Пир продолжался до самого вечера, и в Большом зале стали зажигать свечи и фонари. Лог-a-Лог окликнул Флориана:
— Эй, там, приятель! Как насчет того представления, которое ты и твоя труппа обещали нам, когда мы вытаскивали вашу телегу из болота?
Заяц встал и поклонился присутствующим:
— Почему бы и нет?
УДИВИТЕЛЬНАЯ И ВЕЛИКОЛЕПНАЯ, НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ И НЕЗАБЫВАЕМАЯ ТРУППА БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ никогда не забывает оказанных услуг, это было бы просто несправедливо. Но я знаю, здесь, в зале, есть кое-кто обладающий хрустальным голоском. Это дочь Грома, Песенка. Может, она порадует нас? Я уже записал несколько строк баллады, когда ко мне снизошла муза. Да-да! Петь нужно на мотив песни «Ветер в лугах», ты знаешь ее, Песенка?
Белочка взяла листок со словами и просмотрела его.
— Хорошо, сэр. Слова хорошо ложатся на мелодию. Отец?
Гром с гордостью улыбнулся и заиграл вступление к песне. Песенка сложила лапки на груди и глубоко вздохнула. Все глаза устремились на нее, вступление без слов заканчивалось. От древних стен аббатства отражалось эхо мелодии.
Спасибо, дорогие, за теплый наш прием,
Спасибо, что нашли мы гостеприимный дом!
Не хватит восхищаться ни песен, ни стихов:
Жемчужина-аббатство в Стране Цветущих Мхов!
Как выразить, не знаю, признательность мою -
Мы в Рэдволле как дома, нас приняли в семью!
Как дружеское слово, звонят колокола,
Зовут они достойных на добрые дела.
За хлеб и соль спасибо, прекрасная еда!
Друзей мы не забудем нигде и никогда!
Родители Песенки и бабуля Эллайо обнимали сбою любимицу, остальные выражали восторги криками и аплодисментами.
Флориан и выдры Борракуль и Элахим вышли на середину. Заяц снял свой фрак и, связав рукава, превратил его в подобие плаща-накидки, затем приклеил к верхней губе позолоченные усы и принял горделивую позу. На выдрах были надеты грубые штаны, в лапах сверкали картонные мечи, в ушах блестели латунные кольца. Флориан объяснял сценарий публике:
— Итак, уважаемые зрители, мы представляем вашему взыскательному вкусу историческую драму «Дуэль оскорбленных». В основу произведения положено реальное историческое событие. Да-да! По правде сказать, там участвует один из моих предков, Баллоу де Низогруш, и пара хорьков, которые не хотели уступить ему дорогу. Итак, действие происходит на лесной поляне, по которой проходит узкая тропа, и тут появляюсь я, благородный заяц Баллоу!
Флориан прошел по залу, слегка задержавшись возле выдр, которые всеми силами пытались изобразить пару злобных хорьков. Заяц вежливо приветствовал их:
— Доброе утро, господа! Прошу вас, позвольте мне пройти через этот лес. Я — обычный путешественник, да-да.
Выдры направились к нему, свирепо размахивая саблями.
— Ха-ха-ха! Никто не пройдет мимо нас, пока не расскажет сказку или легенду!
— Ррррр! А вначале ты должен сразиться с нами. Доставай свой меч!
Заяц драматически раскинул лапы:
— Увы, я не вооружен! Но смогу победить вас обоих, хоть я и безоружен. Да-да, я справлюсь с вами только при помощи голоса и блестящего ума. Короче говоря, я вызываю вас на дуэль оскорблений, глупые, бездарные хорьки!
Элахим и Борракуль взвыли и принялись осыпать зайца оскорблениями:
— Ты — длинноухий, недоразвитый кролик!
— У тебя из уха торчит лист салата! Все едят ртом, а ты — ушами!
Флориан, казалось, чувствовал себя в своей тарелке.
— Хо-хо! И это все, на что вы способны? Да, придется вам у меня поучиться. Сейчас я покажу вам, как надо оскорблять по-настоящему!
Вугглер со своего места нетерпеливо закричал:
— Ну, давайте, давайте, покажите им!
Выдры начали подстрекать зайца, но он остановил их выкрики, подняв лапу. Воцарилось молчание, и Флориан, набрав в грудь побольше воздуха, произнес следующую тираду:
— Вы — пустоголовые, брехливые грязееды! Криволапые, безмозглые дуралеи, у которых все мозги из головы перетекли в брюхо!
Хорьки слегка растерялись от такого напора и даже сделали пару шажков назад, но быстро вспомнили о дуэли и начали заново:
— Беззубый косолапый пожиратель капусты!
— Хлыщ надутый! У тебя голова как у лягушки!
Заяц прижал лапу к груди, словно показывая, что ранен оскорблениями в самое сердце. Лица зрителей мрачнели все больше по мере того, как нахальные хорьки с восторгом выкрикивали все новые и новые оскорбления.
— Ну, давай! Не позволяй этим мерзким зверюгам говорить такое!
Шалопай, потрясая маленьким кулачком, крикнул:
— Сами вы криволапые дутые хрящи! Дисум в ужасе прикрыла ему рот лапой:
— Откуда ты знаешь такие ужасные слова? Флориан в образе Баллоу галантно поклонился и ответствовал:
— Беззубые шелудивые собаки! Длинноносые раззявы! Толстопузые болтуны, у которых мозгов не хватает даже на то, чтобы выругаться!
