“Я знаю,” — сказал Б с кривой улыбкой. — “Но это все что мне удалось достать в такой спешке.”
“А,” — ответил А. — “Что случилось с постоянной девушкой?”
“У ее матери день рожденья. Готов?”
“Готов.”
Драка немедленно возобновилась. На этот раз пострадали алабастровая фигурка Святой Сесилии (невелика потеря), полдюжины специальных разлетающихся в щепки стульев (гарантированы рассыпаться от легчайшего прикосновения, или деньги назад) и, излишне упоминать, колокольную веревку (до середины которой докарабкался А). Злая Царица, внимательно следящая за происходящим, поняла, что пришла ее очередь, выбрала наиболее подходящий подсвечник, подкралась к дуэлистам, которые были заняты борьбой, и сделала свое дело. Послышался низкий глухой звук. Дуэлянт, которого она только что огрела повернулся к ней.
“Не меня, дура,” — сказал он. — “Его.” Затем он свалился.
Царица отступила, а оставшийся дуэлянт закрыл глаза и состроил гримасу. “Чучело,” — вздохнул он. — “Ты понимаешь, что ты наделала? Ты огрела героя.”
“О.”
“И это все, что ты можешь сказать, да?” — сердито сказал дуэлянт. — “Все эти годы совместного труда, поздних часов, напряженности в семейной жизни, времени недоданного нашим детям и ты можешь сказать только О. Ну,” — продолжил он, наклонившись и подняв меч соперника, — “делать нечего. Лови.”
Царице удалось вовремя схватить меч, собиравшийся проткнуть ее. “Прошу прощения,” — сказала она.
“Ты свалила его, ты займешь его место,” — ответил дуэлянт. — “Логично. И запомни,” — сказал он, сделав выпад, который наверняка сделал бы с головой Царицы то, что столовый нож делает с вареным луком, если бы она не присела в самый последний момент, — “ты обязана выиграть. Хорошо?”
“Но я…”
Дуэлянт не слушал ее и вскоре Злая Царица была слишком занята для разговоров, если конечно не считать невольных реплик вроде “Ой!”. Даже когда она увертывалась от выпадов, избранный комитет в ее голове твердил, что этого стоило ожидать, принимая во внимание все поломки в повествовательных узорах и безнадежный узел, в который теперь завязались все альтернативные версии. На самом деле, доложил комитет, простой обмен ролями являлся наименьшей неприятностью в такой ситуации; подумать, насколько хуже было бы, если бы в такой ситуации сюда вломились элементы другого повествования…
И пока этот комитет обдумывал факты и писал жалобы, двери в дальнем конце залы распахнулись. Дуэлянт, который только что выбил меч из рук Царицы и намеревался проколоть ее, заколебался, обернулся, пробормотал “О ради Бога!” и бессильно опустил руку.
В дверях стояли семь самураев.
“Теперь что?” — спросил Гримм N1
Они стояли под деревом, на низкую ветвь которого была накинута веревка. Один конец веревки был обвязан вокруг ствола дерева, а другой петлей надет на шею Клыка.
“Догадайся,” — мрачно сказал Дампи. — “Теперь, когда я скажу тяни…”
“Что-то тут не так,” — перебил его Мальчик с Пальчик. — “Что-то мы упускаем, я уверен в этом.”
Дампи безразлично помахал руками: “Конечно, он должен быть на лошади,” — ответил он. — “Но лошади у нас нет, так что обойдемся. И раз, и два, и…”
Тем временем Клык поймал взгляд эльфийки и она на цыпочках пробралась к дереву, вспорхнула и уселась на нижнюю ветку рядом с ухом Клыка.
“Ггггыгг,” — пробормотал Клык, — “Ггг. Гг.”
Эльфийка помотала головой. “Успокойся,” — ответила она. — “все будет в порядке. Ты знаешь не хуже меня, что произойдет. Как раз когда они соберутся сделать свое дело, из близлежащего леса вылетит стрела и обрежет веревку, ты откатишься и исчезнешь, воспользовавшись суматохой. Это ясно, как божий день. Можешь быть уверен.”
“Ггг!”
“Потяните,” — сказал Мальчик с Пальчик в то время как Дампи и Братья Гримм налегли на веревку. — “Я понял, что не так. Нет,” — добавил он громко, — “стойте!”
“Но ты же сказал…”
“Неправильно выразился. Слушайте, вы все делаете совершенно не так. Злых серых волков совсем не так приканчивают. Они должны спуститься по дымоходу в огромный чан кипящей воды.”
Дампи нахмурился: “Хватит дурака валять, приятель,” — прокряхтел он. — “так не линчуют.”
“Но так надо,” — возразил с Пальчик. — “Все ведь знают. Я выучил это на коленях у матери…”
“В жизни подобной чуши не слыхал,” — прорычал Дампи. — “Слушайте, мы линчуем этого идиота или как?”
(“С минуты на минуту,” — уверенно прошептала эльфийка. — “Пшшт. Зззз. Тюк. Дело сделано. Уже решил где мы потом обедаем?”)
“Я всего лишь говорю,” — сказал с Пальчик, — “что лучше сделать это правильно, потому что у нас лишь один шанс. То есть, если мы схалтурим и клиенты выпендрятся и откажутся платить, то нам не удастся воскресить волка и попытаться снова.”
Дампи на минутку задумался: “Думаю, ты прав даже,” — признал он. — “Вопрос только в том, где же в этом глухом лесу я откопаю большой чан с кипящей водой и трубу?” Он оглянулся и…
“Минуточку,” — возразил Гримм N2. — “Уж этой-то избушки здесь минуту назад не было?”
Дампи ухмыльнулся: “Думаешь, он вырос, как гриб, парень? Может в ваших краях такое и случается, а здесь нет.”
“Конечно нет,” — ответил Гримм N2. Точнее ответил бы, если бы не подумал о Мильтоне Кейнсе. — “Конечно, в наших краях такие вещи встречаются нечасто.” — сказал он. — “Да и здесь такого происходить не должно. Что-то странное здесь происходит, если хочешь знать.”
“Нет, не хочу. Так что снимите козла и пойдемте осмотримся. Думаю, нам пригодится длинная лестница.”
“Вот это странно,” — сказала эльфийка, когда Братья Гримм ослабили петлю на шее Клыка. — “По правилам, должна была вылететь стрела, а ее не было. Что-то не так. Ужасно жаль.”
К счастью, Клык был не в состоянии ответить, так что ему пришлось придержать свое мнение о выбранном эльфийкой слове “жаль”. По дороге к избушке он обдумал целый список “жалостей”, который он хотел бы разделить с эльфийкой, включая кипящее ореховое масло.
“Вот странно,” — пробормотал Гримм N1 осматривая дверь избушки. — “Разве мы только что не пришли отсюда?”
“Все эти избушки мне на одно лицо,” — ответил его брат. — “Дома, конечно, перед ней стояло бы два Porsche и Volvo, а в кухне был бы голубой и желтый кафель, гриль и сосновая обивка.”
“Кстати о кухнях,” — сказал Гримм N1, — “посмотри, нет ли там чего поесть. Я помираю от голода. Мне только кажется, или эти уроды не питаются едой?”
“Только, когда по сюжету полагается. Разве ты все еще не понял, как здесь все работает?”
“Ого. Ну я думаю, что в данной сказке просто необходима огромный противень рыбной пиццы с добавочной порцией анчовисов. У Шекспира бы так и было. И у Эрнста Хемингуэя.”
В избушке было темно и мрачно и противно пахло сыростью. Не было похоже, чтобы в ней вообще кто-то жил.
“Ладно,” — пропел Дампи. — “шевелитесь. Вы двое, пойдите найдите большой чан и наполните его водой. С-Пальчик, разведи огонь. Румпельстилтскин, ты со мной…” Он замер и огляделся. “Эй,” — сказал он, — “Кто-нибудь видел Румпельстилтскина?”
Наступила минута озадаченного молчания, когда все осознали, что не видели. Дампи вздохнул, потом пожал плечами.
“Ну и ладно,” — сказал он. — “Пользы от него все равно никакой не было. Итак, пойду найду лестницу. С-Пальчик, сторожи пленника.”
“Да?” — возмутился С-Пальчик, в след исчезающему Дампи. — “И как же прикажешь его…?”
Дверь захлопнулась оставив с-Пальчика наедине с Клыком и эльфийкой. Последовала минута неловкого молчания.
“Не выпендривайся,” — сказал с-Пальчик, пытаясь рычать, но переходя на писк. — “Сиди тихо и все будет в порядке.”
“Меня только спустят по трубе в чан кипятка,” — ответил Клык. — “А так, впрочем, мне абсолютно не о чем беспокоиться. Эльфийка, быстро развяжи эти чертовы веревки.”
“Я…” — заколебалась эльфийка. — “Послушай, не хочу быть мокрым одеялом, но…”
“Отлично,” — огрызнулся Клык. — “Ты не хочешь быть мокрым одеялом. Я не хочу мучительных смертей. Мы избежим и того и другого, если ты развяжешь долбанные веревки.”
“Да, но…”
“Но?”
Эльфийка приблизилась к уху Клыка: “Если я развяжу их и ты убежишь,” — прошептала она, кивая на Мальчика с-Пальчика, — “ему попадет. То есть, он должен предотвратить твой побег, а этот гном ужасно вредный.”
“Понятно,” — сказал Клык. — “Я должен слететь по трубе и умереть, чтобы на твоего дружка не наорали. Я так благодарен тебе за столь ясное объяснение.”
Эльфийка состроила гримасу. “Не надо так,” — сказала она. — “В самом деле, ты ведь меня ставишь в ужасно неловкое положение, знаешь ли?”
“Я ставлю тебя…”
Эльфийка вздохнула: “Послушай,” — сказала она. — “мы только встретились и, честно говоря, с моим ростом предложений поступает не так много, чтобы я могла отшивать парня, даже не сходив с ним в кино. Тебе не кажется, что у него волосы за ушами так восхитительно вьются? Я думаю это просто восхитительно…”
“Эльфийка…”
“Послушай,” — сказала несчастная эльфийка, — “Я сказала, что сожалею. Но этот гном доверяет ему, а он доверяет мне, а если вы друг другу не доверяете, то что ж это за отношения? И не смотри на меня так,” — сердито добавила она. — “На данной стадии развития личности, мне совершенно не нужна доза ужасной вины.”
“Эльфийка,” — сказал Клык с ужасающей серьезностью. — “когда мы познакомились, любовь для тебя была отсутствием слова “Аааааа!” Откуда, черт возьми, взялась вся эта глубокомысленная и многозначительная фигня?”
Эльфийка не ответила; вместо этого она села на пол и заплакала.
“Эльфийка?”
“хлюп”
“Эльфийка? Эльфийка, если ты сейчас же не подойдешь и не развяжешь веревки, ты очень пожалеешь.”
“хлюп-хлюп”
В задворках памяти Клыка промелькнуло заблудшее воспоминание. “Если ты сейчас же не развяжешь эти веревки,” — пригрозил он, — “я скажу, что не верю в фей.”
Эльфийка нахмурилась. “Ну и я не верю,” — отозвалась она. — “Какое отношение это имеет к происходящему?”
“Ну… Я думал, что если кто-то скажет такое, то где-то фея откидывает копыта.”