Когти зверя
1
Утром Кирилл позвонил Борщову:
– Я тут со старыми выпивохами разговаривал, собутыльниками Калявина, они мне рассказали о давних его друзьях по охоте. Пробьешь фамилии?
– Присылай, – ответил тот. Вскоре Следопыт получил ответ:
– Матвей Григорьевич Чепалов, 71 год, пенсионер, бывший партийный босс средней руки, хозяин строительной конторы «Мастерок», живет по адресу улица Сурожская, 53, в частном доме. Лев Семенович Соколовский, бывший мэр Лещёва, пенсионер, предприниматель, 71 год, живет за городом, в Зеленом поселке на речке Лещёвке, в особняке. Соколовский – личность привилегированная, желательно не беспокоить.
– Зачем тебе бывший мэр понадобился? – не смог не спросить Борщов по телефону у своего старого друга. – Если честно?
– Ты понимаешь, они когда-то были друзьями: Калявин и Соколовский. Оба – охотники…
– И что? – перебил его Борщов. – У Соколовского сотни таких друзей по городу. Он целым мэром был! А до этого вторым секретарем компартии Лещёва, когда тот еще Красноармейском назывался. Мало ли с кем он ни охотился. Темнишь, брат!
– Да не темню я! – возмутился Кирилл. – Говорю же, они старые друзья и могут многое знать друг о друге.
Борщов делано рассмеялся в трубку:
– Ну, знаешь! У нас ту много кто друг о друге чего знает! Да все молчат! Короче, мой совет: не трогай этого человека. У Соколовского куча друзей, и не только пенсионеров, которые вершили судьбу нашего городка, да и теперь вершат. Понял?
– Понял, понял…
– Отлично. Пока.
На том они и попрощались.
– Спасибо Борщову: существенное замечание, – сказал своим компаньонам Следопыт. – Если мы заявимся с нашими липовыми документами к бывшему мэру города Лещёва, нас мгновенно схватят за одно место, и товарищ подполковник не поможет. Предлагаю начать с Матвея Григорьевича Чепалова. А, коллеги?
Предположение поступило сразу после завтрака, в номере мужчин.
– Согласен, – одобрил его выбор Феофан Феофанович.
– Этот вариант наименее опасный, – подтвердила Юля.
– Но и Чепалов, если почувствует подвох, может обратиться за помощью к влиятельному товарищу, – продолжал Следопыт. – Тут надо подходить с умом. С большим умом! Сделать все так, чтобы у него не было причин звонить Соколовскому.
– У меня есть идея, – сказала Юля. – Но ты хотел что-то еще сказать, Кирилл?
– Да, – кивнул тот. – Также есть информация о родственниках двух охотников. У Чепалова жива бывшая жена, Евдокия Михайловна, 68 лет, бывшая учительница. Есть адрес и телефон. Детей нет. У Соколовского Льва Семеновича, наоборот, детей аж пятеро, но все разъехались кто куда. Двое заграницей живут. Вдовец.
– Уже две идеи, – как бы про себя проговорила Юля.
– Говори, девочка, – потребовал Позолотов.
– Как вы думаете, Евдокия Михайловна Чепалова разделяла пристрастие мужа к охоте?
– Вряд ли, – покачал головой Следопыт.
– А теперь давайте ей позвоним.
Юля набрала номер, поставила на громкую связь.
– Алло? – послышалось в телефоне.
– Здравствуйте, это Евдокия Михайловна Чепалова?
– Да, – откликнулся голос. – Здравствуйте.
– С вами говорит общероссийская организация «Школа против охотников», мы выступаем за защиту животных в наших лесах. Меня зовут Анастасия. Вы можете нам уделить пару минут?
– Пожалуй, – не сразу откликнулась женщина. – Впрочем, почему пожалуй? Очень даже могу…
– Спасибо. Как я уже сказала, мы пытаемся защитить диких зверей от ежегодного истребления охотниками и считаем убийство животных пережитком прошлого.
– Тут я с вами полностью согласна, девушка. Это варварство. У меня был муж охотник…
– Так-так, очень интересно…
Следопыт и Позолотов обратились в слух.
– Только не подумайте, я никогда не разделяла его взглядов.
– Мы вам верим.
– Каждый год он уезжал с друзьями на охоту, знаете, готовился к ней подолгу, точно на войну собирался…
– С несчастными животными, – вставила Юля.
– Именно так.
– А на кого они охотились, Евдокия Михайловна?
– На все, что движется. Но более всего на медведей.
– Очень грустно!
– Вот именно: очень!
– И вот однажды охота поломала его.
– Как это так?
Феофан Феофанович и Кирилл тотчас потянулись в сторону телефона, дышать перестали.
– Это было давно. Муж приехал с охоты сам не свой. Я его не узнала. Был молчалив, угрюм. Рычал все время на меня, потом извинялся. Делал вид, что ничего не произошло. Но человек изменился. Понимаете? Полностью! Надо было что-то делать. В конце концов я его вывела на разговор. И он признался, что они убили медведицу, но не сразу. Они отметили берлогу и поставили капкан. И привязали его на цепь к дереву. И эта медведица попала в него задней лапой. И стала страшно орать на весь лес. Она почти отгрызла лапу, когда они подоспели к месту. Медведица уже истекала кровью. А рядом были ее медвежата, метались вокруг матери.
– Какой ужас…
– Да, трое медвежат. Она ревела так страшно, говорил муж, что они и подойти боялись. А потом с расстояния застрелили ее.
– А медвежата?
– Он сказал, что им пришлось застрелить и трех медвежат. Они тоже кричали у мертвой матери. Плакали как дети.
– А когда это случилось? Вы сказали, давно…
– Более двадцати лет назад, где-то на Урале, куда они все время уезжали с друзьями. Муж замкнулся в себе, очень скоро мы перестали находить общий язык. – Невеселые воспоминания вдруг закружили ее и увлекли за собой, она тяжело вздохнула, – я как будто жила с чужим человеком…
Она замолчала.
– Евдокия Михайловна…
– Да, я тут, девушка… Вы не поверите, но перемены в муже были так сильны, что через какое-то время мы развелись.
– Вот даже как? И всему виной – охота?
– Да, именно так. Я считаю, что именно охота и убийство животных поломали наш брак. И не только это убийство…
– А что было еще?
