– Еще раз здесь увижу – отхожу так, что неделю сидеть не сможешь! Ишь, нашелся кавалер!
– Пожалуй, я тоже пойду, – Лиза изо всех сил старалась не рассмеяться.
Почему-то гнева этой боевой женщины она не боялась. Ей вообще все происходящее вокруг до сих пор казалось каким-то ненастоящим, словно сон или спектакль, где она просто зритель. Вопреки ожиданиям, когда матушка Алтана перевела взгляд на Лизу, лицо ее расцвело в радушной улыбке.
– Так это ты та самая девушка из другого мира? Давно хотела познакомиться! Если есть время, может, чаю попьем? Я как раз пироги достала, еще горячие, – она развернулась к дочери: – А ты иди, работай! И так полдня собакам хвосты крутишь.
Балсан растерянно взглянула на Лизу, будто придумывая, как бы ее выручить. Но гостье и в самом деле нечем было себя занять, так почему бы не поболтать с новой знакомой.
– С удовольствием! – сказала Лиза, подмигнув подруге.
Дом семьи Балсан оказался намного просторней, чем жилище Дары, и был обставлен богаче: занавески на окнах и белоснежная скатерть расшиты цветами, огромный самовар сиял, словно позолоченный, на подоконниках и полочках стояли статуэтки и расписные вазы. Ковров было больше, мебель – вся в резных завитушках. И дверей во внутренние комнаты было две, а сами комнаты намного просторнее, чем вытянутая, как пенал, крохотная спаленка Дары.
Все указывало на то, что здесь живет большая семья, и двое братишек Балсан встретили их в доме. Один, в полотняных штанишках и нелепой длинной рубахе, похожей на ночную сорочку, радостно побежал навстречу матери, второй полз следом – этот был совсем еще малыш.
– Вот, младшенькие мои, – сказала Алтана, беря на руки кроху. – Балсан у нас единственная девка, вот и приходится мальчишкам друг друга нянчить, нас двоих на всех не хватает.
– А сколько у вас детей?
– Шестеро. Как Балсан родилась, я все сокрушалась, что не сын, уж больно первенца хотела. Видать, прогневала праотцов. С тех пор у нас один за другим всё сыновья… Да ты не стой у порога, садись за стол, я сейчас этих козявок займу и буду тебя потчевать.
Лиза надеялась не столько на угощение, сколько на интересную беседу. От каждодневной выпечки и долгих чаепитий с вареньем и медом она успела прибавить пару сантиметров в талии, а узнать побольше о жизни горожан от кого-то, кто интересуется не только рудой и минералами, было бы кстати. Но хитрая матушка Алтана позвала ее вовсе не за тем, чтобы о чем-то рассказывать. Напротив, ей не терпелось расспросить Лизу о мире, откуда та прибыла. Ее можно было понять: не каждый день в городке появлялись такие гости.
2.5.
Как описать реальность, в которой живешь с самого рождения? Лиза и не думала, что будет так сложно. С какой бы стороны она не подступилась, все выходило неладно, и рассказ упирался в нечто необъяснимое.
Где она живет? В однокомнатной студии, которую взяла в ипотеку благодаря помощи родителей. Что такое квартира-студия Алтана кое-как поняла, но, когда гостья начала рассказывать про многоэтажки, электричество, автомобильные дороги и прочее, о чем здесь представления не имели, разговор зашел в тупик.
Как проводят время обычные люди в ее мире? Ходят в кино, на вечеринки, занимаются спортом, путешествуют. Кино и самолеты Алтана отнесла к магии, а такая привычная для Лизы вещь, как спорт, вызвала совершенно необъяснимую реакцию.
– То есть ты хочешь сказать, что люди бегают по кругу, поднимают тяжести, плавают туда-сюда? Просто так, без цели, ради того, чтобы бежать, тащить и плыть? И это не работа? – она прыснула, махнув полной, сдобной рукой: – Еще скажи, что за это не им деньги платят, а они!
– Ну… Вы будете смеяться, но вообще-то так и есть, – ответила Лиза.
Хозяйка и впрямь зашлась хохотом. Подумав, Лиза поняла, что самыми близкими к понятию «спорт» занятиями у гномов были кулачные бои, представлявшие собой симбиоз тренировки воинов и тотализатора, и праздничные состязания охотников, рыболовов, опять же, воинов. Как в первобытные времена – демонстрация навыков, необходимых для выживания.
– А ты сама? – отсмеявшись, спросила Алтана. – Чем на хлеб зарабатываешь?
– Я журналист, – сказала Лиза, и, видя в ответ непонимание, попыталась объяснить: – Пишу статьи для журналов и газет. У вас в городе есть газета?
Выяснилось, что здесь существует что-то вроде стенгазеты: выпускаемый в нескольких экземплярах листок с краткими новостями, сообщениями о чьих-то высоких достижениях и важной информацией. А иногда еще и статейками, порицающими и высмеивающими особо провинившихся. Писали и разрисовывали его вручную, а потом вывешивали в специальных местах: на трех этажах Цитадели, на рынке и на главной площади.
– Так ты, значит, писарчук? – догадалась Алтана. – То-то у тебя руки такие холеные, нежные. Хотела бы я, чтоб моя вертихвостка тоже себе кабинетную работу нашла, но мало того, что пишет, как курица лапой, так еще и неусидчивая – ни одной науки толком не освоила.
– Балсан очень смелая девушка, – защищала подругу Лиза. – Работать шахтером и в моем мире мало кто из девушек отважится, хоть у нас это давно разрешено. А она не побоялась выступить против запретов.
– Запретишь ей, как же, – проворчала собеседница, но по глазам было видно, что она все же гордится дочерью. – И эта ваша экспедиция не дело, а чистая авантюра, уж прости за прямоту. Я все надеюсь, что она найдет себе жениха хорошего, нарожает детишек и угомонится.
– Так у нее женихов целая толпа, проходу не дают.
– Ай, глупости это все. И с вами увязалась по глупости, ей лапши на уши навешала эта девчонка, а моя и рада. – Алтана поставила чашку с недопитым чаем и подперла ладонью щеку. – Нет, я про Дару ничего плохого не скажу, но разбаловал ее дед. Все жалел сироту, одна она у него осталась, а ей бы твердая рука не помешала.
– А что случилось с ее родителями? – Лиза не осмеливалась задать Даре этот вопрос, боясь расстроить.
Оказалось, девушка лишилась обоих родителей давно, когда была совсем маленькой. Отец ее был торговцем, и однажды, когда его караван возвращался из далеких земель, на них напали разбойники. Гномы отбивались, защищая свое добро, но численное преимущество было на стороне грабителей. Лишь двоим из торговцев удалось унести ноги и вернуться в Цитадель, остальные погибли, в том числе отец Дары.
Тела вернули в город и похоронили. Мать Дары была безутешна, оплакивая молодого супруга. Даже маленькая дочь не смогла облегчить ее горя. Но хуже всего, что она не собиралась оставлять его смерть безнаказанной. Жажда мести погнала на поиски убийцы, и, как ни старались родные и друзья ее удержать, в один из дождливых осенних дней она исчезла.
Прошло несколько недель. Все уже решили, что она сгинула в лесу, задрали ее волки или погибла от рук разбойников. Но внезапно она вернулась. Изможденная, израненная, женщина едва держалась на ногах. Под взглядами изумленных горожан она дошла до могилы мужа и бросила на землю длинный острый нож, оружие его убийцы. Только потом побрела в свой дом, где слегла и умерла спустя три дня, будто завершила все, что должна, и не желала больше задерживаться в этом мире.
– Упрямая была, – закончила Алтана свой рассказ. – И себя ни за что сгубила, и дочку сиротой оставила. Вот и Дара в мать пошла упрямством, хоть и не помнит ее почти. Хлебнет еще горя с таким характером…
– Зря вы так, – тихонько сказала Лиза. – Без упрямства мало чего в жизни добьешься. И вообще – как бы над ней ни насмехались, чем бы ни пугали, а ведь смогла настоять на своем!
– Все, что она пока сумела – удивить главного горняка. Без его слова никто бы ее и слушать не стал. А то, что ты говоришь… Женщине положено быть ласковой, веселой и хитрой, а не с норовом как у дикой лошади. Ну добьется она своего, и что? Думает, рудокопы ее за свою примут? – Алтана покачала головой. – Те же гномы, которые раньше умилялись малышке, помогавшей дедушке в шахте, теперь житья ей не дадут.
– Но все-таки поступок Дары достоин уважения. Пусть у нее самой ничего не выйдет, но за ней придут другие, и постепенно все изменится. Мне кажется, очень важно, чтобы каждый имел возможность выбирать, как жить и чем заниматься. Возможность для всех, на равных.
Алтана вздохнула и посмотрела на Лизу с жалостью.
– Ничего, ты еще молодая. Вам всякое кажется возможным. Не бывает, чтоб все были на равных. Вот во все чудеса, про какие ты рассказывала, верю: и в летающие машины, и в телеги, которые сами едут, и в живые картины, а в такое ни за что поверить не смогу.
Здесь не дороги, а направления
3.1.
Вообще горняки негласно решили игнорировать группу Дары Эрмегот и ее экспедицию, как событие пустяковое и к ним отношения словно бы не имеющее. Но, как часто бывает, любопытство пересилило. Сперва рудокопы северо-западной шахты посматривали украдкой, оказываясь рядом будто бы невзначай. Но к тому времени, как все было почти готово к отъезду, у входа в штольню понемногу собралась целая толпа.
Девушки в свою очередь прикидывались, будто до непрошеных зрителей им нет никакого дела: даже не оборачивались, когда доносились насмешки. Лиза в этом спектакле и вовсе не участвовала – стояла возле низкорослой лошадки, на которую погрузила сумки со своими пожитками, и хмуро рассматривала шахтеров.
Чем дольше она смотрела, тем сильнее убеждалась, что и в самом деле затея Дары – авантюра и глупое ребячество. Все эти гномы были такими мощными, угрюмыми, грубыми, не похожими на других жителей города, будто не пришли когда-то работать в шахту, а наоборот, явились из нее на свет. Глядя на бороды с застрявшей каменной крошкой, загрубевшие лица, сильные, жилистые руки, играючи, как безделушки, державшие тяжеленные инструменты, Лиза с трудом боролась с желанием попросить Дару подумать еще раз.
– Эй, помоги-ка! – вырвал ее из мрачных мыслей звонкий голосок. – Подержи, я привяжу крепче.
Балансируя на опасно качавшемся камне, Балсан пристраивала на спине смирной лошади непонятного вида ящик с длинным лотком. Лиза подхватила громоздкую конструкцию и немедленно всадила в ладонь занозу.