Такое красноречие не оставило барменшу равнодушной. Она достала из рукава платочек, шумно высморкалась и, придвинувшись поближе ко мне, спросила вполголоса:
– Тебя как зовут?
– Вероника. – На всякий случай я назвалась тем же именем, что подвозившему меня охраннику.
– А я – Карина, – представилась она в ответ.
Видимо, обмен именами знаменовал переход на новый уровень доверительности. Карина пригнулась еще ближе и проговорила едва слышно:
– Послушай, Вероничка, дружеский совет. Уходи отсюда тихонько, как пришла, и забудь про своего Гошу!
– Как я могу про него забыть? – воскликнула я. – Ведь мы с ним почти поженились!
– А вот забудь, и все! – повторила Карина. – Если не хочешь огрести чертову кучу неприятностей. Серьезных неприятностей – ты меня понимаешь?
– Не понимаю! – Я помотала головой. – И так куда уж серьезнее – у меня муж почти пропал… Не в том смысле, что почти пропал, а в том, что почти муж…
– Так вот забудь про своего почти мужа и удирай отсюда, пока не поздно! – Карина сверлила меня взглядом, стараясь таким способом передать то, что не решалась доверить словам.
– Все равно не понимаю! – повторила я. – Что тут у вас творится?
– Тут спецтерминал, – проговорила Карина усталым голосом. – Понимаешь, что это значит?
– Ну, для всяких ВИП-персон… – протянула я.
– Не просто ВИП-персон! – возразила Карина со значением. – А супер-пупер-ВИП! – Она перешла на шепот. – Знаешь, кто у нас приземлился в тот самый день, десятого июля?
– Откуда же мне знать?
– Вот лучше тебе и не знать! Тут такой человек приземлился… такой человек!..
– Что – неужели сам… – Я округлила глаза, показав, насколько потрясена. Впрочем, я и в самом деле удивилась.
– Нет, ну не он, конечно, но ненамного меньше. В общем, очень важный человек. Мы тут все подписку даем о неразглашении, так в тот день с нас еще одну подписку взяли, специальную. Что мы никого не видели и ничего не слышали.
– Ну что тут особо скрывать-то? – Я изобразила недоумение. – Подумаешь, секрет! Он же наверняка прилетел к нам в город по какому-то важному делу…
– А вот и нет! – Карина опасливо огляделась по сторонам. Она и боялась ляпнуть лишнее, и очень хотела показать мне свою необыкновенную осведомленность. – А вот и нет! Не прилетал он в наш город!
– То есть как это – не прилетал? – переспросила я. – То ты говоришь, что он здесь приземлился, то – что не прилетал… Не поймешь тебя!
– В том-то и дело! – зашептала она прямо мне в ухо. – Он приземлился, но в город не вышел. Поговорил в этом зале с каким-то важным мужиком, сел обратно в самолет и улетел. А потом по телевизору в новостях сказали, будто он в тот день отправился из Москвы в Германию на какие-то важные переговоры. А про то, что в Петербург по дороге залетел, – ни слова!
– Надо же, – недоверчиво проговорила я, – какие тайны мадридского двора! Выходит, он здесь приземлился, только чтобы с кем-то поговорить? Кто же это был?
– Не знаю и знать не хочу! – отмахнулась Карина и тут же, в лучших традициях женской логики, выпалила: – Ой, знаю! Это тот мужик, который на рекламном щите дерево сажает!
– Дерево? – переспросила я. – Какое дерево?
– Ну не знаю, какое конкретно дерево, но только там внизу написано что-то про будущее…
И тут я вспомнила рекламный щит с запоминающимся слоганом: «Будущее начинается сегодня».
Такие щиты стояли по всему городу, они рекламировали строительно-инвестиционную компанию «Балтеко». И на этих щитах сажал дерево крупный вальяжный человек с густыми темными бровями, владелец этой и многих других компаний – миллиардер, филантроп и меценат Мераб Мерабович Габраилов.
Вот теперь все вставало на свои места!
Я поняла, ради чего Татьяна Капустина следила за Габраиловым, ради чего она в тот день приехала в Пулковскую обсерваторию – чтобы получить доказательство этой встречи!
– Учти, я тебе ничего не говорила! – зашептала Карина, снова оглядевшись по сторонам. – Иначе и мне и тебе не поздоровится!
– Само собой! – ответила я вполголоса и тут спохватилась: – А Гоша-то мой при чем?
– А твой Гоша – дурак! – резко ответила Карина.
– Ну, ты не очень-то! – обиделась я за незнакомого Гошу.
– Дурак и есть! – повторила она. – Увидел, кто к нам прилетел, и сфотографировал его на мобильник. Его люди из ФСО схватили и увели куда-то…
– Из ФСО? – переспросила я.
– Ну да. – Карина взглянула на меня с жалостью, как на недоразвитую, – из Федеральной службы охраны. Как увели его, так он больше и не появлялся. Я думала, его просто лишили допуска и перевели на другую работу, но раз ты говоришь, что он больше домой не вернулся, значит, все еще серьезнее!
– Ой! – Я схватилась за голову. – Это что же выходит… бедный мой Гошенька!
– Забудь его! – повторила Карина. – Забудь, как будто его и не было! Я тебе по-дружески советую!
– Наверное, ты права, – вздохнула я. – Только на душе-то как тяжело!