Хорьки стали оседать на пол под градом насмешек. Рэдволльцы свистели и улюлюкали, награждая зайца аплодисментами.
— Молодец! Скажи им все, что думаешь!
— Буррр-хуррр, сэр, задайте им жару!
— Покажи этим негодяям!
Флориан шагнул вперед, плащ трепетал на его плечах, когда он высказывал заключительные фразы:
— Косноязыкие дилетанты! Тупоголовые, безмозглые лизоблюды! Куцехвостые бестолковые грубияны! Вам только одуванчики на лугу собирать, а не в остроумии упражняться! Пучеглазые болваны! Вам надо лягушек пугать на болоте своими криками! Пугала огородные! Хорьки несчастные!
Элахим и Борракуль поджали хвосты и на всех четырех лапах бросились вон из зала, а заяц, гордо запахнувшись в свой плащ, ушел с воображаемой поляны. Все обитатели Рэдволла хлопали в ладоши и кричали «ура» храброму зайцу, посрамившему двоих врагов.
Флориан выхватил из лап проходившего мимо крота кувшин с лимонадом и осушил его одним глотком. Затем он поклонился почтенной публике, пытаясь удержать взбунтовавшийся лимонад, который явно хотел покинуть его желудок. Малыши, которые сочли, что оскорбления — это новая веселая игра, носились вокруг столов, обзывая старших только что услышанными словами.
— Вы, сэр, безголовый хлыщ, хурр, а еще бестолковый раззява!
— Хи-хи-хи! А вы — пучеглазый болван! И несчастное пугало!
Скрывая улыбку, Крегга призвала к порядку:
— Думаю, на сегодня вы достаточно повеселились. Малыши, живо в кроватки!
Бабуля Эллайо от всей души согласилась:
— Давно пора! Да и вам, господин Флориан, тоже неплохо туда отправиться. Это же надо такое придумать — учить малышей ругаться! Я своих детей после таких слов отправляла мыть рот с мылом! Флориан начал энергично протестовать:
— Но, сударыня, это же всего лишь представление, историческая пьеса. К тому же почему вы не ругаете выдр — они тоже ругались?
Элахим и Борракуль тихонько сидели в сторонке и попивали мятный чай с самым невинным видом.
— А что мы? Поверьте, сударыня, господин Флориан бьет нас, если мы не очень сильно ругаемся!
— Правда, правда! Мы таких слов-то не знали, пока не вступили в труппу господина Флориана. Нас хорошо воспитывали дома.
Сестра Тернолиста погрозила пальцем разъяренному зайцу:
— Вам должно быть стыдно, сэр! Как вы могли научить этих зверей таким ужасным вещам? Что бы сказала их мать, если бы слышала, что они говорят?
Закутавшись в свой импровизированный плащ, Флориан отступил в сторону спальни. Он обернулся и, стоя на нижней ступеньке, дрожащим от гнева голосом объявил:
— Культура и история для вас ничто! Вы обидели меня, сударыня, да-да, я чувствую себя безвинно пострадавшим. Позвольте пожелать вам доброй ночи!
В эту минуту он наступил на плащ и плюхнулся на пол. Рэдволльцы разразились хохотом, а Остроигл воскликнул:
— Интересно, что пострадало больше — его чувства или мягкое место, которым он так основательно приложился о ступеньку?
Лицо Командора приобрело багровый оттенок. Замечание ежа застало его как раз в тот момент, когда он глотнул сидра, и, засмеявшись, он раскашлялся. Рузвел постучал его по спине.
— Думаю, нам всем лучше отправиться по кроватям, пока никто не пострадал еще больше!
Барсучиха Крегга никогда не спала в кровати, она устраивалась в кресле, обложившись со всех сторон подушками. В аббатстве после пира и представления воцарилась тишина, все казалось мирным и спокойным, | однако мысли барсучихи по-прежнему были тревожными. Долго ли продлится мир в аббатстве, когда по Стране Цветущих Мхов шныряют Белолисы и водяные крысы?
Гром и Рузвел, как настоящие воины и охотники, спали чутко, и оба проснулись за час до рассвета. Они встретились в кухне, где Гром застал своего друга таскающим горячие лепешки из-под носа у заспанных поваров. В лапе у Рузвела было его любимое короткое копье, которым он шутливо ткнул присоединившегося к нему друга:
— Доброе утро, приятель. Что это ты делаешь? Гром осторожно вытащил из охладительного шкафа напиток из бузины.
— Снимаю пробу. А ты думал, я отправлюсь на разведку, не положив в рот ни кусочка? К тому же это тоже можно считать разведкой.
Рузвел добавил еще несколько лепешек к тем, которые он уже успел завернуть в чистую салфетку. Он подмигнул другу:
— Видно, что ты опытный воин, а? У меня возникла та же мысль. Ну что ж, я взял лепешки, у тебя — напиток, чего мы ждем?
Три повара, прикорнувшие в уголке, так и не заметили утренних посетителей.
Дойдя до главных ворот, Гром осмотрел запоры, убедился, что все в порядке, и присоединился к Рузвелу возле домика привратника.
— Главные ворота крепко заперты. А здесь все в порядке?
Его друг всматривался внутрь через дырочку в занавеске.
— Не совсем. Брат Батти и Орехокрыл храпят прямо на груде всех этих старых томов и записей.
Гром недовольно покачал головой:
— Надо, чтоб хотя бы кто-нибудь один мог дежурить у входа. Действительно дежурить, а не спать. Пойдем на стену?
Рузвел указал копьем на внутренние укрепления: