Солнце припекало почти по-летнему, погода стояла тихая и ясная. Несмотря на тяжесть пути, Лиза постепенно впадала в состояние покоя и созерцательности. Своеобразная дикая красота окружающего пейзажа очаровывала. Казалось, весь мир перестал существовать, остались только эти горы, долины, сияющие пятна озер и ленты ручьев вдалеке, и они с Ганом, бредущие по бездорожью.
– Видишь тот овраг, во-о-он там, – спросил Ган, когда с начала пути прошла целая вечность.
Они почти не разговаривали – сказывалась усталость, да и не было у них общих тем. У Лизы сложилось впечатление, что ее напарник в принципе не особо общительный. Разве что с Аяной он становился разговорчивым, и то потому, что ему нравилась охота. И сама Аяна, этого трудно было не заметить…
Почувствовав нетерпеливый взгляд, Лиза поняла, что увлеклась своими мыслями, спохватилась и взглянула в сторону, куда показывал Ган.
– Нет, – призналась она.
– Нет, так нет, – равнодушно отозвался он и снова пошел вперед. – Дойдем, увидишь. Там поставим лагерь для ночевки.
– Так вроде рано еще, – удивилась Лиза. Солнце едва начало приближаться к закату, а она привыкла идти до сумерек, если не дотемна.
– Мне оглядеться надо. Завтра думаю шурф заложить…
Прошли совсем немного, и Лиза увидела тот самый овраг. Удивительно, как Ган смог его издалека заметить? Глубокая трещина в земле шириной метров в пять ломаной линией убегала к горе, понемногу сужаясь. На дне ее, заросшем камышом и ивняком, поблескивала вода. Приглядевшись, Лиза заметила на склоне обрыва поваленное деревце – повезло, на сегодня у них будут дрова.
Правда, вода оказалась грязной, застоявшейся, воняла болотом и не годилась для питья. Пришлось варить кашу на той, что у них была с собой, оставив на утро совсем немного.
– Ничего, завтра найдем воду, там у горы вроде ручей был, – успокоил Ган. – Ты пока отдыхай, я пробегусь по округе. Здесь куропатки водятся, подстрелю парочку. Не вернусь дотемна – ложись спать, не жди.
– Погоди, я лучше с тобой! – воскликнула Лиза.
До гор, где она своими глазами видела медведей, было рукой подать. А те загадочные существа, которых Аюна пыталась выследить? Да она дотемна с ума сойдет, какой тут сон! К тому же у них даже нормальной палатки не было – так, навес, на жердях натянутый, под который они вдвоем едва поместятся. Все равно что на улице спать…
– Ты охотиться умеешь? – спросил Ган, взглянув на нее с сомнением. Лиза призналась, что нет. – Ну и зачем тогда тебе за мной таскаться, ноги сбивать? Отдыхай, завтра дел много.
– Я боюсь, – честно ответила Лиза и рассказала про медведицу. – Если она придет, я с ней не справлюсь.
– Подземная река, говоришь? Интересно, надо бы вернуться и поглядеть… А медведь к огню не выйдет, тем более с медвежатами. И вообще, у тебя ружье есть. Давай договоримся: увидишь что-то подозрительное – стреляй в воздух. Два выстрела подряд – сигнал тревоги, если реальная опасность. Я услышу и быстро вернусь. Идет?
– Хорошо, – немного помявшись, ответила Лиза. Рано или поздно ей придется привыкать к самостоятельности. В конце концов, она не ребенок, чтобы всюду за ручку водили. – Один выстрел – внимание, два – тревога. Только давай и для тебя это будет действовать, мне так спокойней.
– Ладно, договорились, – похоже, он согласился бы на все что угодно, толком не дослушав, лишь бы робкая напарница наконец успокоилась не мешала работать. – Тогда я пошел, а ты сиди тут и никуда не отходи, поняла? Постараюсь вернуться поскорее.
Он забросил за спину ружье и пошел прочь. Скоро его силуэт исчез за горизонтом, и Лиза осталась одна.
Она немного постояла, с опаской озираясь и прислушиваясь. Вокруг было все так же пусто и тихо. Лишь легкий сквозняк с едва различимым шорохом пробежал по верхушкам сухой прошлогодней травы, да вспорхнула над зарослями птичка и, чирикнув, улетела в сторону гор.
Лиза уселась на нагретый камень и подложила немного дров в костер, начавший затухать. Ган сказал, что звери огня боятся, так пусть горит ярче, дымит сильнее, чтобы издалека можно было увидать. Больше дел не нашлось. Она прилегла, расстелив плащ и пристроив рюкзак под голову, и принялась наблюдать, как солнечный диск наливается красным и понемногу клонится к горизонту, будто сочный плод, готовый упасть на землю, отяжелев от зрелости.
Страх постепенно отступал, сменяясь сонливостью. Лиза дремала, изредка поднимаясь, чтобы подкормить костер. Но стоило ей окончательно успокоиться и даже начать находить одиночество приятным, как откуда-то издалека раздался выстрел. И почти сразу – второй.
Дремоту как рукой сняло. Лиза вскочила, прислушиваясь. Пару минут спустя прозвучал третий выстрел, совершенно сбив ее с толка. Два выстрела – сигнал тревоги. Ей надо бежать на помощь? Но почему еще третий? Это считается как два и один, или Ган таким образом наоборот хочет дать понять, что тревога ложная?
– Да что я тут раздумываю! – воскликнула она в голос. – Может, на него напал кто-то, и он отстреливается? Да мало ли что случилось…
Не сомневаясь больше ни секунды, она подхватила ружье и бросилась бежать в сторону, откуда прозвучали выстрелы. На ходу она вдруг вспомнила, что не умеет стрелять, даже теоретически, но все-таки с оружием в руках было спокойнее.
