских событиях тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Терлинден и Лаутербах в тот вечер прибыли в Альтенхайн с этой стороны. — Она показала на полевую дорогу. — До этого они были в Идштайне, но дом Лаутербаха мы уже обыскали. Теперь нужно сосредоточиться на «Черном коне». Владелец и его жена заодно с Терлинденом. Они вполне могли оказать ему дружескую услугу. Возможно, Амели вообще не покидала трактир. Кроме того, нужно опросить жителей всех расположенных рядом со стоянкой домов. Кай, ордера на аресты готовы?
Остерманн кивнул.
— Хорошо. Йорга Рихтера, Феликса Питча и Михаэля Домбровски срочно доставить сюда. Этим займутся Катрин и коллеги из патрульной службы. Две группы по два человека одновременно допрашивают Терлиндена и Лаутербаха. На них у нас уже тоже есть ордера на арест.
— А кто поедет к Лаутербаху и Терлиндену? — спросил кто-то из сотрудников.
— Старший комиссар Боденштайн и криминальрат доктор Энгель возьмут на себя Лаутербаха. Я поеду к Терлиндену.
— С кем?
Вопрос интересный. Бенке и Хассе выбыли. Пия пробежала глазами по рядам и приняла решение.
— Со мной поедет Свен.
Свен, сотрудник отдела по борьбе с хищениями, удивленно раскрыл глаза и вопросительно ткнул себя в грудь пальцем. Пия кивнула.
— Еще вопросы есть?
Вопросов больше не было. Все встали, наполнив помещение гулом голосов и грохотом отодвигаемых стульев. Пия пробилась к Боденштайну и Николь Энгель.
— Ничего, что я вас тоже задействовала? — спросила она.
— Конечно, конечно. — Криминальрат Энгель кивнула и увлекла Пию в сторону.
— Почему вы выбрали именно комиссара Янсена?
— Это было спонтанное решение. — Пия пожала плечами. — Я часто слышала от его шефа, что он им очень доволен.
Николь Энгель кивнула. Какое-то странное выражение ее глаз в другое время, возможно, заставило бы Пию усомниться в правильности решения, но сейчас у нее не было времени на раздумья. К ним подошел комиссар Янсен. Пока они спускались по лестнице, Пия быстро объяснила, чего она надеялась добиться одновременным допросом подозреваемых и как собиралась действовать. На стоянке они расстались. Боденштайн на минутку задержал ее.
— Ты молодчина, — коротко похвалил он ее. — И… спасибо тебе.
Боденштайн и Энгель дождались звонка Пии, которая сообщила, что они с Янсеном стоят перед дверью Терлиндена. Только после этого они вышли из машины и одновременно с ней позвонили в дверь Лаутербаха. Тот открыл не сразу. На нем был махровый халат с ярким логотипом известной международной сети отелей на нагрудном кармане.
— Что вы еще от меня хотите? — спросил он, глядя на них опухшими глазами. — Я ведь уже все вам рассказал.
— Мы любим задавать вопросы по несколько раз, — вежливо ответил Боденштайн. — Ваша жена дома?