Белые пешки — страница 105 из 155

Тут он сделал навстречу несколько шагов, плавно опуская руку в карман. Пистолет? Заточка? Саша попятилась, сделав одновременно две вещи: все-таки рванув молнию вниз и выставив вперед сумку. Все зря: ей лишь показали удостоверение. Странное. На Никино не похожее, с другим гербом. А Саша все стояла, чувствуя себя конченой лохушкой: сумка в руке подрагивает, под тонкую кофточку лезет сквозняк…

– Не бойтесь, прошу вас, мне очень жаль, что так вышло. – Проследив за выражением ее лица, незнакомец мирно улыбнулся и даже наклонил голову в подобии поклона, после чего повторил написанное в «корочке»: – Иван Рыков. Прокуратура Российской Федерации. Следственный комитет.

– А… – только и смогла сказать Саша.

Мужчина убрал документ, а потом, посмеиваясь, сделал вовсе странное: лениво вытянул грубую обветренную руку, поймал «собачку» на Сашиной куртке и потянул чуть вверх, но только до середины.

– Дальше сами, ладно? Продует же. – Он опять отступил, точно уверенный, что так-то Саша сразу успокоится. – Так вы местная? Здесь живете?

– Да… то есть нет. В доме, а не в парке! – сбивчиво объяснила Саша, уже совершенно ничего не понимая. От незнакомца странно пахло, не то чтобы неприятно, хотя… хотя… – А что?

Он вздохнул и почесал темно-русую щетину. Ветер снова донес этот запах до Сашиных ноздрей. Водоросли. И что-то такое сладковатое, но нехорошее, вроде мяса, куски которого зачем-то соединили со жженым сахаром. Не так чтобы сильно, но…

– Судя по тому, как вы на меня реагируете, видимо, ничего.

И опять недовольный тон – будто ему что-то должны. Саша сморщила нос, но спохватилась. Да блин, возможно, сотрудники прокуратуры в принципе убеждены, будто все им что-нибудь должны или в чем-нибудь перед ними виновны. Ника такое говорила. Усмехаясь этой мысли, Саша поинтересовалась:

– А как я должна реагировать? – Не удержавшись, она добавила: – Мне мама вообще не велела говорить с незнакомцами. Лет пятнадцать назад, а я до сих пор слушаюсь.

Следователь покосился на нее уже кисло, не стал выискивать ответа на остроту. Видимо, сделал какие-то выводы. В голову от раздражения лезли идиотские идеи: может, показать ему язык и все-таки убежать? Не погонится ведь, у него вид «Я так крут и так занят, божечки!» Но решиться на эту слабоумную выходку Саша не успела: следователь прокашлялся, кинул рассеянный взгляд на оленя и наконец пояснил:

– Понимаете, мне нужно попасть на место, где приблизительно десять лет назад убили ребенка. Я живу и работаю в центре, эти районы мне незнакомы, а материалы дела… их еще даже не подняли из архива. В общем, хочу осмотреться до того, как нагрянет команда идиотов с собаками и камерами. А она нагрянет, потому что тогда, как мне кажется, недоработали. Поможете?

Саша заколебалась. Хотя вредный тип опять пытался быть вежливым, он катастрофически ей не нравился. Но по крайней мере… не маньяк? Вдобавок Саша вовсе не была точно уверена, что если она его пошлет, он не сможет ее арестовать. Да и вообще, в каком-то смысле он ведь был Никиным собратом. Или?..

– Да, я знаю это место, – решилась Саша. – Я там в детстве гуляла… Это недалеко.

– Я был бы благодарен, – сохраняя каменную физиономию, ответил следователь.

Саша обозвала его про себя чурбаном и первая зашагала по дорожке.

На самом деле с каждым шагом злилась она чуть меньше. И уже понимала, что не просто так согласилась показать горку. Ей в глубине души хотелось посмотреть, как работает настоящий сыщик. Все-таки это интересно, а прогнать ее противный тип уже не мог. Видимо, не наигралась она в детстве в детектива, все куклы, куклы. И да, можно будет сказать Нике и Марти: «А вот дядя из прокуратуры меня на место преступления взял, так что хватит выпендриваться. Хочу лучше знать, что вы там творите».

– Вот здесь. – Саша остановилась на детской площадке. – Эта горка по-прежнему стоит, ее только сверху покрасили. Видите ржавый остов?

Следователь подошел ближе и коснулся облупившейся краски.

– Про этого мальчика, – наблюдая за ним, тихо начала Саша, – говорили, что он был какой-то злой. Со всеми дрался. У него мама была… ну, легкого поведения. А он ее не давал оскорблять другим детям. Ну, по крайней мере, я это потом слышала от кого-то из соседей. Это, конечно, может быть неправда.

Широкие пальцы следователя продолжали водить по ржавому металлу, обстукивать его, словно в поисках тайных ниш, царапать ногтями. Взгляд казался стеклянным. Саша даже не была уверена, слушают ли ее. И что вообще за странные действия?

– Где лежало тело? – поинтересовался наконец он, бегло обернувшись.

Саша слегка пожала плечами.

– Я точно не помню. Я же маленькая была. Кажется, милиция здесь суетилась. – Она указала пальцем чуть левее места, где стоял следователь. – Наверное, тут и нашли.

– Благодарю.

Он подошел, теперь зачем-то ковырнул землю тростью. Саше показалось странное: уродливая тварь на набалдашнике сверкнула глазами, но, скорее всего, это была искорка света или отразившая свет снежинка. Саша моргнула. Следователь уже наклонился и стал сначала разгребать снег, а потом клочьями рвать прошлогоднюю траву.

– Что вы… – начала Саша, у который были немного иные представления о методах ведения расследований.

Но он уже опять выпрямился и обернулся, в этот раз плавно, будто никуда не спеша. На его ладони лежала шахматная фигурка – черная пешка. На губах не появилось улыбки, но слова прозвучали куда добродушнее, чем все предыдущие:

– Вы мне очень помогли. Спасибо огромное.

Саша молча смотрела на пешку; в голове возникали обрывки рассказов Ники и Марти. Картинка складывалась, складывалась и наконец…

– Шахматный Маньяк, – прошептала Саша. Ей стало жутко.

Следователь, к счастью, не обратил внимания на ее слова. Кажется, он вообще забыл о Сашином существовании: некоторое время стоял, хмуро глядя в одну точку, потом спрятал фигурку в карман и, развернувшись, быстро зашагал в направлении аллеи, с которой они пришли. На ходу он уже кому-то звонил.

– Эй, вы! – окликнула его Саша, поежившись. – Я теперь боюсь идти домой! