— Как же вы тогда с ним общаетесь?
— В последнее время мы почти не общаемся. Если ему что-то надо, он приходит сюда. Вот и вчера вечером он зашел ко мне в гримерную и попросил передать «дипломат» своему приятелю. Сказал, что тот будет в ресторане поздно ночью. — Жемчужная поежилась, словно ей вдруг стало холодно. — Выходит, этот приятель — наемный убийца?!
— Совершенно верно, — подтвердил Суперопер. — Мы его уже арестовали. Так что здесь он уже не появится.
— Зато должен появиться Вася.
Молодцов подался вперед:
— Когда?!
— Завтра днем. Точнее, уже сегодня.
— Во сколько?
— В два часа.
— Зачем он сюда придет?
— Узнать, отдала ли я «дипломат». И послушать мое пение. Васе нравится, как я пою.
— Вы что, в ресторане и днем, и ночью поете?
— Сейчас — да. Мне деньги нужны. Я брала в долг, чтобы сделать себе пластическую операцию.
— А что за операция?
Цыганка дотронулась кончиком пальца до кончика носа.
— Я была курносая. А теперь смотрите, какой у меня нос…
Молодцов и Чайников посмотрели. Нос у цыганки был, что называется, — «греческий».
— Ясненько, Аза. — Суперопер выпустил в потолок струю дыма. — Ну что ж, придется нам тут у вас засаду устроить. На вашего друга Василия. Кстати, где вы с ним познакомились?
— Здесь, в ресторане. Он был одним из моих поклонников. И даже жениться на мне хотел.
— А почему не женился?
— О, это долгая история.
Суперопер поудобнее устроился на стуле.
— А нам с лейтенантом спешить некуда. До двух часов дня еще вагон времени. Так что рассказывайте.
И Аза Жемчужная стала рассказывать. О том, как Василий Цыганов каждый вечер посещал «Очи черные», чтобы послушать пение цыганки; как осыпал ее цветами, дарил дорогие подарки и в конце концов сделал предложение… Аза обещала подумать. Цыганов уехал на месяц по своим делам. А Жемчужная случайно встретила на улице свою подругу детства Парашу Золотареву. Они разговорились. Оказалось, что муж Параши — хирург-пластик и может за сравнительно небольшую плату перемоделировать Азе нос. Курносая Аза с радостью согласилась. И когда Цыганов вернулся в Петербург, у Жемчужной был уже «греческий» нос.
Тут-то и выяснилось, что Вася был неравнодушен к курносым женским носикам вообще и к Азиному курносому носику в частности. Цыганов откровенно признался Жемчужной, что полюбил ее именно за вздернутый нос, а так как он у нее теперь стал прямой, то и пусть она остается со своим носом. А он, Василий, уходит. И Вася гордо ушел. Впрочем, ненадолго. Вскоре он вернулся и сказал Азе, что хотел бы просто дружить с ней.
Аза Жемчужная рассказывала эту историю всю ночь напролет, затем все утро напролет и закончила свой рассказ в два часа дня. Когда как раз и должен был появиться герой ее рассказа.
Так оно и случилось.
Ровно в четырнадцать ноль-ноль раздался стук в дверь.
Молодцов и Чайников одновременно выхватили пистолеты. Суперопер встал справа от двери, а Чайников — слева.
— Войдите, — сказала Аза Жемчужная.
Дверь открылась, и в гримерную вошел… нет, не Васька Цыган. А Стас Брыкин. И следом за ним вошли Юлька и Белоснежка.
Глава XX ЧЕРНАЯ ОСПА
Всю дорогу до Александро-Невекой лавры Юлька никак не могла успокоиться.
— Кошмар, кошмар, — без конца повторяла она. — Что же я маме скажу, когда домой вернусь?
— Скажешь, что она обозналась, — посоветовал Стас.
— Ой, нет. Я родителям никогда не вру.
— Это не вранье, солнышко, — вмешался в разговор Иннокентий Штамм. — А вымысел.
— Да какая разница, — поморщилась Юлька и опять принялась повторять: — Кошмар… кошмар…
Оладушкина даже не подозревала, что в скором времени ее ждет еще один такой же кошмар.
Дорога, ведущая к Троицкому собору Александро-Невской лавры, была вымощена серым булыжником. По обеим сторонам от дороги сидели и стояли нищие. Иннокентий Штамм со многими из них дружески раскланивался.
При этом старик вполголоса говорил ребятам;
— Видите вон того слепого? На самом деле стопроцентное зрение… А безногого видите? Так он лучше нас с вами бегает. Это чемпион Петербурга по бегу на коньках. В свободное время здесь подрабатывает. Одними коньками сыт не будешь…
Они подошли к собору. У входа, на самой нижней ступеньке, сидела нищенка, держа на руках запеленутого младенца.
— А-а-а-а! — вопил младенец.
— Здравствуй, Галя, — поздоровался с нищенкой Штамм.
— Здравствуйте, Иннокентий Амфилохиевич.
— Привет, Федя, — сказал Штамм младенцу.
Младенец сразу перестал вопить и ответил хриплым мужским голосом:
— Здорово, Амфилохич.
Юлька и Стас обалдело разинули рты.
А Штамм сказал нищенке:
— Отойдем в сторонку, разговор имеется.
Они зашли в маленький дворик и сели там на скамейку. Нищенка Галя распеленала младенца. И ребята увидели, что это никакой не младенец, а мужчина-карлик лет сорока.
— Уф, — отдуваясь, сказал карлик, — совсем запарился в этих чертовых пеленках. Амфилохич, у тебя курятины не будет?
Старик Штамм вынул из кармана пачку «Мальборо» и выбил из нее сигарету.
— Держи, Малец.
Карлик, щелкнув зажигалкой, закурил.
— Слушай, Федя, — сказал Штамм, тоже закуривая. — Помнишь, ты работал на пару с Жуликовым?
— Это который конфетами и пирожными объедался?
— Да. Ты его не видел в последнее время? Карлик выпустил дым из носа.
— Видел. Он сейчас рестораны бомбит.
— Как это — бомбит? — спросила Юлька.
— Очень просто, дорогуша, — охотно объяснил Малец. — Гримируется под миленькую девушку, натягивает на себя модные шмотки и идет в ресторан…
— Вы что-то путаете, — сказал Стас. — Он старушкой одевается.
— Правильно, старушкой, — кивнул карлик. — А когда рестораны бомбит, то — молодой девицей. Всегда ведь найдется денежный лопух, который захочет познакомиться с красивой девушкой…
— С красивой? — невольно хихикнула Юлька.
— А что? Жуликов вполне на красавицу тянет. У него маленькие глазки, сутулые плечи и кривые ноги. А это сейчас международный стандарт женской красоты. Верно, Галь?
— Верно, — подтвердила нищенка.
— Галя на основной работе топ-моделью работает, — пояснил Малец и продолжил: — Ну вот, заходит Жуликов в ресторан, садится за столик и ждет, когда к нему какой-нибудь лопух подсядет. Здрасте — здрасте. Разрешите с вами познакомиться. Жуликов, конечно, разрешает. Потом заводит лопуха в укромное местечко и прыскает ему в лицо газ из баллончика. Лопух отрубается. Жуликов смывается. Прихватив с собой лопатник лопуха.
— Какой «лопатник»? — не поняла Оладушкина.
— Кошелек. — Малец затянулся сигаретой.
— А где ты его видел в последний раз? — спросил Штамм.
— На Фонтанке. У ресторана «Очи черные». Мы вчера с Галей там у входа работали. Смотрю: Жуликов идет с очередным лопухом. На нас ноль внимания. Но у меня глаз наметанный, я его сразу узнал.
— А сегодня он может быть в этом ресторане? — поинтересовался Стас.
— Конечно. Он один ресторан неделю бомбит. Потом в другой переходит.
— А почему именно неделю?
— Так у него в баллончике газ, вызывающий амнезию. К лопухам только через неделю память возвращается.
— А он рестораны когда обычно бомбит? — продолжал интересоваться Брыкин. — Днем, вечером или ночью?
— По-разному. Вчера, например, мы его днем видели.
— Значит, он и сейчас может там быть?
— Вполне. — Малец отщелкнул окурок. — Еще вопросы будут?
— Будут, — сказала Юлька. — Как выглядит Жуликов?
— Смазливая такая девица в мини-юбке. Через плечо сумочка из крокодиловой кожи. В ней Жуликов газовый баллончик носит.
Нищенка тронула карлика за плечо.
— Закругляйся, Федор.
— Ну все, ребята, — «закруглился» Малец. — Нам пора. Сейчас служба в соборе кончится.
Топ-модель уложила карлика на скамейку и старательно его запеленала. Потом взяла на руки и пошла к собору. Работать. Иннокентий Штамм тоже отправился на свою работу в метро. Ну а Стас, Юлька и Белоснежка поспешили на Фонтанку. К ресторану «Очи черные».
В ресторан их, естественно, не пустили.
— Эх, — с досадой сказал Брыкин, — хотя б одним глазком взглянуть, там он или нет.
— Давай через черный ход попробуем пройти, — предложила Оладушкина.
Они вошли во двор. Двери черного хода были распахнуты настежь. Недолго думая, ребята и собака нырнули в ресторан. И начали петлять по бесконечным коридорам, которых здесь оказалось не меньше, чем в заброшенном доме на станции Дворкино. Петляли-петляли — пока наконец не уткнулись в какую-то дверь.
— Надо спросить, где зал, — сказал Стас. — А то мы тут месяц будем бродить.
Он постучал.
— Войдите, — откликнулся на стук женский голос.
Брыкин вошел. За ним вошли Юлька и Белоснежка.
…Молодцов и Чайников опустили пистолеты.
— Стас?.. Юля?.. — изумленно глядел на ребят Саша.
А Стас и Юлька, в свою очередь, изумленно глядели на Чайникова.
— Са-ша? — неуверенно произнесла девочка, всматриваясь в усатого юношу.
Белоснежка тем временем подбежала к Супероперу и радостно завиляла хвостом.
— Гав-гав, — пролаяла она, словно здороваясь.
— Ну вылитый Эйнштейн. — Молодцов почесал собаку за ухом.
— Григорий Евграфыч?.. — оторопело спросил Стас. — Вы?..
— Я, — засмеялся Суперопер, отклеивая бороду.
Ребята никак не могли опомниться.
— Но ведь по телевизору сообщили о вашей гибели. — Юлька растерянно переводила взгляд с одного сыщика на другого.
— Сообщение о нашей гибели несколько преувеличено, — улыбнулся Саша, отклеивая усы.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами Брыкин.
— И я, — сказала Оладушкина.
— Да и я тоже, — прибавила Аза Жемчужная.
Чайников открыл было рот, чтобы все объяснить. Но Молодцов его остановил.
— Все объяснения потом. С минуты на минуту сюда явится Цыган.
…Но Цыган так и не явился.
Ни с минуту на минуту. Ни с часу на час.