Идущая по пятам
Глава перваяЛещёв сходит с ума
1
Любая сирена, завывающая на улице, вносит неприятное беспокойство в нашу жизнь. Если воет сирена медицинская, мы думаем: вот, у кого-то уже инфаркт. Или инсульт. Или на худой случай аппендицит, осложненный перитонитом. Везут спасать человека в стационар. А спасут ли? Тут еще бабушка надвое сказала. Но это еще ничего, главное, что твое-то сердце бьется ровно и тебе еще далеко до нервных судорог и агонии на ковре в гостиной.
Когда завывает сирена пожарная и совсем близко, ты интуитивно начинаешь принюхиваться: не слышен ли подозрительный запах? Подходишь и смотришь в окно: нет ли поблизости коварного дыма? Не тычут ли прохожие ротозеи на тротуаре пальцами, указывая на крышу твоего дома. А то мало ли. Сколько людей вот так, лежа на диванах, попивая пиво и глядя в телевизор, оказывались на пороге беды. Сколько беспечных людей превращалось в зарумяненное барбекю.
Если воет сирена полицейская, тоже неприятно, ведь ты знаешь, что сейчас где-то кто-то кого-то грабит, насилует или даже убивает. А поскольку в нашей стране три четверти всех преступлений совершается на бытовой почве в кругу семьи или близких соседей, то, стало быть, чья-то сковорода или утюг, очень возможно, совсем недавно безжалостно размозжили чью-то голову. Но ведь у тебя-то все в порядке. В твою дверь никто не ломится. И кухонный нож, зажатый в руке близкого тебе человека, пока над тобой не занесен. Так что расслабься, живи счастливо и безмятежно слушай беспокойную музыку улицы.
– Пожар? – услышав сирену, лениво поинтересовался из кресла многоликий архивариус.
Кирилл встал и подошел к окну. Вой уже раздавался около гостиницы «Колос».
– Не-а, два полицейских бобика.
Едва один вой стих, как возник новый. И вновь с нарастанием. И опять пролетая мимо окон.
– Чегой там? – все так же лениво спросил Позолотов.
– Еще один «бобик».
– У них что, демонстрация в поддержку оппозиции? – зевнул Позолотов. – Разгонять едут?
– В такой городок должен сам Господь спуститься, чтобы тут оппозиция появилась, – по-прежнему стоя у балкона и глядя на улицу, молвил Следопыт.
– Кирилл? – насторожилась Юля. Она пантеркой разлеглась на диване мужчин, оттеснив их в кресла. – Неужели еще одно убийство? – Девушка даже привстала. – А мы ничего не знаем? Что ты думаешь?
– Не исключено.
– Может, Борщову позвонить, а?
– Есть предположения. – Кирилл отошел от окна и включил телевизор. – Где тут местный канал? Вот же он. Я так и думал…
Из телевизора неслись те же завывания сирен, которые они только что слышали на улице. Камера неровно снимала центральный вход у местного цирка «Глобус». Толпа из нескольких сотен человек скандировала: «Медведей, покажите нам медведей! Всех покажите – их у вас четыре! И не по очереди – вместе! Тащите медведей, клоуны, а то сожжем вас на фиг!» В стеклянные стены и двери цирка уже летели комья земли. Некоторые жители были вооружены охотничьими винтовками.
Юля тут же сбросила ноги с дивана и уставилась в экран. Потянулся в ту же сторону и Феофан Феофанович.
– О, линчеватели! – с какой-то особой радостью сообщил он.
– Тут покруче любой оппозиции будет, – заметил Кирилл.
– Да много как! – возликовал Позолотов.
– Чему вы радуетесь? – спросила Юля.
– «Стихийное проявление народного гнева в Российском обществе» – была тема моей курсовой на истфаке, – с важностью сообщил Феофан Феофанович. – Люблю поглазеть, как народ волнуется! Разинщина, Пугачевщина. Всё ведь через Семиярск прокатилось. Пугачеву Семиярск сам ворота открыл. С хлебом-солью встретил. Дворян Емелька повесил, солдатушек бравых ребятушек перебили казачки-разбойнички, священников утопили. Три дня пировали бунтовщики. Погуляли, так сказать. По-русски. С размахом. Крррасота!
Юля взглянула на Кирилла, тот утвердительно кивнул:
– Было. Перебили, в Волге перетопили, повесили. Кого-то сожгли. И три дня пировали. Потом дальше пошли.
– Ясно, – кивнула Юля.
Речь девочки-комментатора была сбивчивой, она больше думала, как не угодить под раздачу. Что-то скороговоркой говорила про медведя-призрака, терроризирующего город.
«И укротителя покажите! – ревела толпа. – Укротителя давай! А ну, выходи, убийца!»
Девочка-корреспондент напомнила, что горожанам не забылось представление прошлого года, в котором укротитель Лавров, заслуженный артист РСФСР, коварно заставлял ездить медведей на велосипеде, ходить по канату и выполнять много других своих укротительских прихотей.
«Где он?! – кричали в толпе. – Укротителя на мыло!»
– Мутит городок, – резюмировал Кирилл.
– Интересно, они его в Лещёвке утопят али как? – поинтересовался Феофан Феофанович.
– Кого? – спросила Юля.
– Как это кого? Укротителя, разумеется. А может, и директора цирка. И клоуна заодно. Чтобы не паясничал.
– Да ну вас, – отмахнулась Юля.
– А чего да ну? Сами сейчас увидите, Юленька. Станем свидетелями проявления средневекового образа мышления наших удивительных соотечественников. – Позолотов вновь вытянул ручки и вновь пропел, шевеля короткими волосатыми пальчиками, но на этот раз еще более страшно: – У-у-у!
А Лещёв переволновался не на шутку. Появление медведя-призрака наконец-то взбудоражило большой провинциальный городок. Второе убийство на улице парализовало одну часть горожан, другую толкнуло к реальным действиям. Завывали полицейские сирены. Уже были видны взволнованные охранители правопорядка, которым совсем не хотелось лезть в протестующую массу. Тем более, что они были такими же гражданами Лещёва и тоже опасались медведя-призрака. А граждане кричали: «Медведей давай! И тигра тоже показывай!»
– А тигр им зачем? – удивилась Юля.
– До кучи, – усмехнулся Кирилл. – Зверь как-никак… А вот эти физиономии мне знакомы, – Следопыт оживленно кивнул на экран телевизора и даже подошел ближе. – Смотрите, смотрите!
Трое крепких откормленных молодых мужчин, отдаленно напоминающих спортсменов, скандировали громче всех: «Дре-си-ров-щи-ка! Дре-си-ров-щи-ка! Ди-рек-то-ра! Ди-рек-то-ра!»
– Паша, Гриня и Славик, – узнала Юля. – Симпатяшки.
Гигант Славик, с винтовкой в руках, ревел со всей страстью, двое друзей только подвывали ему из чувства солидарности и мужской дружбы.
– Линчеватели из глубинки, – с удовольствием вздохнул Феофан Феофанович. – Когда думаю, на кого этот мир оставлю, сердце радуется! Вот ни них, Пашу, Гриню и Славика, потомков Пушкина и Лермонтова, Толстого и Достоевского.
К ревущим мужчинам пробились двое молодых полицейских. Камера снимала именно их, активистов.
«У вас есть разрешение на оружие?» – спросил у Славика первый полицейский, с неохотой готовый вступить в схватку.
«А как же?! – взревел Славик. – Я – охотник! Со стажем! Как по вашему городу без оружия-то ходить?! У вас же медведи людей рвут на части на глазах у прохожих!»
– Тут он прав – прямо на глазах, – заметила Юля.
– На наших, – кивнул Следопыт. – И хотели бы забыть, да куда теперь.
«Предъявите», – попросил полицейский.
Камера не отпускала их.
«Вот мои документы! – рявкнул Славик. – Братва, – окликнул он товарищей, – кажи наши документы!» – Достал удостоверение охотника и сунул их полицейскому.
Журналистка не удержалась и ткнул в нос активистам микрофоном:
«Представьтесь, кто вы и откуда?»
«Вячеслав Топорков, – представился он. – Из Семиярска. Частный предприниматель. А родился я тут, в Лещёве, кстати! Так что это и мой город!»
«А зачем вам дрессировщик, Вячеслав? И директор?»
«А затем, девушка! – возопил Славик. – Больше медведей в округе ни у кого нет! Или вы хотите, чтобы мы в привидение поверили?! Да фиг там! Тут ведь настоящий медведь-живодер гуляет! А в цирке вашем их целый выводок! Чего они по ночам-то делают, кто ответит? Чему их этот маньяк Лавров научил, вы знаете?!»
– В чем-то он прав, – сказала Кирилл. – Я тоже в призраков не верю.
– А вот я верю! – воскликнул Феофан Феофанович, подтвердив свое прежнее убеждение. – И где вы медведя на одной ноге возьмете?
Позолотова неожиданно поддержал Гриня:
«А вот я, девушка, верю в медведя-призрака!»
«Правда?» – радостно воскликнула она.
«Конечно! – кивнул тот. – Это что за медведь, который исчезает в пространстве? Сами подумайте!»
«Заткнись, Гриня», – прервал того громогласный бугай Славик.
«И ведь только ночью появляется, девушка!» – не слушая его, продолжал Гриня.
«Да-да-да!» – горячо подхватила она эту догадку, как видно, придерживаясь мистической версии.
«Молчи, Гринька! – рыкнул Славик. – Каким дебилом нужно быть, чтобы в призраков верить?!»
«И самое главное, девушка, сюда, в Лещёв, уже команду из Москвы прислали, охотников за привидениями», – выдал наконец-таки главный аргумент словоохотливый Гриня.
«Какую команду?!» – вытаращила глаза корреспондентка.
Но камера тут же потеряла ее и уперлась объективом в туповатую физиономию Грини.
– Слышите?! – воскликнул Феофан Феофанович. – Я так и знал, что пришлют команду колдунов из столицы! Понял, Кирюша?!
– Понял, понял, – ответил тот. – Дураков много!
«А такую команду! – вскричал на вопрос журналистки Гриня. – Они в гостинице «Колос» живут. Подтверди, Пашка!» – потребовал он у третьего друга, который прятался у него за спиной.
«Точно, прислали», кивнул тот.
«Мы с ними немножко поругались вначале, – продолжал Гриня. – Они тут работают по поручению правительства, ФСБ и с разрешения полиции. Точно знаю! Сам видел всю команду! У них такой старик есть, древний, экстрасенс, он одним прикосновением лишить силы может…»
«Какой силы?» – вопросила журналистка.
«Любой!» – ответил охотник.
– А это он о нас, – только и успел проговорить Феофан Феофанович.
– Понял уже, – мрачно откликнулся Следопыт.
«У него знаете какие глаза? – продолжал Гриня. – Ненормальные! Жуткие глаза! Как рентгены!»
– У меня что, ненормальные глаза? – негодующе спросил Позолотов, снял очки и взглянул на друзей. – Жуткие?
Юля и Кирилл с трудом подавили улыбки.
– Глаза как глаза, – успокоила его Юля. – Только навыкате немного. И когда вы их вытаращиваете специально, вот тогда жутковато… и смешно.
– Как будто вам электричеством в одно место угодили, – дополнил ее Следопыт. – Пардон, учитель.
– Подлецы, – буркнул Позолотов.
Тем временем легкомысленный Гриня, забыв о предостережениях и угрозе расправы со стороны мстительного государства, рассказал о случайной встрече со специалистами из «тринадцатого отдела». Сказал, что экстрасенса, когда он был маленьким, Сталин на руках держал. Разумеется, Гриня справедливо предположил, что экстрасенса такой силы просто так из Москвы не вызовут. Только для экстренного случая.
«Я вот думаю, а если они встретятся на улице, ночью? – говорил в микрофон Гриня. – Этот старик с жуткими глазами и медведь, а? Они как в фильме «Большой переполох в маленьком Китае» молниями из глаз будут друг друга жечь! Клянусь!»
– А ведь этих оболтусов сейчас весь Лещёв слушает, – заметил Следопыт.
Вокруг говорившего уже собралась небольшая толпа. С особым любопытством слушали полицейские. Корреспондентка почувствовала свой звездный час и привлекла к диалогу митингующих. А те в связи с появлением в их городе экстрасенса из Москвы задавались все более экстремальными вопросами. Один дядечка с бородкой и лихорадочным взглядом воскликнул: «Товарищи! А вдруг у нас в Лещёве образовалась пространственно-временная дыра?» То, что теперь всякая нечисть будет сигать к ним, совершать преступления и вылетать обратно, удручала лещёвцев.
Мистический поворот дела отвлек митингующих от работников цирка и направил их энергию в иное русло. Микрофон в руках девочки-корреспондентки то и дело подлетал к устам то одного бунтаря, то другого. Перебранка на улице давно переросла в диспут из серии «Есть ли жизнь на Марсе?». Скоро все были тут. Даже о дрессировщике Лаврове забыли. И страстный крик Славика: «Мы цирк-то будем брать приступом или нет?!» – остался без ответа. Полицейские воспользовались разобщенностью бунтующих и новыми романтическими идеями, овладевшими толпой, разоружили разгоряченного охотника и затолкали его в «бобик». На этом волнения и закончились.
– А Гриня молодец, – кивнул на экран Феофан Феофанович, – спас работников цирка от суда Линча. Дрессировщик Лавров в его честь должен новый номер придумать: «Танец маленьких медведей», к примеру. Медведи в пачках! Если они у него по канату ходят, так неужто лебедями не прикинутся?
– А еще этот Гриня создал нам восхитительную рекламу, – закончил его мысль Кирилл.
– А ведь я его предупреждала, что болтунов мы убираем, – холодно сказала Юля. – Думаешь, будет резонанс? – поинтересовалась она у Следопыта.
– Даже не сомневаюсь, – покачал головой Кирилл. – Готовьтесь, профессор.
– К чему? – вопросил Позолотов.
– Как это к чему? – усмехнулся Следопыт. – К выходу на большую сцену. Говорить с духами, угадывать будущее. Отвечать на вопросы страждущих, вот к чему.
– А-а, – отмахнулся Феофан Феофанович. – Это я всегда пожалуйста! Только деньги, баламуты лещёвские, вперед! – погрозил он пальцем экрану телевизора. – А то я вам без денег такое будущее нагадаю! Апокалипсис вам сказкой на ночь покажется.
Прямой эфир подошел к концу. День тоже подходил к концу. Нужно было выяснить, как продвигается официальное следствие. Кирилл позвонил подполковнику Борщову, тот сам предложил встретиться. Раздавить бутылку коньяка. «Съезди, Кирюша, раздави с двоечником пузырек, – посоветовал Феофан Феофанович. – С тебя не убудет». – «Поезжай, конечно, – поддержала старика Юля, – узнаешь, как продвигаются дела у конкурирующей организации». – «У МВД?» – спросил Следопыт. «Ну, разумеется», – ответила Юля. «Ясно». Следопыт уехал.
Стар и млад остались вдвоем.
– Ну что, Юленька, покер или бридж? – поинтересовался Феофан Феофанович.
– В смысле?
– Вот что играть будем? Как будем время коротать? Или в дурака?
– В покер надо на деньги играть, а в дурака можно и просто так.
Феофан Феофанович задумался.
– Ну, в дурака тоже можно на интерес.
– И какой будет интерес?
– На раздевание, к примеру.
– Щас!
– Что такое?
– Я же в обморок упаду, если вас голым увижу.
– Да, много женщин попадало, – согласился тот. – Было дело! Штабелями ложились. К моим ногам.
– И сама я перед вами раздеваться не собираюсь.
– А то бы порадовала старика.
– Говорю же: щас! Ладно, давайте на спички. Или на щелбаны.
– На щелбаны – унизительно. Мы с вами, Юленька, интеллектуалы, нам не должно бить друг друга по лбу. Тем более вы – дама. Неужто я вас ударю?
– А вы сначала обыграйте меня.
– Неужто так сильна? – Он требовательно поглядел на девушку. – Можно на нежные касания, а?
– Хватит, а? – одернула она бодрого старика. – Что это такое? Так будем играть или нет?
Сыграв с Позолотовым тридцать пять конов, из них оставив партнера в дураках тридцать раз, Юля поймала Позолотова на жульничестве. Тот крыл не в масть.
– Вы – старый прохиндей, Феофан Феофанович, – сказала она.
– Каждый выживает как может, – ничуть не смутившись, ответил тот. После этого Юля отправилась в свой номер.
Она посмотрела в окно напротив, но то было наглухо зашторено. Кирилл не возвращался – посиделки с подполковником Борщовым затягивались.
Пора было спать.
Но заснуть так быстро не получилось. Откуда выходил этот медведь, чтобы расправляться со своими жертвами? Из какой пространственно-временной двери? Был ли он проявлением реального мира или ирреального? Она принципиально не верила в привидения, но ведь все это происходило в реальном времени и реальном пространстве. И разыграно было как по нотам. Прямо иллюзион! И бороться с этим явлением или предупредить его пока ни у кого не получалось. Она подождет до утра, какую весточку им принесет Следопыт. А пока – спать, спать…
2
Кирилла она увидела только утром, когда они все отправились на завтрак в кафе. Лицо рыцаря и джентльмена выглядело помятым.
– Пил вчера со своим Борщовым? – спросила она.
– Еще как пил, – ответил тот. – А куда было деваться? Информация просто так не дается. Я ее как старатель добывал – буквально золотники из породы выдалбливал.
– Ну и как?
– Я уже учителю сказал, – признался Следопыт, – полное лукошко.
Позолотов утвердительно кивнул:
– Жду с трепетом оперативки!
– Но только после завтрака, – пообещал Кирилл, – в кафе об этом ни звука.
– Заметано, – согласилась Юля.
Когда они вернулись в номер, Следопыт усадил друзей в кресла.
– Ну так вот, мы едва не попали в капкан. Только все по порядку…
И начал свой рассказ. Начальник Борщова, полковник, ведущий особо тяжкие уголовные преступления, мистическую версию полностью отверг. Так и сказал: «Вы мне тут сказки не рассказывайте! Медведя ищите! Живого! Хоть на одной ноге, хоть на двух!»
Найти дрессированного медведя в регионе – легче легкого. Все цирки известны, все дрессировщики наперечет. Если у кого из жителей хоть города, хоть деревни есть ручной медведь, об этом знают сотни людей. Не иголка в сене. Да и никто не разрешит держать дома страшного хищника. А найти одноногого медведя совсем уже не представляет труда. Увидишь медведя на костыле – вовек не забудешь. Ведь его еще надо выучить ходить на деревяшке.
Другое дело, если такой медведь живет в особняке на сто комнат, за пятиметровым забором да на отшибе где-нибудь. Тогда другое дело. Следствие уже выбрало и направление действия.
– Полиция была в курсе, что две жертвы – Калявин и Чепалов – бывшие друзья. И при этом охотники на медведей. Но выбрали они своеобразную линию. Очень, надо сказать, рабочую. Нам о такой только мечтать.
– И что они выбрали? – спросила ревнивая до чужих версий Юля.
– Лев Семенович Соколовский совсем не так прост, как хотелось бы.
– Ну, это и так понятно, – кивнул Позолотов. – На таких должностях простые не сидят.
– Вот-вот, – согласился Кирилл. – В точку. Товарищ Соколовский был не только бывшим партийным боссом, а потом и мэром Лещёва. В прошлом город знал его как очень крупного бизнесмена, кстати. У него даже эмблема красовалась повсюду, как мне сказал Борщов: медведь на задних лапах.
– Ух ты, – не смог удержаться от реплики Феофан Феофанович.
– Вот именно: ух ты, – кивнул Следопыт. – Нападающий медведь. А нападал он на многих, и многих разорил. Пользуясь к тому же привилегиями мэра. Врагов у него была – тьма. Но все они вышли калибром меньше Соколовского. С полицией он ходил в друзьях, с генералами коньяки пил и по баням ходил, поэтому, разумеется, против него и рыпнуться никто не мог. С губернатором Семиярска тоже дружил. Потом Соколовский получил инфаркт, да-с, – кивнул Следопыт, – разом сдал и постарел и понял, что пора на покой. Распределил большую часть своих предприятий по детям, а сам, оставив капитал, ушел в частную жизнь. В особняке в поселке Зеленый. Где мы с вами пили его редкий коньяк.
– А при чем тут его друзья? – спросила Юля. – Калявин и Чепалов?
– Правильный вопрос. У них, оказывается, тоже были общие дела с товарищем Соколовским. Какие-то там частные предприятия. Но это еще в девяностых. И теперь полиция рассматривает особую версию «медвежьих преступлений». Возможно, они были связаны с их стародавним бизнесом. А может быть, это психологическая атака.
– Что это значит? – не поняла Юля.
– Кто-то пугает Соколовского. Что-то от него хочет. Не за детей же Соколовского браться его врагам? А тут – старые одинокие друзья. Чем-то с ним повязанные. Мы даже не знаем чем.
– Резонно, – вздохнул Позолотов. – Но в таком деле нам с органами не равняться. Даже если мы напряжем все наши серые клеточки. До одной! Даже если воспользуемся нашими недюжинными экстрасенсорными способностями.
– У них – архивы, за ними – сила, – рассуждал Следопыт. – Сейчас начни задавать вопросы по старым коммерческим делам, полиция первой к нам привяжется. Борщов враз на дверь укажет. – Юля была озадачена. Кирилл и Феофан Феофанович запели в унисон. Редкий случай! – Но даже не в этом дело, – продолжал Следопыт. – А сами понимаете, в чем.
