Французы оказались против турецкого лагеря, где находился резерв неприятеля, и обрушились на него.
Ничто уже не могло удержать наших солдат, опьяненных недавней бойней. Они ринулись на резерв, сражаясь среди палаток.
Мюрат и его конница налетели на охрану паши как вихрь, ураган, как самум.
Заслышав шум, крики и суматоху, Мустафа, не ведавший об исходе сражения, вскакивает в седло, встает во главе своих ичогланов и устремляется навстречу французам; он сталкивается с Мюратом, стреляет в него в упор и слегка ранит его. Мюрат отрубает ему два пальца одним ударом сабли и собирается рассечь голову вторым ударом, но какой-то араб бросается между ним и пашой, принимает удар на себя и падает замертво. Мустафа протягивает свою саблю. Мюрат берет турка в плен и отсылает к Бонапарту.
Посмотрите на великолепную картину Гро!
Остатки армии укрываются в форте Абукира, все другие убиты или утонули.
Никогда еще, с тех пор как обе армии впервые выступили друг против друга, турки не знали столь сокрушительного поражения. Кроме двухсот янычар и сотни солдат, укрывшихся в форте, от восемнадцатитысячной армии, высадившейся на побережье, не осталось и следа.
В конце сражения прибыл Клебер. Он осведомился об итогах дня и спросил, где находится Бонапарт.
Главнокомандующий, задумавшись, стоял на крайней точке мыса Абукир и смотрел на залив, в котором погиб наш флот — его последняя надежда на возвращение во Францию.
Клебер подошел к нему, сжал в объятиях и произнес:
— Генерал, вы велики, как мир!
Взор Бонапарта оставался рассеянным и туманным.
XIXОТЪЕЗД
Восьмой крестовый поход (или девятый, учитывая две попытки Людовика Святого) продолжался год, и за это время Бонапарт сделал все, что было в человеческих силах.
Он захватил Александрию; разбил мамлюков у Шебрахита и близ пирамид; взял Каир; закончил завоевание дельты Нила, присовокупив ее болота к покоренному Верхнему Египту; взял Газу и Яффу; сокрушил турецкую армию Джеззара у горы Табор; наконец, он только что уничтожил вторую турецкую армию в Абукире.
Трехцветные флаги торжествующе развевались над Нилом и Иорданом.
Но Бонапарт ничего не знал о том, что происходит во Франции, и вечером, после сражения в Абукире, задумчиво глядел на море, где были потоплены его корабли.
Он вызвал к себе сержанта Фалу, который стал младшим лейтенантом, и принялся во второй раз расспрашивать его о дайрутской битве, разгроме флотилии и гибели канжи «Италия»: предчувствия, как никогда, не давали ему покоя.
Надеясь узнать что-то новое, Бонапарт позвал Ролана.
— Дорогой Ролан, — сказал он, — мне очень хочется предложить тебе новую карьеру.
— Какую? — спросил Ролан.
— Карьеру дипломата.
— О! Что за грустная мысль вас посетила, генерал!
— Тем не менее тебе придется с этим смириться.
— Как! Вы не позволите мне отказаться?
— Нет!
— В таком случае, говорите.
— Я собираюсь послать тебя к Сиднею Смиту в качестве парламентера.
— Каковы ваши указания?
— Твоя цель — выяснить, что происходит во Франции, и ты постараешься отличить в словах коммодора ложь от правды, что будет нелегко.
— Я буду стараться изо всех сил. Под каким предлогом я буду выполнять свою миссию?
— Обмен пленными. У англичан — двадцать пять наших солдат; у нас — двести пятьдесят турок; мы вернем ему двести пятьдесят турок, а он вернет нам двадцать пять французов.
— Когда я должен ехать?
— Сегодня.
Это происходило двадцать шестого июля.
Ролан уехал и в тот же вечер вернулся с кипой газет.
Сидней узнал в нем героя Сен-Жан-д’Акра и охотно рассказал ему о том, что произошло в Европе.
Заметив недоверие в глазах Ролана, он отдал ему все французские, английские и немецкие газеты, которые имелись на борту «Тигра».
В этих газетах были изложены трагические известия.
Республика, разбитая в Штоккахе и Маньяно, потеряла после Штоккаха Германию и после Маньяно — Италию.
Массена, укрепившийся в Швейцарии, беспрепятственно добрался до Альбиса.
Апеннинский полуостров был захвачены, и Вар оказался под угрозой.
На следующий день, увидев Ролана, Бонапарт сказал:
— Итак?
— Итак? — переспросил молодой человек.
— Я знал, что мы потеряли Италию.
— Надо снова ее завоевать, — сказал Ролан.
— Мы постараемся, — отвечал Бонапарт. — Позови Бурьенна.
Позвали Бурьенна.
— Узнайте у Бертье, где сейчас Гантом, — велел Бонапарт.
— Он следит в Рахмании за строительством флотилии, которая должна отправиться в Верхний Египет.
— Вы в этом уверены?
— Я получил вчера письмо от него.
— Мне нужен надежный и храбрый гонец, — сказал Бонапарт Ролану, — пришли ко мне Фалу с его верблюдом.
Ролан ушел.
— Напишите несколько слов в Александрию, Бурьенн, — продолжал Бонапарт и продиктовал ему следующее:
«По получении настоящего письма адмирал Гантом должен немедленно явиться к генералу Бонапарту.
Десять минут спустя вернулся Ролан вместе с Фалу и его верблюдом.
Бонапарт с удовольствием оглядел своего будущего посланца.
— Твой скакун, как и ты, в полном порядке? — спросил он.
— Генерал, мы с моим верблюдом в состоянии проделать двадцать пять льё за день.
— Я требую от вас не больше двадцати.
— Пустяки!
— Нужно отвезти это письмо.
— Куда?
— В Рахманию.
— Сегодня вечером оно будет доставлено по назначению.
— Прочти адрес.
— «Адмиралу Гантому».
— Теперь ты понимаешь, что будет, если ты его потеряешь?..
— Я не потеряю его.
— Всякое может случиться. Послушай его содержание.
— Это не очень длинно?
— Всего одно предложение.
— Тогда все в порядке; что за предложение?
— «Адмирала Гантома просят немедленно явиться к генералу Бонапарту».
— Это нетрудно запомнить.
— Теперь поезжай.
Фалу заставил верблюда согнуть колени, забрался на его горб и пустил его рысью.
— Я уехал! — прокричал он.
В самом деле, он уже был далеко.
На следующий день, вечером, Фалу вернулся.
— Адмирал следует за мной, — сказал он.
Действительно, адмирал прибыл ночью. Бонапарт еще не ложился. Гантом застал его за письменным столом.
— Снарядите два фрегата: «Мюирон» и «Карьер», — произнес Бонапарт, — а также два небольших корабля: «Реванш» и «Фортуну» с запасами продовольствия на два месяца для сорока-пятидесяти человек. Ни слова об этих сборах… Вы поедете со мной.
Гантом удалился, обещая не терять ни минуты.
Бонапарт приказал вызвать Мюрата.
— Италия потеряна, — промолвил он. — Негодяи! Они промотали плоды наших побед. Нам надо уехать. Отберите мне пятьсот надежных солдат.
Обернувшись к Ролану, он сказал:
— Вы позаботитесь о том, чтобы Фалу и Фаро вошли в состав этого отряда.
Ролан утвердительно кивнул головой.
Генерала Клебера, которому Бонапарт передавал командование армией, пригласили прибыть из Розетты для беседы с главнокомандующим о чрезвычайно важных вещах.
Бонапарт назначил ему встречу, зная, что не придет на нее, так как он хотел избежать упреков и грубой прямоты Клебера.
Он написал ему все, что должен был бы сказать, и объяснил, что не явился на встречу из-за опасения, что с минуты на минуту вновь появится английский крейсер.
Корабль, снаряженный для Бонапарта, должен был вновь унести Цезаря и его судьбу; но это был уже не тот Цезарь, который направлялся на Восток, чтобы присоединить Египет к странам, завоеванным Римом; то был Цезарь, который вынашивал в уме колоссальные замыслы, заставившие победителя галлов перейти Рубикон; возвращаясь, он был готов свергнуть правительство, за которое сражался 13 вандемьера и которое отстоял 18 фрюктидора.
Грандиозная мечта была развеяна у стен Сен-Жан-д’Акра, но, возможно, еще более великая мечта будоражила его ум, когда он покидал Александрию.
Двадцать третьего августа, темной ночью, лодка отчалила от египетского берега и доставила Бонапарта на борт «Мюирона».
КОММЕНТАРИИ
Роман «Белые и синие», написанный в 1867 г., входит в число книг А. Дюма, посвященных Великой Французской революции и истории Франции ближайших за ней лет. Большое место в нем отведено теме возвышения бывшего революционера-якобинца генерала Наполеона Бонапарта (1769–1821), великого полководца и реформатора военного искусства, ставшего в 1799–1804 гг. диктатором, а в 1804–1814 и 1815 гг. — императором.
Название романа отражает в самом общем виде расстановку политических сил во Франции в годы Революции. Белые — сторонники старого порядка и монархии, знамя которой было белого цвета. Синие — сторонники Республики и Революции, которая с самого начала признала своими цвета Парижа — синий и красный.
Источниками для книги послужили опубликованные и устные воспоминания французского писателя Шарля Нодье (1780–1844), друга и наставника Дюма, мемуары исторических лиц — персонажей романа и исторические сочинения.
По своему сюжету это сочинение Дюма предшествует книге «Соратники Иегу», хотя и написано на десять лет позже. Время действия: 11 декабря 1793 г. — 23 августа 1799 г.
Первая часть романа, «Пруссаки на Рейне», печаталась в газете «Мушкетер(II)» («Le Mousquetaire(II)») с 13.01.1867 по 22.02.1867 и имела успех, что побудило Дюма к написанию последующих частей, печатавшихся в газете «Малая пресса» («La Petite Presse») с 28.05.1867 по 25.10.1867. Первое книжное издание: Paris, Michel Lévy frères, 3 v., 12mo., 1867–1868.
На русском языке роман публикуется впервые. Перевод, выполненный по изданию Paris, Calmann-Lévy, 1874, сверен с оригиналом Г. Адлером.
Предисловие
… был очевидцем смерти четырех Соратников… — См. «Обращение к читателю» в романе «Соратники