тогда мы пожалеем, потому что ярость его не имеет границ. Она…
— Сара знает, что ее отец умер третьего сентября, — сказал я. — Она назвала мне точную дату.
— И знает и не знает, мистер Хоуп. Так называемый «Узел» Лейнга. Сара притворяется, что знает все, но голоса твердят ей, что отец все еще жив, и она верит им. Как верит и в свою нормальность… В первые дни своего пребывания здесь она непрерывно галлюцинировала, «виделась» с отцом, разговаривала с ним, умоляла его о сексуальной близости, просила оставить эту женщину, которая украла его любовь, и вернуться домой, в объятия Белоснежки, Королевы-девственницы. Ее девственность — плод ее воображения, мистер Хоуп. Миссис Уиттейкер сообщила здешним терапевтам, что Сара, когда ей было двенадцать лет, имела сексуальный контакт с тренером, который учил ее верховой езде.
В своих галлюцинациях Сара часто путает этого человека со своим отцом — называет обоих Черный Рыцарь. У ее отца, очевидно, были черные волосы, и, хотя ее мать смутно представляет себе цвет волос тренера, соблазнившего Сару, мы убеждены, что и он был брюнет. Она «метит» всех, эта Сара, все занимают место в ее картотеке. Ее мать и загадочная любовница отца — обе Распутные Ведьмы. Ее отец и тренер по верховой езде — Черные Рыцари, как я уже говорил. Марк Риттер, адвокат, — Первый министр, Министр права. Доктор Хелсингер — Склокмайстер, я — доктор Циклоп. Одна из сиделок — Брунгильда, другая — Илзе. После вашего последнего визита Сара и вам приклеила ярлык: Белый Рыцарь.
Мистер Хоуп, я бы хотел внедрить в ваше сознание понимание глубины иллюзорной системы. Она, в сущности, представляет собой сеть взаимосвязанных систем, лабиринт сложных конструкций, по определению Руби Голдберга, самовозникающих, самовоспроизводимых и самосохраняемых. Сара вводит в свою воображаемую систему даже некоторых наших пациентов. У нас есть женщина, которая не страдает галлюцинациями. Но Сара придумала кличку и ей — так же, как и остальным «игрокам» в своей напряженной внутренней жизни. Безобидная старая женщина становится Анной Порнокоролевой. Сара создала для нее иллюзорную, ирреальную систему, в которой Анна выступает организатором киноимперии, стремится завалить Америку лавиной порнографии. Так же, как Сара придумала тайную жизнь своего отца, она сконструировала то же самое для бедной Анны. И все это интегрировала в свою собственную систему. Вы представляете себе бешеную энергию, необходимую для того, чтобы сберечь этот фантастический материал, постоянно воспроизводить его, насыщая новыми деталями? Вообразите, какие нужны усилия, чтобы предстать перед вами вполне разумным существом, жаждущим освободиться из Гробницы Невинности. Гробница Невинности, мистер Хоуп, это наше «Убежище», в котором Сара, Королева-девственница, похоронена заживо и отчаянно сражается, добиваясь того, чтобы выйти отсюда. Вот если бы только Белый Рыцарь помог ей.
Я хранил молчание.
— Прогноз относительно Сары туманен, — заключил Пирсон, — поскольку ее система страшно запутана. Точно нити в декоративной ткани. Пытаешься установить: вот это — одна, а это — другая. Но Сара деловито накладывает новые стежки, прядет все новые нити. И в тот момент, когда мы продвигаемся, разматываем до конца желтый моток пряжи, нам подсовывают зеленый или голубой. Проблема кажется неразрешимой. Вы сказали, она умна, наделена воображением. Да, слишком умна, слишком много фантазии, генерирующей все новые данные, которые закладываются в компьютер и без того перегруженной системы. Скажу вам откровенно, мистер Хоуп: если нам не удастся добиться большего, чем мы уже добились, — лекарства, как вам известно, не исцеляют, — Сара будет уходить от нас все дальше и дальше, в свою особую и, в сущности, враждебную вселенную, которую она создала для себя. Внутренняя логика ее системы ослабнет… галлюцинации станут более частыми… Ее ирреальные представления усложнятся настолько, что ими нельзя будет управлять в прежних рамках. Они станут несовместимыми с ее первичным проектом. Станут довлеть над ней, пока полностью не завершится дезинтеграция личности.
Пирсон, вздохнув, посмотрел на меня.
— Вы окажете Саре очень плохую услугу, поддерживая ее в убеждении, что она нормальна. Сара уже внедрила вас в свою систему, вы стали добровольной жертвой обмана — Белым Рыцарем. Ваша поддержка лишь укрепляет ее иллюзорную систему. Вы помогаете ей уничтожить себя.
Глава 7
Только в понедельник, 22 апреля, Блум и Роулз наконец нащупали первую реальную ниточку в деле Джейн Доу. Проблема заключалась в чрезмерном количестве ресторанов и закусочных, находившихся в деловой части города, возле химчистки Альберта Бариша. Наш город — зимний курорт, его население нередко удваивается. Он должен иметь массу ресторанов, иначе отдыхающие поедут куда-нибудь в другое место кутить и проказничать. Блум и Роулз беседовали с Альбертом Баришем во вторник, 16 апреля, и уже на следующий день стали искать предполагаемую официантку в коричневой форменной одежде. К субботе у них еще ничего не прояснилось. И поскольку большинство ресторанов в Калузе по воскресеньям закрыты, детективы взяли себе выходной — сам Бог отдыхал в конце недели. Зато в понедельник утром они попали в точку.