– Видите ли, девушка, мой муж был человек не слабого десятка, опытный охотник, конечно, что-то могло очень сильно тронуть его сердце. Но он всякий раз знал, на что шел. Убивать и убивать. И не важно: медведица это или медвежата. Они были готовы к этому. Но тут случилось что-то особенное. И не только с ним, но и с его товарищами. Что-то случилось между ними. Они перестали видеться. А, я забыла самое главное, – оживилась она. – Охотиться они тоже перестали. По крайней мере Матвей. Из альбома пропали все фотографии, где он на охоте. Он словно вычеркнул всю свою охотничью биографию из памяти. Я всю жизнь преподавала в советской школе и ни в какую магию не верю, и вообще я материалистка, хочу сразу сказать, но там что-то было нечистое.
– Как это так?
– Я же вам сказала: он как будто стал другим человеком. – Пожилой женщине несомненно хотелось выговориться. – Точно в него вселился кто-то. И ночами… он стал говорить во сне. «Уходи, уходи! – кричал он. – Прочь отсюда! Выйди из меня, выйди!» Так и кричал. На очередной мой вопрос, что же еще случилось на той охоте, он очень странно засмеялся, а потом сказал: «Я продал душу дьяволу».
– Да, история, – выдохнула Юля.
– Увы, девушка, вы верно заметили: история. Жизнь наша стала невыносимой. И мы разошлись.
– А когда же это случилось? Ну, знаете, бывают, например, «черные пятницы», или «пятницы, 13-е», может быть, совпало так?
– Ну, я в эту чепуху не верю. Но год я помню хорошо: 1995-й, самый разгул перестройки. Конец лета. Как не помнить, мне это лето всю жизнь поломало. Вот такая охотничья история, девушка.
Очень скоро Юля сердечно поблагодарила натерпевшуюся женщину, сказала, что та внесла огромный вклад в борьбу с охотой и звероубийцами, попрощалась и повесила трубку.
Втроем, они молчали. Каждый глядел перед собой. Но все и так было понятно: в конце лета 1995 года нечто страшное случилось с тремя охотниками: Калявиным, Соколовским и Чепаловым.
– Стало быть, дьявол все-таки был? – вдруг усмехнулся Феофан Феофанович. – И теперь он пришел за первым из охотников?
– Да, история темная, – заметил Кирилл. – И ведь ясно, что никто из оставшихся словом не обмолвится о том, что там было: в тот летний день. Убийство медведицы и медвежат стало чем-то бóльшим, чем просто охота.
– Вот именно: бóльшим! – воскликнул Позолотов. – Они вызвали призрака того медведя, из прошлого! И тот отгрыз себе лапу, и эта медведица тоже.
Юля встала и принялась ходить по комнате.
– Матвей Григорьевич Чепалов, что же случилось с вами? – наконец проговорила она. – Свидетелем какого ужаса стали вы?
– Юленька, у вас так голова закружится, – предостерег ее Феофан Феофанович.
– Есть темный платок? – спросила девушка.
– Какой еще темный платок? – удивился Кирилл. – Женский?
– Ну, не мужской же…
– Мы на похороны не собирались.
– Значит, купим. Траурный платок. Я думаю, нет, – она сжала кулачок, – я уверена, что Калявин не показывал фотографии уже взрослой Людмилы своим старым товарищам по охоте. Ранние они видели, это точно. Но потом они разбежались в стороны. Людмиле сейчас тридцать с хвостиком, мне двадцать. У нас у обеих русые волосы. Один типаж.
– А что вы хотите у него узнать, Юленька? – поинтересовался Феофан Феофанович.
– Я надену темные очки, повяжу голову платком, – не слушая архивариуса, строила она планы. – А сыграть я смогу.
– Но что ты ему скажешь, Юля? – теперь уже спросил Следопыт.
– Найду что сказать. Поплачусь, вспоминая папеньку. Посмотрю на его реакцию. Задам пару вопросов. Вдруг он проговорится?
– А что, может сработать, – оживленно кивнул Позолотов. – А, Кирюша? Ей и прежде такие фокусы удавались. И с монстрами в том числе. Чем теперь клиент хуже?
Но Кирилл был в замешательстве:
– А не подставим ли мы так настоящую дочь Калявина?
– Я буду благоразумна, – пообещала Юля. – Мне главное понять, насколько правы две женщины: Антонина Дмитриевна и Евдокия Михайловна. О последней охоте их мужей… – она сделала паузу, – и встрече с нечистой силой.
2
В три часа дня Юля поднялась на крыльцо большого частного двухэтажного дома и позвонила в дверь. Окна похожего на крепость особняка закрывали толстенные витые решетки. Все тут было прочно и надежно. Даже высокая железная крыша с трубой походила на крышу крепостной башни.
Дверь открыл кряжистый старик. Сейчас за ними наблюдали в бинокли двое пассажиров красного «Запорожца», стоявшего на другой стороне улицы.
– А старик-то на палача похож, – заметил Феофан Феофанович. – А, Кирюша?
– На охотника он похож, убийцу медведей, – ответил тот. – И на хозяина строительной конторы. Со зверями и работягами пообщаешься всю жизнь, вот таким и будешь. А еще он бывший партийный босс, командир, одним словом. Морда мне его не нравится – угрюмый он.
– Ага, – кивнул Позолотов. – То-то дело – моя физиономия, душа-человек! Точно, Кирюша?
Следопыт взглянул на красные щечки учителя, на воздушные белые бакенбарды, на сумасшедшие глаза навыкате за толстыми линзами очков. Улыбнулся очень по-доброму:
– Вы – ангел во плоти, Феофан Феофанович.
– Вот и я о том же, Кирюша, – всем сердцем согласился тот.
В этот самый момент Юля как раз обращалась к «охотнику», «строителю» и «бывшему партийному боссу»:
– Здравствуйте, Матвей Григорьевич.
– Здравствуйте, девушка. – Он подозрительно оглядел ее. – Что нужно? Вы из ЖЭКа?
– Меня зовут Людмила. Я дочь Федора Ивановича Калявина, можно войти?
– Кого дочь? – прищурился он.
– Вы слышали: вашего старого друга Федора Калявина.
Еще как слышал! Сразу напрягся.
– И зачем вы пожаловали?
– Вы же знаете о смерти моего отца?