– Могут убить? – напрямую спросила Юля.
– Вот именно. Если та сторона, которая убирает товарищей Соколовского, узнает про нас, про нашу инициативу, то найдут нас всех в Лещёвке. Вместе или по очереди. Или наедет на наш революционный броневик настоящий танк – какой-нибудь «КАМАЗ», и все. Они же тут все повязаны друг с другом.
Аргумент показался более чем убедительным.
– Так как нам быть? – спросила Юля. – С «нашим» медведем?
– А никак, Юленька, – отозвался Кирилл. – Подождем пару дней, поглядим, что следствие покажет. А куда деваться? Я сюда не помирать приехал. Я только хотел медведя-призрака увидеть. Потешить воображение. И уж точно не сражаться с нашей государственной системой. С ней только Господь Бог справиться сможет.
– И я, Кирюша, и я не хочу помирать, – согласился Позолотов. – Хоть я и долго пожил, но хочу пожить еще. Поглядеть по сторонам. Мир еще удивляет меня! Есть еще порох в пороховницах. А у вас, Юленька, так и совсем вся жизнь впереди. Еще детей рожать. Кучу. Против системы мы не пойдем.
Юля вернулась в номер расстроенной. Их прерывали на самом интересном месте. Это то же самое, как дать посмотреть половину увлекательного фильма, втянуть в сюжет, позволить влюбиться в героев, а потом сказать: хватит! Стерпеть такое было трудно, да что там – почти невозможно.
Но трезвая логика подсказывала: так надо.
Она взяла из холодильника минералку, купленную в буфете, включила телевизор, нашла местный канал и плюхнулась в кресло. И тотчас на экране увидела знакомую девочку-корреспондентку, та брала интервью у дородного мужчины с бегающими глазами и нервным лицом. Мужчина сидел за столом большого кабинета, заставленного необычными предметами: на тумбе высился игрушечный шатер цирка-шапито с акробатами, лошадками, собачками и клоунами; над креслом висела картина с длинноногой наездницей в коротком и пышном платье и павлиньими перьями в прическе, отчего она походила на жар-птицу, а в углу, у окна, стояла кукла рыжего клоуна в человеческий рост и нагло улыбалась зрителям.
«Правда, Анатолий Юрьевич, что вы уже приготовились к осаде цирка?» – спрашивала корреспондентка. «Еще бы! – отвечал тот. – Мы думали, нас сожгут! Просто возьмут и сожгут. Это ведь средневековье какое-то! Они ведь требовали выдать и медведей, и дрессировщика Лаврова, и меня! И даже тигра! Зачем им тигр?! – Это был директор цирка, догадалась Юля. – Что бы они с нами сделали? – вопрошал дородный мужчина в костюме. – Они ведь пришли с оружием! Я понимаю, город напуган происшествием с медведем, этими убийствами, но при чем тут мы – артисты цирка? Наша профессия – дарить радость людям! А с нами вот так! – Он воистину недоумевал. – От нас после этого инцидента две акробатки-близняшки ушли. Из Волгограда. Сказали: мы не самоубийцы в Лещёве работать. Темный на голову город. Так и сказали. И правильно! Где же тут справедливость, разум где, скажите мне? Варварство какое-то…»
Это был крик души, не иначе. Далее камера скользнула по коридорам цирка, где шастали туда-сюда переволновавшиеся работники: артисты и прислуга. И вдруг Юля увидела одного из них – карлика, он шел неуклюже, переваливаясь с ноги на ногу; потом неожиданно оглянулся на оператора. Рыжий, лысеющий ото оба, плечистый, карлик улыбнулся некрасивой улыбкой дерзкого клоуна, состроил рожу, отчего стал еще страшнее, засмеялся, показав крупные зубы, и заковылял прочь…
У Юля учащенно забилось сердце. «Походка! – думала она. – Его походка! А еще эта кошмарная улыбка и глаза…» Такие красноречивые! Пересмешник, лицедей от природы. Но как зло эта самая природа посмеялась над человеком. Маленьким косолапым человечком. И сразу вспомнила слова бывшей циркачки о безымянном кинооператоре, снявшем говорящее чудовище на костыле: «Я видела того, кто снимал медведя на телефон. Это был хромой человек или просто урод, я не знаю…»