Разговаривая с Кариной, я то и дело поглядывала в большое зеркало за ее спиной, чтобы видеть все происходящее в зале. А здесь явно начиналось оживление: появились озабоченные люди в одинаковых черных костюмах, вполголоса переговаривающиеся по компактным рациям, и персонал аэродрома заспешил, засуетился.
– Слушай, подруга! – посерьезнела Карина. – Кажется, к нам снова прилетает какой-то серьезный гость, так что ты лучше уходи.
– А как отсюда можно выйти? – спросила я самым невинным тоном.
– Ну, знаешь! – Барменша взглянула на меня недовольно. – Если уж ты смогла сюда пробраться, сумеешь и уйти! А я тебе не советчик, и так слишком много лишнего наговорила!
Тут я увидела в зеркале, что в дальнем конце зала появился мой знакомый Толик. Он торопливо шел в нашу сторону, и вид у него был весьма озабоченный.
– Ой! – вскрикнула я. – Спрячь меня хоть на несколько минут! Мне с этим парнем никак нельзя встречаться!
Не дожидаясь ее ответа, я скользнула за стойку и спряталась внизу.
Через минуту возле стойки раздался голос Толика:
– А где Вероника?
– Какая Вероника? – переспросила барменша, как ни в чем не бывало перетирая чашки.
– Да она вроде здесь работает.
– Здесь я работаю, только я Карина.
– Черт! А она сказала, что работает в этом кафе, еще кофе мне сварить обещала!
– Ты же знаешь, – промурлыкала Карина, – нам, женщинам, никогда нельзя верить! Впрочем, как и мужчинам. А кофе я тебе могу сварить…
– Мне не до кофе! – бросил Толик. – На камере слежения в западном коридоре посторонний человек появился…
Он развернулся и ушел. А Карина тут же со злобой прошептала:
– Уходи быстро! И скажи спасибо, что я тебя не выдала!
– Спасибо! – пробормотала я и, выскользнув из-за стойки, припустила в тот коридор, по которому полчаса назад пришла.
Это, конечно, было рискованно, но я рассудила, что охрана не станет искать меня в том самом месте, где я только что засветилась.
Стараясь не слишком торопиться, я прошла до поворота и юркнула в подсобку, где уборщица держала свой инвентарь. Там я облачилась в синий сатиновый халат и повязала косынку так, чтобы она закрыла половину лица. Затем взяла в руки пластмассовое ведро, швабру и снова вышла в коридор. Вообще-то я здорово трусила. Учитывая то, что рассказала мне Карина про несчастного глупого Гошу Иванова, которого выгнали за то, что он сфотографировал очень известное лицо, мне грозили гораздо большие неприятности. Тут я сообразила: на самом-то деле Гоша не пропадал, его просто уволили с теплого местечка и выбросили из системы. Живет теперь небось как простые люди, лямку тянет…
Я немного приободрилась – в крайнем случае притворюсь полной дурой, с таких спросу меньше.
В дальнем конце коридора показались двое охранников.
Я свернула в туалет, наполнила ведро водой, снова вышла в коридор и принялась возить по полу шваброй.
Охранники поравнялись со мной и остановились. Один из них открыл было рот, собираясь что-то у меня спросить, но я перехватила у него инициативу.
– Ходют и ходют! – завела я скандальным голосом. – Я только тут вымыла, а они опять наследили! Вы только поглядите, сколько от вас грязи! Это просто кошмар!
– Тетка, ты не очень-то! – огрызнулся один из охранников. – Мы, между прочим, при исполнении! Ты тут посторонних не видела?
– При исполнении они! – ворчала я, нарочно задевая их ноги шваброй. – А я, значит, просто так, дурака валяю!
– Так не видела посторонних? – повторил охранник.
– Кроме вас – не видела! – отчеканила я и плеснула на пол воды из ведра, так что обрызгала их брюки.
– Вот ведь вредная тетка! – пробормотал второй охранник, и оба ретировались.
Едва они скрылись за поворотом коридора, я бросилась вперед, к той двери, через которую меня впустила сердобольная уборщица.
Дверь была закрыта, но открыть ее изнутри при помощи дяди-Васиной отмычки оказалось совсем несложно.
Через пять минут я уже шагала по тропинке, а еще через четверть часа вышла на шоссе, где меня поджидал дядя Вася на своей машине.
– Тут кортеж проехал серьезный! – сообщил он, едва мы отъехали от поворота. – Видно, ждут какое-то начальство. Я тебя хотел предупредить, но у тебя телефон не отвечал.
– Само собой! Вы ведь мне сами сказали выключить его перед началом операции!
– Ну что, удалось что-нибудь выяснить?
– А как же! Как раз в тот день, когда Татьяна фотографировала Пулковскую церковь, на этот ВИП-аэродром приземлился самолет одного ну о-очень важного лица!
– Чей самолет? – испуганно переспросил дядя Вася. – Неужто самого?..
– Нет, – успокоила я его, – но все равно – очень, очень важного. По официальной версии, он летел в Германию на переговоры, но на самом деле по пути приземлился здесь, всего на полчаса, чтобы встретиться… С кем, как вы думаете?
– С кем? – Дядя Вася скосил на меня глаза.
В этот самый момент мы проехали мимо рекламного щита, на котором Мераб Габраилов собственной персоной сажал дерево и заверял проезжающих мимо водителей, что будущее начинается сегодня.