– Предположим.
– О его страшной смерти. По телевизору уже показывали.
– Ну, предположим, знаю.
– Я хотела поговорить о нем.
– Не о чем нам говорить, – замотал он головой.
– Но почему?
– Мы более двадцати лет не общались с вашим отцом, вот почему. – Она хотела вставить слово, но он не дал. – Жизнь развела, так бывает. Были друзья, стали никто друг другу. Так о чем нам с вами разговаривать?
– Об охоте, – вдруг вырвалось у Юли – она и сама не ожидала такого.
– Что? – почти прорычал тот.
– Вы слышали: об охоте.
– О какой такой еще охоте?
– На медведей.
– Куда вы клоните, девушка?
– Я же говорю: давайте поговорим, Матвей Григорьевич. Только в доме.
– Уходите-ка вы подобру-поздорову, девушка.
– А то что? Застрелите меня? – Она отчаянно улыбнулась ему: – Как медведицу?
Старик напрягся еще сильнее. Хмуро поглядел по сторонам.
– Уходи, девочка, – повторил он. – И не возвращайся сюда никогда.
Он уже повернулся и хотел было перешагнуть порог, но гостья бросила ему в спину:
– Август тысяча девятьсот девяносто пятого года. Урал. Охота на медведей… и медвежат.
– Что?! – буквально – именно медведем! – взревел Чепалов и обернулся: – Что ты сказала?!
– Вы, – поправила она его. – Вы сказали.
– Что вы сказали? – вкрадчиво, совершенно другим тоном, повторил Чепалов.
– Вы слышали. Так мы поговорим или нет?
Сейчас в машине тоже разговаривали двое:
«Она сказала ему что-то такое, отчего этого Матвея Григорьевича перекосило, – переживал Кирилл. – Не поспешить ли нам к ней на помощь? Стоп, заходят в дом…» – «Ну, не съест же он ее, как ты думаешь, Кирюша?» – «Не знаю, этот Чепалов взбешен…» – «Ну так Юленька умеет взбесить. Она в этом деле мастерица. Она для этого и пришла к нему…» – «Я за нее очень волнуюсь, учитель…» – «А как я волнуюсь! Ты не прихватил с собой фляжку конька?» – «Что?!» – «Ты прям как этот Чепалов! В лице изменился. Ну, что я такого сказал? Я уверен, она знает, что делает! Она же – умница!»
Матвей Чепалов закрыл за гостьей дверь и тотчас спросил:
– Что вам намолол этот старый дурак? Да-да, я о нем, о вашем отце! Об этом старом пропойце…
– Зря вы так о нем…
– Не зря! Уж поверьте мне. Так что он намолол вам про август того года? Ну?
– Охота у вас в тот день была необычная…
– Это точно, а что еще? – Он вдруг схватил Юлю за плечо и прижал к косяку, вторая рука его непроизвольно легла на ее шею. – Что он тебе рассказал об этой охоте?
Юля не на шутку испугалась. Хватка была мертвой – не вырвешься.
– Пустите.
– Не пущу, пока не скажешь.
Он не шутил!
– Пустите, – повторила Юля.
– Сама напросилась – терпи.
– Закричу.
– Еще и пугать меня вздумала? – Матвей Чепалов был грозен. – Так что он рассказал об этой охоте?
Но руку с шеи убрал. Перед Юлей встал выбор. Быть до смерти напуганной или идти напролом. Но уж больно рука у него была тяжелая. Она выбрала второй путь, но двинулась осторожно.
– Сказал, что вы медведицу и детенышей ее застрелили. Жестоко.
– Все охотники жестокие, девушка. – Он прищурил глаза. – Да как же Федька это сказал, если он с вами не общался?
– А вот решил-таки. Прощение решил попросить у матери и у меня.
– Ишь, как его разобрало.
– Да, вот так и разобрало. – Юля терла шею.
– Что еще сказал? Не крути – говори.
– Много чего, – на свой страх и риск, глядя крепкому старику в глаза, бросила девушка. – И главное сказал…
В глазах старика появился металлический блеск.
– Ну?
Юля вдруг поняла, что этому старому медведю ничего не стоит сломать ей позвонки. А его рука, ей так показалось, готова была вновь оказаться на ее шее.
– Сказал, что вы прокляты все.
Матвей Чепалов неожиданно рассмеялся:
– Так и есть! Тут он не соврал, красавица.
– И что с дьяволом заключили сделку, сказал.
Старик приблизил к ней лицо.
– И это он верно сказал. Ну а что за сделка-то, открыл тебе твой болтун-папаша?
И тут чувство самосохранения неожиданно остановило Юлю Пчелкину. «Стоп! – услышала она. – Хватит!» И чувство ответственности за настоящую дочь Калявина, Людмилу, тоже заговорило. Чересчур беспощадным был взгляд старого силача. Точно у него души не было. Страшно было смотреть в его глаза. Разум был, речь, все человеческие эмоции, но только не души! Ее словно украли у него. И поэтому он мог сделать всё что угодно. Прихлопнуть ее, как букашку. Обладавшая кошачьей интуицией, Юля поняла это всем своим существом.
– Не открыл, – ответила она. – Вот я к вам и пришла узнать, что это за сделка. Потому что отцу моему медведь брюхо разорвал, и этого медведя на одной ноге видели и даже записали и в Интернет выложили. Сейчас только о медведе-призраке все и говорят. И в городе, и по телевизору. Хочу знать, что ждет меня и моих детей. Какое проклятие на меня свалится? Поэтому к вам и пришла.
– Стало быть, и впрямь не открыл… И то хорошо. Потому что если бы открыл, то и перешло бы проклятие на всю семью, а так живи себе поживай да добра наживай, девочка. – Чепалов открыл дверь и кивнул на улицу: – А теперь уходи, скатертью дорога.
У Юли отлегло от сердца, едва она переступила порог. Ее шея была цела. Но она тут же осмелела и не сдержалась:
– Он ещё кое-что мне сказал. За день до того, как его медведь задрал.
– Что он тебе сказал?
– Что ваш дьявол, с которым вы столкнулись в тот день, там, на Урале, еще вернется.
– Да неужто?
– Ага. Что придёт за каждым из вас. По очереди. И возьмет к себе.
– Пошла вон! – прорычал хозяин. – Вернешься – смотри! – Он даже пальцем погрозил. И захлопнул дверь.
– Миленько, – потирая плечо, пробормотала Юля, когда спускалась по ступеням. – Добрый человек…
В красном «Запорожце» тоже сейчас обсуждали этот визит.
– Она довела его, – увидев Юля живую и здоровую, с облегчением констатировал Кирилл.
– И так быстро! – поддержал ученика Феофан Феофанович. – Какая молодчинка! Знает, что сказать, дивчина!
Юля двинулась по улице, перешла дорогу и скоро оказалась у «Запорожца». Кирилл выбрался наружу, поднял для нее переднее сиденье и пропустил на заднее. Сел сам, захлопнул дверцу.
– Ну, рассказывай.
Она рассказала. История про ее визит в дом мрачного хозяина башни заставила компаньонов призадуматься. Для всех медведь был только призраком, появляющимся из ночного мрака, но не для тройки охотников. И еще она добавила, что увидела в глазах этого человека страшную пустоту. Отсутствие души.
– Час от часу не легче, – пробормотал Кирилл.
– Мне кажется, я все-таки подставила Людмилу Калявину.
– Мне тоже так кажется, – удрученно кивнул Следопыт.
– Вот оно, настоящее дело! – восторженно прошипел Феофан Феофанович. – Стопроцентное! Темные силы, в них вся разгадка. Сердцем чую, – он постучал мохнатым кулачком в грудь. – Они продали душу дьяволу, и я даже знаю, как и почему!
– И как же? – спросила Юля.
– И почему? – вторил ей Следопыт.
– У них были на то причины. Вспомните: все, кто продает душу дьяволу, что-то очень хочет получить взамен. Фауст – великие знания, молодость и любовь, например. Другие, что попроще, оболтусы, просят богатство. Но кто-то и жизнь. Если такова ситуация! Мне думается, что какой-то матерый медведь уже готов был разорвать их, что он их загнал в ловушку, и у этой тройки был только один выход: вызвать кого-то себе на помощь. А может быть, это дьявол обратился медведем, чтобы одурачить их и заполучить души. А? Кирюша? Юленька?
– Да, Феофан Феофанович, – покачала головой Юля, – работа над книгой по демонологии необратимо изменила ваше воображение.
– Вот вы шутите, Юленька, а я говорю совершенно серьёзно! – Он потряс пальцем.
– Это меня и пугает, что серьезно, – честно призналась девушка.
– Коллеги! – вдруг прервал их разговор Кирилл. – А наш старый здоровяк куда-то собрался.
Юля и Позолотов тотчас взглянули на дом, откуда торопливо, совсем не по-стариковски, сходил по ступням Чепалов. Он открыл гараж рядом с домом, воротами выходивший на улицу, и скоро оттуда выехала «Нива». Затем Чепалов закрыл гараж, вновь сел в машину и вырулил на дорогу.
– За ним! – скомандовал Следопыт.
– Не учи ученого! – бросил Феофан Феофанович. – Только у него «Нива».
– А мы на «запоре», – нервно бросил Кирилл. – Были бы на моей «Тойоте»…
– Твоя «Тойота» – обычная консервная банка, – проворчал Позолотов. – А это – конек-горбунок!
– Да еще на красном «запоре», – прибавила Юля. – На коньке-горбунке, в смысле.
– Цыц! – оборвал и ее Феофан Феофанович.
– Будем надеяться, что Чепалов нас не заметит, – пробормотал Следопыт. – Сейчас его голова занята другим. Но куда же он сорвался? Есть у меня догадка…
– И у меня, – кивнула Юля.
Их не заметили! И оттого только яснее они могли себе представить волнение этого человека. Машина которого очень скоро оказалась за городом.
– На трассе мы от него отстанем, – уверенно сказал Феофан Феофанович, разогнав свою машину на полную. – Я бы взлетел, да не хочется привлекать лишнего внимания. Понимаете?
– Еще бы! – усмехнулся Кирилл.
– Зато вам место уступают, – заметила Юля. – Никто не хочет аварии.
Машины с резким шумом пролетали мимо по противоположной полосе. На их трассе «Запорожец» то и дело обгоняли.
– Знают, что с пенсионера взять нечего, – поддержал ее Позолотов. – Кроме геморроя.
То и дело открывались привольная речка Лещёвка и ее пологие живописные берега. Но белая «Нива» улетала все дальше, и нагнать ее не было никакой возможности. Матвей Григорьевич Чепалов торопился. Ракетой летел!
– Мы его потеряли, – очень скоро признал Позолотов.
– Но ведь мы знаем, куда он едет, а? – расплылся в улыбке Следопыт.
Он уже следил на своем айфоне за картой местности.
– Я точно знаю! – выпалила Юля.
– И я, – усмехнулся Феофан Феофанович.
– А куда впадает речка Лещёвка? – спросила Юля, когда им в очередной раз открылась солнечная гладь воды.
– Она впадает в речку Любимовку, а та уже в Оку, – ответил Следопыт.
– Опередил меня! Я хотел рассказать! – воскликнул Позолотов. – Битва на ней была лютая, на Лещёвке! Русские против черемисов. Знаете, кто такие черемисы, Юленька?
– Я ж на историческом учусь, забыли? Мордва это, мордва.
– Точно! Гордая, непокорная мордва! Мордатая и непокорная. У меня ведь одна бабушка мордовка. Вот мои предки с обеих сторон и схватились на этой самой Лещёвке. Прям вот где-то здесь.
– А мы уже подъезжаем, дамы и господа, – прервал их беседу Следопыт. – Видите баннер?
И почти тотчас они промчались мимо дорожной вывески «Поселок Зеленый».
Они медленно проезжали по центральной просеке, когда увидели «Ниву» с искомыми номерами.
– «Соколовский – личность привилегированная», – повторил Кирилл слова Борщова, – желательно не беспокоить». В наши планы это и не входит. Только проследить.
Они припарковались невдалеке. Очень скоро сыщики заметили, что на их удивительную машину смотрят с большим интересом. В поселке жили исключительно обеспеченные люди, и личный транспорт у них был соответствующий.
– Подумаешь! Бедные родственники приехали, – вальяжно откинулся на спинку кресла Феофан Феофанович. – Да мало ли! Денег просить приехали! Что, не может быть такого? Полстраны побирается! Чем мы хуже?
