Слащёв обладал даром умения водить людей за собой в атаку. Едва ли не самым ярким эпизодом в его боевой биографии стал бой 2 апреля у Чангарского железнодорожного моста. Два берега узенького пролива связывала гать. Красные наступали. Тогда генерал лично повел в штыковую атаку свой последний резерв – юнкерский батальон (всего 120 бойцов!), которых прикрывал огонь бронепоездов. В рядах будущих офицеров играл оркестр, и шли они вперед под развернутым знаменем. В конце гати белые ударили в штыки и захватили плацдарм на «материке».
В феврале 1920 года главнокомандующий ВСЮР генерал-лейтенант А. И. Деникин своим приказом переименовывает 3-й армейский корпус в Крымский. Уже одно это переименование говорило о предназначении войскового объединения.
Деникин в своих воспоминаниях писал о недостатках Слащёва, но вместе с тем характеризовал боевого генерала: «Это был еще совсем молодой генерал, человек позы, не глубокий, с большим честолюбием и густым налетом авантюризма. Но за всем тем он обладал несомненными военными способностями, порывом, инициативой и решительностью. И корпус повиновался ему и дрался хорошо».
За успешные действия по защите Крыма Яков Александрович Слащёв производится в генерал-лейтенанты. Когда 22 марта новым главнокомандующим ВСЮР стал генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель, он сразу же телеграфировал командиру Крымского корпуса: «…для выполнения возложенной на меня задачи мне необходимо, чтобы фронт был непоколебим. Он в ваших руках – и я спокоен».
Врангелевская Русская армия развернула наступательные бои в Северной Таврии, претерпев новую реорганизацию, состоя теперь из трех корпусов. 3-я армейский корпус стал называться 2-м, а 1-м значился корпус Кутепова, в который были сведены остатки Добровольческой армии. Войска генерал-лейтенанта Я. А. Слащёва продвигались вперед в северо-восточном направлении. 29 марта при помощи десанта с моря был взят город Мелитополь. Первыми из белых в него лихо ворвалась группа кавалеристов – командир корпуса и пять его конвойцев. В той операции разгрому подвергается прорвавшийся в белые тылы конный корпус Д. П. Жлобы.
В Гражданской войне стороны по-разному относились к пленным. За исключением редких случаев, они становились людским пополнением для той и другой стороны. Известна слащевская листовка-обращение к сдающимся в плен красноармейцам в ходе боев на территории Северной Таврии. Она гласила:
«Стрелки 3(-й) Советской Дивизии
Ваши комиссары наврали Вам, что мой корпус расстреливает пленных.
Ни один пленный красноармеец не расстрелян – после перехода к нам буду считать Вас своими братьями – Русскими людьми.
Ни один мужик корпусом не ограблен – иду с русским народом и за народ.
Слащёв».
Бароном П. А. Врангелем в 1920 году был учрежден орден Святого Николая Чудотворца. Среди первых военачальников белой армии, награжденных этим орденом 2-й степени, значился Я. А. Слащёв. Так были отмечены успехи 2-го (Крымского) армейского корпуса за бои в Северной Таврии, то есть в Новороссии. За Гражданскую войну орденом Святого Николая Чудотворца высшей, 1-й степени никто награжден не был.
Тот же Врангель, следуя историческим традициям Русской Императорской армии, наградил весь личный состав Крымского корпуса знаком отличия на головные уборы (фуражки, папахи, кубанки) с надписью: «За защиту Крыма. 1919–1920». В армии старой России такие знаки отличия давались только отдельным полкам и батальонам, батареям и эскадронам, казачьим сотням и другим подразделениям. Но такого массового (целому корпусу!) награждения она не знала.
Можно сказать, что П. А. Врангель, став главнокомандующим белыми силами на Юге России, не имел четкого стратегического замысла. За время наступательной операции в мае и июне, которая завершилась стремительным занятием всей Северной Таврии и прилегающих к ней районов, он повел потом бои за удержание этой территории. Дело было даже не в том, что возрастало сопротивление постоянно усиливающейся Красной Армии, ограниченности сил у Врангеля и партизанского «разгула» батьки Нестора Махно.
Слащёв предлагал Врангелю главные наступательные усилия перенести на Правобережье Днепра, где вспыхивали крестьянские восстания против советской власти, чтобы оттуда нанести сильный удар во фланг Юго-Восточному фронту противника. Штаб Врангеля не принял такой рискованный план действий, поскольку белая армия не обладала достаточными силами для удара через Днепр и одновременного надежного прикрытия Таврии и прежде всего Крымского полуострова, который являлся ее тылом.
Можно считать слащевский план в какой-то степени выполненным: полки Крымского корпуса дошли с боями от Днепра до Вапнярки Подольской губернии (ныне Винницкая область Украины). Однако белопанская Польша с ее главой Юзефом Пилсудским «определила» направление хода Гражданской войны на Юге России: мир Варшавы с Москвой освобождал значительные войска советского Западного фронта для действий против врангелевской Русской армии.
То, что Врангель, выведя благодаря успехам корпуса Слащёва свою армию за «ворота» Крыма, не стал рисковать, привело к потере инициативы в идущей Гражданской войне. Естественно, что утраченная белыми инициатива перешла в руки красного командования Южного фронта.
Красные захватывают Каховский плацдарм. Поредевшие полки Крымского корпуса безуспешно стараются взять Каховку, которая превращается противником в сильный укрепленный район. Слащёв понял, что ему не взять его даже с помощью танков после того, как главнокомандующий барон Врангель повторным приказом (первый был не исполнен) изъял из его подчинения конную группу генерала И. Г. Барбовича, которая отводилась в армейский резерв.
Все же бои за Каховку дали свой результат: красные, понеся в них большие потери, дальше продвинуться от берега Днепра не смогли. Врангель выразил свое неудовольствие действиями 2-го (Крымского) армейского корпуса. Надломленный неудачами и возмущенный такой оценкой его усилий под Каховкой генерал-лейтенант Я. А. Слащёв 2 августа обращается к главнокомандующему с ходатайством об отчислении от должности и увольнении в отставку.
Считается, что самолюбивый барон Врангель ревниво относился к популярности подчиненных ему военачальников, таких, к примеру, как Слащёв и Кутепов. Он удовлетворяет ходатайство и 6 августа издает приказ по армии № 3505, где, в частности, было сказано:
«…Дабы связать навеки имя генерала Слащёва со славной страницей настоящей великой борьбы, – дорогому сердцу русских воинов генералу Слащёву именоваться впредь – Слащёв-Крымский».
20 августа Ялтинская городская дума присвоила ему звание почетного гражданина города Ялты. Слащёв переезжает туда из Севастополя на постоянное жительство. Он оказался «генералом без власти». После тяжелых боев в Северной Таврии Врангель отдает ему предписание «незамедлительно отправиться в распоряжение генерала Кутепова». В кутеповском штабе прибывший Слащёв-Крымский узнает о падении Перекопа и Юшуньских позиций. Затем последовал приказ главнокомандующего и объявление белого правительства об эвакуации Русской армии и желающих беженцев из Крыма в Константинополь.
Последним поступком Слащёва на белой крымской земле стало спасение знамени родного ему лейб-гвардии Финляндского полка, которое сохранили полковые офицеры. Вместе с ними он прибыл на ледоколе «Илья Муромец» в Константинополь.
О Слащёве-Крымском писалось много. Так, известный американский историк П. Кенез в книге «Гражданская война в Южной России. 1919–1920» писал: «Из всех странных фигур, которые привела на поверхность травма гражданской войны, ни одна не была страннее Слащёва». Свою «странность» он действительно демонстрировал до последних дней жизни.
Оказавшись на берегах Босфора, генерал-лейтенант Я. А. Слащёв-Крымский сразу же «скрестил шпаги» с бароном Врангелем, потребовав от него сменить армейский штаб и передать главное командование Русской армией в изгнании генералу Кутепову. В военной части белой эмиграции назревал раскол. «Неуравновешенность» Слащёва знавшие его люди объясняли психологическим надрывом 6-летнего пребывания на войне и тем, что одна из двух ран, полученная уже в войне Гражданской, никак не заживала, причиняла страдания и явилась причиной пристрастия к кокаину.
Врангелю удалось погасить «бунт»: Кутепов был отправлен командовать лагерем добровольцев-эмигрантов в Галлиполи. Слащёва отдали под «суд чести старших офицеров Русской Армии», который 21 декабря 1920 года уволил генерал-лейтенанта Я. А. Слащёва-Крымского от службы «без права ношения мундира».
Возмущенный Слащёв делает ответный ход. В январе 1921 года он публикует в Константинополе небольшую книгу «Требую суда гласности и общества (Оборона и сдача Крыма)». Она привлекла внимание белой эмиграции, и теперь о каком-то примирении Врангеля со Слащёвым не могло быть и речи. Они чувствовали взаимную неприязнь еще в Крыму, в эмиграции же стали открытыми врагами, бросившими друг другу вызов.
Тем временем в Москве, в Разведуправлении ЧК всерьез занимались проблемой раскола военной части белой эмиграции. Эта работа проводилась с санкции председателя РВС Республики Л. Д. Троцкого и ЦК РКП(б). Там знали, откуда могла прийти военная опасность. Дело генерала Слащёва-Крымского стало частью операции по разложению врангелевцев.
В изгнании оказались не просто сотни тысяч граждан России, а крепко сколоченная духовно Русская армия: офицеры-добровольцы, казаки. И не просто одиночки, семьи, а целые воинские части или их кадры. Это были фронтовики, готовые с оружием в руках вернуться в Отечество и на родной земле постоять за свою честь и старую Россию. К тому же Советская Россия продолжала оставаться в самом недружественном окружении.
Существует много версий того, как и почему белый генерал Слащёв решил вернуться в Отечество. Вне всякого сомнения, к нему в Константинополь прибыл специальный уполномоченный для переговоров о возвращении в Советскую Россию. Вне всякого сомнения и то, что ему давали гарантии личной безопасности. Все это сегодня покрыто архивной пылью и грифом «Сов. секретно».