Когда доложили Фотию, с какой легкостью русы вошли в монастырь иконоборцев, он велел позвать начальника гарнизона.
— Скажи, адмирал, — обратился патриарх к Никите Орифе, — как велики наши силы?
— Ничтожное количество по сравнению с русами, ваше святейшество. А если они станут рыскать по всей округе и присоединять к себе монастырских наемников — славян, сил у русов станет столько, что они Константинополь легко поднимут на копье[163]… Их лодьи постоянно ходят вдоль городских крепостных стен, и, кажется, архонт Аскольд замышляет новый штурм, видно, как они вяжут лестницы, а его брат Дир рыскает повсюду, как голодный волк…
— Да, Никита, эти варвары свой поход схитрили так, что слух не успел оповестить нас, и мы услышали о них уже тогда, когда увидели их, хотя и разделяли нас столькие страны, судоходные реки и моря, имеющие удобные гавани. Вот так надо воевать, адмирал… А пока нам остается уповать на милость Божью и усердно молиться в священном Влахернском храме. И надо посылать гонца за императором.
Рискуя быть схваченным, Михаил III тайно пробрался в свою столицу и, посовещавшись с оставшимися царедворцами, решил вступить с киевскими князьями в переговоры. А тем временем под сводами Влахернского храма беспрерывно звучали молитвы, произносимые патриархом и епископами, постоянно сменявшими на амвоне друг друга.
— Дай, Господи милостивый, и ты, пресвятая Дева, всех скорбящих утешение.
— Отче с небеси, помилуй нас!..
— Сыне Божий, искупителю, помилуй нас!..
Переговоры закончились подписанием нового «Договора мира и любви» и богатым выкупом, который греки уплатили русам за то, чтобы они сняли осаду Константинополя. Аскольд, Дир и их воеводы все-таки убедились в невозможности преодоления гигантских стен. В те времена русские еще не умели штурмовать сильно укрепленные крепости. Они научатся делать это хорошо лишь в двенадцатом веке, с появлением осадных машин.
25 июня на лодьях взметнулись белые паруса с красными солнцами… И русы начали отход от городской стены. Глядя с ее высоты, патриарх Фотий произнес слова как бы для себя, но которые позже узнает весь мир:
— Народ неименитый, но получивший имя со времени похода против нас, достигший блистательной высоты и несметного богатства, — о, какое бедствие, ниспосланное нам от Бога!
Вскоре мореходы Аскольда прибыли благополучно к днепровским вымолам, а вот для пешцев и конных путь к родному Киеву затянулся надолго: вопреки воле брата Дир решил воевать хазар и двинулся со своим войском к Джурджанийскому морю…