Прошел час, другой. Третий. По очереди выходили по разным надобностям. Съели три шоколадных батончика, припасенные заранее. Выпили бутылку минеральной воды. Все обговорили. А именно: Чепалов приехал к Соколовскому на совещание после разговора с «дочкой Калявина», а самое главное, после ее предостережения, что медведь-призрак придет за всеми.
– Они сейчас вырабатывают стратегию поведения, как им быть дальше, вот что я думаю, а заодно и стратегию борьбы, – предположил Следопыт. – Других вариантов нет. Но это может затянуться.
– А если он еще и с ночевкой приехал к старому корешу, – вздохнул Позолотов.
– Все может быть, – кивнул Следопыт.
Феофан Феофанович широко зевнул:
– Ну, а если они выпивают!..
– Тогда Чепалов за руль не сядет.
– Не-а, не выпивают, – покачала головой Юля. – Чепалов, мне кажется, не пьет. Я это поняла. И ненавидит всех, кто пьет.
– Закодированный, стало быть, – заключил Кирилл.
– Очень может быть, – кивнул Феофан Феофанович. – Они все – сумасшедшие.
Еще через час сыщики заскучали. Стемнело. В особняках вспыхнул свет. В доме Соколовского ярко горело только одно окно – именно там сейчас и шло совещание.
– Он ведь тоже один живет? – спросила Юля. – После смерти жены? Этот шишка Соколовский?
– Ага, – кивнул Кирилл.
– А когда его жена умерла, интересно?
– Как я понял, не так давно. Жениться уже было поздно. Да и потом…
– Что? – спросила Юля.
– Они все стали одиночками после той охоты. Вот в чем все дело.
Еще через час все трое заскучали смертельно.
– Пора возвращаться, – сказал Кирилл.
– Пора, – согласился Позолотов. – Я уже в кресло стал врастать. Юленька, что скажете?
– Да пора, конечно, – согласилась она.
– Ничего мы тут не высидим, поехали, – решил Феофан Феофанович, но тут в особняке Соколовского произошло движение. Вспыхнул свет в коридоре за рифлеными окнами, затем и на парадном. А потом открылась дверь…
На порог, в яркий свет фонаря, вышел Чепалов. Собранный, как и прежде. А за ним вразвалку, в майке и трико, с брюхом, вывалился второй старик. Огромного роста, с седой шевелюрой. Сам Лев Соколовский! Его лицо горело пунцовым цветом. Не было сомнений, один – пил, другой оставался трезвым. Но говорили они долго. Только до чего договорились, вот был вопрос. Одноклассники, друзья, комсомольцы, «партейцы». Охотники. Встретившие, если верить слухам, дьявола на охоте и разбежавшиеся в стороны. На долгие годы. И теперь вновь встретившиеся из-за смерти одного из товарищей.
Они спустились с крыльца. Соколовского чуть пошатывало. Дошли до ограды. Соколовский, раскинув руки, горячо обнял Чепалова, который был на голову ниже, поцеловал его три раза. Матвей Григорьевич вышел из палисадника, забрался в «Ниву». Автомобиль завелся, развернулся и пронесся мимо «Запорожца». Трое наблюдателей отвернулись. Юля так и совсем утонула в сиденье. Затем выпрямилась. Гигант-старик Соколовский упрямо глядел вслед уехавшему товарищу.
– Странные у него глаза, – вдруг проговорила Юля. – Приглядитесь! Пустые какие-то.
– Без души? – усмехнулся Кирилл. – Очень может быть.
– А мне было несмешно, когда я заглянула в глаза этого Чепалова. Когда он схватил меня за горло…
– Пора на трассу, – заявил Позолотов. – Может, приклеимся. А, молодежь?
– Звучит как песня, – расплылся в улыбке Следопыт.
Когда Соколовский огляделся по сторонам и, заметно пошатываясь, двинулся к дому, «Запорожец» затарахтел и был уже готов к погоне.
Им повезло: они не потеряли Чепалова из вида. Он вырвался вперед, но они то настигали его на железнодорожном переезде, то на мосту, то догоняли на светофорах уже в городе. Но Феофан Феофанович выжимал из своего конька-горбунка все силы.
– Куда едем? – спросил Позолотов.
– До конечной станции, – ответил Кирилл.
– Куда сегодня нашу девушку подвозили?
– Да!
В городе «Запорожец» уже был раскалённым, хрипел и тарахтел с особым мучительным напряжением.
Они остановились через перекресток от дома Чепалова.
– Кстати, а что мы тут забыли? – спросил Феофан Феофанович. – На сегодня представление закончено. Кирюша?
– Кстати, а действительно, что? – устало вздохнула Юля. – Старый громила добрался до дома. А я устала и в душ хочу.
– Я должен был проследить, не заглянет ли старый прораб к Людмиле Калявиной. Мало ли? После твоего, Юленька, маскарада… А ты уже и забыла?
– Забыла, – призналась она, – пристыдил… А чего это собаки развылись?
– А точно, – удивился Феофан Феофанович.
Они прислушались. По ближней округе протяжно и жалобно выли несколько псов.
– Да обычный ночной концерт, – решил Следопыт. – Одна завыла, и пошло. Ладно, кажется, все обошлось, и можно ехать. Чепалов уже ставит машину.
– Так поехали? – спросила Юля.
– А, Кирюша? – поинтересовался водитель.
– Подождите, Феофан Феофанович, сейчас он зайдет в дом, и тогда. Не будем привлекать его внимание.
Чепалов запирал гараж. Сидя в «Запорожце», они видели его темный силуэт, возившийся у дверей… И тут Юля заметила другой силуэт – гигантский – через перекресток. Он темной горой вынырнул из заросшего пустыря на углу и теперь вразвалку двигался через дорогу.
– Смотрите! – Она ткнула пальцем в лобовое стекло. – Вперед смотрите!
И так у нее это получилось: горячо, страстно, жутко! Взахлеб! До мороза по коже!
– Что вы так кричите, Юленька? – вздрогнул Позолотов. – Вы точно призрака увидели. Что там такое?
– А это и есть призрак, – с трудом пробормотал Следопыт и полез рукой в карман. – Бог мой… – Он достал телефон и нажал на камеру. – Вон он, идет!.. На нас смотрит!
То же самое дрожащими руками проделала и Юля со своим телефоном.
– Мамочки, – едва выдавил из себя Феофан Феофанович.
Ту же дорогу, на которой стоял их автомобиль, только за перекрестком, переходил медведь на деревянной ноге. И двигался он в сторону дома Чепалова. Он шел неуклюже, хромая. Вокруг него пылал золотой ореол – шкура светилась! Это падал свет уличных фонарей из глубины улицы. Грозно постукивала деревяшка. Но на полдороге медведь остановился и уставился на машину. Он смотрел прямо на них, трех пассажиров «Запорожца»! А они всё снимали на два телефона! Неровно, урывками, но снимали.
Дрожащая рука Позолотова вцепилась в ключ зажигания. Но медведь не рванул на них. Хромая, он пересек дорогу на перекрестке и, вынырнув из-за угла, заковылял по тротуару к дому Чепалова. А увидев человека, которого искал так долго, сразу подал голос: его рык покатился по ночной улице. И тотчас еще пуще завыли окрестные собаки. Матвей Чепалов застыл на месте. Трое пассажиров «Запорожца» едва видели его. Чепалов истошно закричал – медведь заковылял быстрее. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Чепалов уже не успел бы подняться по лестнице и заскочить в свой дом. Поэтому он развернулся и бросился прочь по улице. «Дьявол! Дьявол!» – закричал он и тотчас пропал из поля зрения трех потерявших речь наблюдателей.
– Едем туда! – бросила Юля.
– Страшно! – прошептал Позолотов.
– Едемте, Феофан Феофанович! – горячо взмолилась Юля.
– Нет, – замотал головой водитель.
– Едем! – грозно приказал Кирилл.
Феофан Феофанович провернул ключ в замке зажигания, но мотор не заводился.
– Черт, уже сто лет такого не было!
Следопыт рывком открыл дверцу и выскочил из машины.
– Сидите здесь! – крикнул он. – Я сам!
Но Юля молнией последовала за ним. Они добежали до перекрестка и тут услышали вопль. Крик погибающего человека! Погибающего мучительной смертью! Которого беспощадно рвут на части. Сюда уже ковылял и Позолотов.
– Стойте! – выкрикнул Кирилл, мигом раскинул руки и преградил путь своим друзьям. – Сказал же, сидите в машине…
И тогда они увидели тень зверя на дороге. Непривычную глазу тень! Медведь на костыле обернулся на них.
– Боже, – прошептала Юля. – Нет-нет-нет! Призрак, не надо…
Перед медведем лежала другая тень – несомненно, это был убитый Чепалов. Несмотря на опасность, Кирилл и Юля продолжали съёмку. И ждали, что будет дальше.
– Чур меня, чур! – страстно прошептал Феофан Феофанович. – Изыди, нечистая!
Так они и смотрели друг на друга – медведь и три человека.
– Отступаем, – проговорил Следопыт. – Слышите? Мне кажется, он готов броситься на нас…
Медведь раздумывал, куда ему рвануть – в их сторону или прочь. Исчезнуть! Ждали они, ждал медведь. Но так продолжалось недолго. Зверь грузно шагнул в темноту – точно провалился в одну из ночных теней, тяжело лежавших по обе стороны улицы.
– А вдруг он сейчас несется сюда? – спросил Позолотов. – Только мы его не видим?!
И едва он это сказал, как они услышали нарастающий стук палки. Тук! Тук! Тук! Резкий, пронзительный! Тук! Тук! Тук!
– К машине! – завопил Кирилл. – Феофан Феофанович, ради бога, скорее!
Но Феофан Феофанович, хоть и старый, и хромый, а бежал вприпрыжку, тем более что стук нарастал – он катился за ними по темной улице. Они влетели в машину, захлопнули дверцы, прилипли к окнам… Никого не было!
– Призрак! – вымолвил Позолотов, дрожащей рукой пытаясь провернуть ключ зажигания. – Верю в это! Верю!! – горячо повторил он.
– Точно призрак! – кивнул Следопыт. – Не верю, но это он! Заводите мотор, учитель!
– Я пытаюсь, пытаюсь!
И надо же, мотор завелся. Отдохнула машинка! Феофан Феофанович выкрутил руль, нажал на газ, и его «Запорожец» рванул по ночной улице. Они то и дело оглядывались назад: не несется ли за ними медведь на одной ноге. Но призрак исчез, словно его и не было.
Следопыт достал из кармашка куртки телефон.
– Борщову? – догадалась Юля.
– Конечно! Теперь нам в полиции объясняться, все эти ужасы рассказывать. А главное, надо придумать, зачем мы у дома Чепалова оказались. А то мы такие свидетели, что почти участники. И этого их, местного бонзу, хозяина особняка, нельзя трогать. Потом хлопот не оберемся. Выставят нас из города. Борщова подведем. Нужно что-то придумать, Юленька, и поскорее.
– Будем думать, – кивнула та. – Ну, звонишь?
– Да. Притормозите, Феофан Феофанович.
Позолотов припарковался на центральной улице Лещёва, у тротуара. Мимо пробегали машины. Рядом скудно светилась витрина продуктового магазина.
Кирилл набрал номер подполковника Борщова и сказал:
– Игнат, это Белозерский. Прости за поздний звонок, но мы стали свидетелями жестокого убийства на улице Сурожской. Да, ты угадал, друг Калявина – Чепалов, я тебя спрашивал о нем. Думаю, что убит. Уверен в этом. Мы убежали с места преступления: боялись, что с нами будет то же самое. Что убийца погонится за нами. А главное, мы все трое видели убийцу. Он стоял над Чепаловым в центре улицы. А теперь самое главное, я про убийцу… Это был наш медведь-призрак на одной ноге. Да, честное слово. Пять минут назад. Да. Посылай туда всех спецов. У Юленьки стресс, у Феофана Феофановича тоже. Я должен отвезти их в гостиницу. Отложим беседу до утра. А теперь самое главное: мы засняли место преступления и медведя. Да, сейчас мы тебе вышлем материал. Да, действуй. – Кирилл покачал головой. – Тебе сегодня не позавидуешь, дружище.
В ближайшие минуты они послали съемку на адрес Борщова.