– Ган! – остановившись на миг, крикнула она. – Га-а-ан!
В ответ ни звука, только какой-то мелкий зверек, испуганный ее криком, метнулся прочь, прошуршав в траве.
6.4.
Лиза бежала, не разбирая дороги, то и дело спотыкаясь о камни и кочки. Иногда она звала Гана, но ответом все так же была тишина. Рискуя подвернуть ногу, она всматривалась туда, откуда прозвучали выстрелы, но ничего не замечала.
– Ган! – крикнула она снова голосом, дрожащим от подступающих слез.
Ей было страшно. Да что там, она едва сдерживалась, чтобы не поддаться панике. Может быть, она сбилась с направления и уходит все дальше от Гана, который ждет помощи? И от лагеря тоже уходит, а солнце тем временем давно скрылось за горизонтом, и вокруг понемногу сгущались сумерки.
А ведь она даже фонарь прихватить не догадалась! При мысли о том, что скоро она окажется одна в темноте, девушку накрыл-таки приступ страха. Она рванула еще быстрее, и, конечно же, через пару метров зацепилась ногой за переплетение травы и рухнула, больно ударившись коленом о камень.
– Э-э-эй! Есть тут кто-нибудь?! – заорала она, потирая ушибленное место. Уже не надеясь услышать ответ.
– …э-э-эсь! – донеслось едва различимо.
Лиза вскочила и замерла, напряженно прислушиваясь. Если окажется, что это всего лишь птица кричала или ветер прошумел в оврагах, она прямо сию минуту сойдет с ума.
– Э-э-эй! – прозвучало снова, уже ближе. – Я здесь!
Всхлипнув, она поковыляла навстречу голосу. Ган. Она его нашла, и он, по крайней мере, жив. Через несколько минут его фигура возникла на холме. Заметив Лизу, он помахал ей и прибавил шаг.
– Что случилось? – взволнованно спросил он, подойдя ближе.
Лиза окинула его взглядом – выглядел гном обеспокоенным, но целым и невредимым. От нахлынувшего облегчения едва не подогнулись колени.
– Что у тебя случилось? – проговорила она, переведя дыхание. – Ты стрелял!
– Конечно, я же охотился. Ты в порядке?
– В смысле? Было два выстрела. Сигнал тревоги… – Лиза заметила двух куропаток, привязанных к его поясу, и страх сменился злостью. – Мы ведь договаривались! Ты меня до смерти перепугал!!!
– Так мы договаривались, что ты стрелять будешь, если вдруг что. И вообще, выстрелов было три. Три, а не два! Ты считать умеешь? – он повысил было голос, но взглянул на Лизу и осекся. – Эй, ты чего?
– Да пошел ты, – процедила она сквозь зубы.
И разревелась: в голос, по-детски, не в силах сдержаться, усевшись прямо в пыль. Ган растерянно смотрел на нее, бормоча что-то нелепо-утешительное, но от этого становилось еще хуже. Лизе было невыносимо стыдно за то, что он стоит и смотрит, а она никак не может взять себя в руки и прекратить истерику. В конце концов он присел рядом на корточки и положил руку ей на плечо.
– Ну прости дурака. Я не хотел тебя напугать, правда, – тихо сказал он и вздохнул. – Не надо было бежать меня искать, в другой раз сначала стреляй в воздух, как договаривались…
– В другой раз я тебя придушу! – пробубнила Лиза, шмыгая носом. – И вообще… Я стрелять не умею. В смысле, совсем. Никогда ружье в руках не держала.
– И ты только сейчас об этом говоришь?! А зачем тогда ружье с собой притащила?
– Не знаю. Я думала, на тебя какая-то тварь напала.
– А ты собиралась от нее прикладом отбиваться что ли? – хохотнул Ган. – Не думал, что ты такая отважная. Но стрелять завтра же научу, сегодня поздно, стемнело почти. Идем, я тебе в лагере дам кое-что. Успокаивающее.
Средство Гана оказалось таким забористым шмурдяком, что Лиза, доверчиво отхлебнувшая большой глоток, закашлялась и не сразу смогла отдышаться.
– Что это за ужас? – проговорила она, вытирая слезы. – В нем градусов восемьдесят!
– Лечебная настоечка, семейный рецепт, – ответил Ган, бережно пряча пузатую фляжку. – Помогает от желудочных хворей, лихорадки и сердечной тоски.
– Еще бы, я от одного глотка спьянела, – оторвавшись от бурдюка с водой, сказала Лиза. – Предупредил бы хоть, что крепкое.
– Зато повеселела сразу. Иди-ка поспи, завтра все забудется. – Он смутился и отвел взгляд. – И это… Ну… В общем, спасибо тебе. Что спасать побежала.
– Да ладно, толку-то с такого спасателя, – отмахнулась Лиза. – Но только как же я спать пойду, ты же вон добычу принес. Надо наверное разделать их как-то.
– Сам справлюсь. Тем более, ты разве умеешь?
Она хотела было возмутиться – с чего он взял, что она такая безрукая? – но о том, что делать с дичью, Лиза и в самом деле понятия не имела. Ничего не оставалось, как отправиться на боковую. Тяжелый переход и пережитые страхи утомили ее.
Спать легли рано, потому встали они на рассвете. Было холодно и пронзительно свежо. Ясное, словно умытое небо еще хранило лилово-розовый отсвет зари. Пока Ган собирал немногочисленные пожитки, Лиза проверила компоненты взрывчатки. Все оказалось в порядке, и она заботливо уложила ящик в своем рюкзаке, укутав для сохранности одеждой.