К понедельнику оставалось еще с полдюжины ресторанчиков, где они не побывали. Все они обслуживали либо детей, — им бы побыстрее поесть да убежать, либо стариков, которые нечасто могли себе позволить роскошь изысканной пищи и засиживались за едой так долго, словно это была их последняя трапеза на этом свете. Первый — мексиканский ресторанчик, где официантки расхаживали в черных юбках, белых крестьянских блузках и сандалиях. Одна из них приколола розу к своим угольно-черным волосам. Ни у кого из официанток не было карточек с фамилией на груди. Второй — просто закусочная, где подавали гамбургеры, и девушки за стойкой, одетые в желтую форму, выкрикивали в микрофон заказы. Детективам повезло в третьем заведении — пиццерии. Девушки, которые раскладывали по тарелкам горячую пиццу — все в коричневой форменной одежде с маленькой черной пластиковой карточкой на левой стороне груди. Фамилия каждой оттиснута на карточке белыми буквами. Пицца аппетитно пахла, и у Блума потекли слюнки, хотя было только пол-одиннадцатого утра.
Управляющий — тоже в коричневом, как и девушки за стойкой. На его карточке значилось «Бад», а пониже «Управляющий». Он жевал кусок пиццы, когда вышел из кухни к ожидавшим его Блуму и Роулзу. На вид ему было не больше двадцати. Худой долговязый парень с весьма скудной растительностью над верхней губой. Во Флориде, а может, и везде в США во всех закусочных и бистро распоряжаются, по сути, дети. Здесь не увидишь работников старше двадцати лет. Ребятишки отдают приказы, организовывают доставку продуктов, вытирают столики, готовят пиццу, обслуживают клиентов, подсчитывают выручку, наблюдают за тем, как идут дела. Если когда-нибудь дети Америки решатся на забастовку, половина населения в стране умрет от голода.
— Чем могу помочь? — спросил Бад. Он покончил с пиццей и облизывал свои пальцы.
— Полиция. — Роулз предъявил значок. — Нельзя ли где-нибудь присесть и потолковать?
— Конечно, масса пустых столиков, — откликнулся Бад. Он показал на столик у окна. — Есть проблемы с нашим заведением?
— Нет, мы просто подумали, не могли бы вы нам помочь кое в чем, — пояснил Блум.
— Конечно, счастлив быть полезным, — сказал Бад.
Они сели за столик. У детективов не было с собой никаких фотографий, чтобы показать Баду, они не располагали и именами, только весьма приблизительным — со слов владельца химчистки — описанием двух девушек, которые пришли к нему пешком. На одной из них было красное платье, в котором она и была найдена мертвой.
Роулз вытащил платье из пакета, в котором хранились улики.
— Видели когда-нибудь это платье? — спросил он.
Бад взглянул на платье.
— Нет, сэр. — Он вдруг стал нервничать.
— Кто-нибудь в этом платье приходил сюда? — вступил в разговор Блум.
— Нет, насколько я помню…
— Блондинка, девятнадцати-двадцати лет.
— У нас бывает много молодежи, — сказал Бад.
— Эта девушка могла дружить с кем-то из ваших работниц, — заметил Блум.
Бад побледнел. Он еще не знал, что полиция расследует убийство, но уже понял, что одна из его работниц, возможно, была втянута во что-то противозаконное.
— Да, сэр, — промямлил он. — Которая из работниц?
— Девушка с хорошей фигурой, — объяснил Блум.
— Большие титьки, — подсказал менее деликатный Роулз.
— У нас много хорошеньких девушек, — сказал Бад. — Вы случайно не знаете, как ее зовут? Это помогло бы нам установить, какая именно девушка вам нужна.
— Мы не знаем ее имени, — признался Роулз.
— Есть основание предположить, что она была в дружеских отношениях с блондинкой, носившей это платье, — сообщил Блум.
— Это платье имеет большое значение? — спросил Бад. — Оно связано с преступлением?
— Здесь чернильное пятно, — ткнул пальцем Роулз. — Видели когда-нибудь его?
— Извините, сэр, но я не припоминаю, — ответил Бад.
— Можете пригласить всех ваших девушек, чтобы мы поговорили с ними? — предложил Блум.
— Что, простите?..
— Соберите их всех на кухне, — сказал Роулз. — Мы хотим побеседовать с ними.
— Но нам нужно продавать пиццу, — заикнулся Бад.
— Это не займет много времени, — настаивал Блум.
— Соберите их на кухне, — повторил Роулз.
— Сэр, только работникам разрешается заходить на кухню. Таково предписание министерства здравоохранения. Мне очень жаль, но…
— Тогда приведите их сюда! — Роулз повысил голос.
— Сэр, нехорошо, если наши девушки будут беседовать с полицией у всех на виду… Что подумают посетители?
— Черт возьми! Тогда пойдем на кухню! — рявкнул Роулз.
— Я уже предупредил вас, сэр…
— С министерством здравоохранения мы договоримся, — сказал Блум.
— Сдвинемся мы наконец-то с места! — Роулз потерял терпение и ругнулся.