Через четверть часа компаньоны входили в номер Кирилла и Позолотова. Все трое валились с ног, но впереди было совещание. Утром всей честной компании предстоял настоящий кошмар в полиции. Предстояло давать показания и лгать; целый спектакль надо было разыграть перед следователями.
– Я все придумала, дорогие мужчины, что мы скажем полиции, – начала Юля, когда они сели по диванам и креслам в номере Позолотова и Кирилла и жадно выпили по рюмке коньяка.
– Серьезно? – искренне удивился Феофан Феофанович. – А вот у меня так в голове ураган. – Он даже обхватил голову с седой шевелюрой. – Ужас!
– Так что, Юленька? – обратился к ней Следопыт. – Моя версия для властей только оформляется, – он приложил указательный палец к виску, – давай вначале ты.
– Хорошо. Наш Феофан Феофанович свято верит в мистическую подоплеку дела. Верите, Феофан Феофанович?
– Верю, – даже привстав, кивнул тот. – Верю!
– Ну вот. Полиции мы скажем так: мы решили предупредить одного из друзей Калявина, тоже охотника, что ему угрожает опасность. От медведя-призрака, – пояснила Юля. – Да, мы верим в призраков. Приезжали к Чепалову днем, но он и слушать не захотел. Выставил нас вон. Решили проследить за ним, еще раз поговорить с человеком – и тут все пошло по самому худшему сценарию. Как узнали, что охотников трое? По фотографии. Спросят, откуда она? Досталась нам от одного из выпивох, друзей Калявина. Их там туча трется у «Радуги». Мол, тот хвастался среди своих, что он крутой охотник, да еще друг бывшего главы города. Главное: мы хотели предупредить – и Чепалова, и Соколовского, если надо. Потому что мы верим в призраков, – убедительно повторила девушка.
– Но я и впрямь верю в призраков, – пробормотал архивариус.
– Вот, – указала на него рукой Юля. – Они только посмотрят на Феофана Феофановича и сразу нам поверят. – Она задумалась. – После сегодняшнего я тоже верю в призраков.
– Я с вами солидарен… почти, – пробормотал Следопыт. – Еще по рюмочке?
– Да! – почти выкрикнул Позолотов.
– Мне на самое донышко, – сказала Юля.
Они выпили. Юля улыбнулась, но по-особенному.
– Чему так загадочно улыбаешься? – спросил Следопыт.
– Я ведь маме и папе сказала, что поехала ногу лечить в Семиярск, а сама глушу коньяк после того, как стала свидетелем убийства, сбежала от медведя-призрака и готовлюсь давать показания в полиции. Вот этому и улыбаюсь.
– Так, насчет убийства. – Кирилл набрал номер Борщова и спросил: – Игнат, ну, как там? – Слушая товарища, он покусывал губу. – Ясно, потом созвонимся. – Он отложил телефон и взглянул на компаньонов. – Борщов только что прибыл на место. У Чепалова вырваны кишки, видимо, все той же медвежьей лапой. История с Калявиным повторилась один в один. Верим мы в призраков или не верим, но ко второму убийству, говоря между нами, мы были готовы, не так ли?
Все согласились.
Юля вернулась в свой номер и поняла, что на душ ее не хватит. Что сейчас она просто упадет без сознания от измождения и той блаженной расслабухи, которую дал коньяк. Но что-то толкнуло ее подойти к окну и отодвинуть портьеру, а потом уже и быстро взять бинокль…
Из темноты квартиры напротив на нее в упор смотрела женщина-колясочница – и смотрела тоже в бинокль. Но сегодня она ее ждала! Едва увидев Юлю, женщина тотчас вскинула руку, как бы привлекая внимание, а потом указала на девушку. Что означало: да, вы! Юля даже отступила от неожиданности. Затем женщина приложила палец к губам и выставила вперед ладонь, как бы предлагая подождать. И Юля замерла в ожидании. Перед женщиной был стол, она взяла ручку и что-то вывела на листе бумаги, а потом подняла этот лист.
На нем был номер сотового телефона. Ей предлагали позвонить! Юля тотчас набрала номер и вновь приложила бинокль к глазам. Было видно, как женщина берет трубку.
– Доброй ночи, – сказала колясочница, на которую сейчас в упор смотрела девушка.
– Доброй, – настороженно откликнулась Юля.
– Вы приехали в Лещёв ради медведя?
– А зачем вам это знать? И кто вы?
– Хорошо, я вначале представлюсь. Ираида Иннокентьевна Золотарёва, бывшая циркачка, эквилибристка. Ныне запертая недугом и своими родственниками в этой клетке.
– Юля Пчелкина, студентка. Простите, вы парализованы?
– Почти. Я могу встать и даже сделать несколько шагов, но мне это причиняет невыразимую боль.
– Но что с вами случилось?
– Упала с трапеции и повредила позвоночник. Потом была неудачная операция, воспаление, и вся моя жизнь рухнула в одночасье.
– Печально.
– Трагично, девушка, трагично…
– И сколько вы уже прикованы к этому креслу?
– Двадцать лет.
– Я сожалею. Это очень трагично, – искренне произнесла Юля. – Я очень сожалею.
– Верю вам, девушка. Так вы тут ради медведя-призрака?
– Не хочется отвечать на такой прямой вопрос…
– А вы не стесняйтесь – ответьте. И ничего не бойтесь, я вас не выдам.
Юля кивнула женщине за стеклом через улицу.
– Можно сказать и так, Ираида Иннокентьевна. Ради медведя. Узнали и приехали. Но это не праздный интерес. У меня и у моих друзей есть опыт работы с подобными явлениями.
– Неужели? – В ее голосе зазвучали нотки большого интереса.
– Да.
– Значит, я обратилась по адресу.
– А вот это уже интересно, – заметила Юля.
– Еще как. Я видела эту зверюгу в ту ночь, когда она ковыляла по нашей улице, слышала, как медведь стучал деревяшкой и ревел человеческие слова.
– Но это не новость – запись появилась в Интернете. Ее просмотрели уже тысячи людей. И теперь спорят: это медведь или переодетый в медведя человек.
– Это был медведь, – утвердительно сказала женщина. – Я повидала медведей на своем веку.
– В цирке?
– Разумеется.
– Но медведь был на костыле, как такое может быть?
– Это, конечно, странно. Но медведи ездят и на велосипедах, девушка.
– Тоже верно. Но одноногий медведь исчезает в пространстве.
– А вот этого обычные медведи делать не умеют. Если рядом нет фокусника, конечно.
– И все это посредине улицы? – поинтересовалась Юля. – У всех на виду?
– Нет, такого уже сделать обычный фокусник не сможет. Или им должен быть Копперфилд. Но и стоить такой трюк должен миллионы. Плюс целая труппа помощников. И есть ничем не оправданный риск попасться, – она как бы рассуждала сама с собой… – А тут еще убийство.
– Два убийства.
– Я вас не поняла?
– Пару часов назад произошло второе убийство. Думаю, не менее жестокое и страшное. На другом конце города. Мы едва унесли ноги. Это не секрет. Там сейчас половина полиции Лещёва. Завтра об этом узнает весь город. Так что вряд ли это дорогой фокус.
– Но что же вы увидели? Расскажите…
– Медведь на костыле прошел мимо нас, а потом погнался за своей жертвой. Я лично, в своем уме и твердой памяти, видела этого медведя над тем человеком, а потом он исчез, но стук его костыля несся за нами по дороге. Я от страха едва заикаться не стала. Честное слово.
– И два эти события как-то связаны? Два эти убийства?
– Вначале скажите, зачем вы попросили меня позвонить вам? Что вы увидели в ту ночь?
– Я видела того, кто снимал медведя на телефон.
Юля мгновенно ожила:
– И кто же это был?
– Хромой человек.
– Хромой?
– Да. Или просто урод, я не знаю. Но он шел косолапо вдоль стенки, переваливаясь с ноги на ногу. Точно у него по гвоздю в подошве. Его походку ни с какой другой не перепутаешь.
– Косолапый оператор?
– Именно так. Было плохо видно, но этот человек сам тенью двигался вдоль дома. Я еще подумала: а как ему не страшно? Идти за говорящим медведем на одной ноге? За призраком? И когда медведь нырнул в наш двор, а он сделал именно это, человечек вот так же косолапо бросился обратно и тоже скрылся в тени между домами на противоположной стороне улицы.
– Все это похоже на правду. Я видела этот проулочек.
– А зачем мне вам врать, девушка?
– Действительно. И вы не сказали об этом полиции?
– Нет, не сказала.
– Почему?
– Я зла на них.
– Злы…
– Это особый разговор. Я живу с падчерицей, а она – та еще штучка, и ее сожитель, алкоголик, плохо со мной обращается. Я уже пыталась пожаловаться на него, меня не услышали. А вот мне досталось.
– Как это несправедливо, – вздохнула Юля.
– Как вся наша жизнь. А вот вам говорю честно, как на духу. Я сразу поняла, зачем вы тут.
– А ваш муж? Что с ним?
– Он давно умер.
– Как давно?
– Двадцать лет назад.
– Ваша травма и его смерть…
– Связаны ли они? Еще как. Под нами лопнул канат. Он только-только протянул мне руку. И мы полетели в ад. Эдуард разбился – сломал себе шею. А я стала калекой. С десятилетней девочкой на руках. Его дочерью. Жизнь вообще куда сложнее, чем думают молодые люди. И страшнее.
– А ваша падчерица…
– Рита. Ее зовут Рита. Она хотела пойти по стопам отца, он даже тренировал ее. Мы вместе тренировали. Но после этой трагедии она к цирку и близко не подходила. Все случилось на ее глазах. Она сидела в первом ряду. Так что Рита ненавидит профессию отца и мачехи. Она парикмахер.
– Ясно.
– И, кажется, ненавидит меня за то, что это я осталась жива, а не ее отец.
– Еще раз: как несправедливо.
– И такое бывает. Теперь ваша очередь, Юля. Так как эти два убийства связаны друг с другом?
– Убиты люди, когда-то дружившие и, более того, ходившие годами вместе на охоту. На медвежью охоту.
– Бог мой…
– И не говорите. Есть еще их третий друг. Они когда-то жестоко убили медведицу, попавшую в капкан, и ее медвежат. А медведица, кстати, едва не отгрызла себе ногу, пытаясь освободиться.
– Невероятно, – после паузы проговорила колясочница. – И тоже страшно…
– Еще как невероятно и еще как страшно, Ираида Иннокентьевна. И еще, это не совсем призрак. Люди убиты совершенно реальным медведем, они выпотрошены лапой с когтями в двенадцать сантиметров. И медведь оставлял свою шерсть.
– А у призраков ее нет.
– Именно так.
– Если только призрак не воплощается в реальное существо.
– Жуть, правда? – усмехнулась Юля. – Но факт остается фактом.
Колясочница вздрогнула.
– Я слышу шаги, ко мне идут. Это падчерица.
– Это единственная комната в вашей квартире, которая выходит на отель?
– Да! Я отключаюсь, – и прошептала: – Стучат. Я задергиваю шторы. И уйдите с балкона, они уже раньше заметили вас!
Юля тотчас скрылась и приблизила глаз к занавеске. За портьерами вспыхнул свет. Потом одна из портьер ушла в сторону, и через дорогу на окно Юли уставилась молодая женщина. Портьера вернулась на место. Но Юля отчего-то не уходила, даже сделала щелочку пошире. Вдруг портьера отъехала вновь, и та же молодая женщина с короткой стрижкой светлых волос уставилась на нее, но теперь уже в бинокль. Юля шагнула назад, но в последний момент увидела злую улыбку на лице падчерицы искалеченной цирковой артистки…
– Фу, – выдохнула она. – Мне все это не нравится. Мне все это очень не нравится, – повторила Юля. – А я-то хотела выспаться…
Будить мужчин и говорить об увиденном было поздно – они наверняка спали мертвым сном. Поэтому Юля проверила замок и нырнула под одеяло. Но усталость победила быстро – и скоро она провалилась в забытье.
И тут повалилось всё. Медведь переходил ночную дорогу и вдруг оглядывался на нее и застывал, словно думал: напасть или нет, а потом исчезал; только стучала его деревянная нога, и все быстрое и громче. И смотрела на нее с другой стороны улицы женщина, но не колясочница. Ее падчерица с короткой белой стрижкой. Смотрела и не двигалась с места, и Юля сама не могла пошевелиться – хотела, но не могла. А потом молодая женщина – именно она! – прикладывала указательный палец к губам, как будто говоря: никому ни слова, а то хуже будет.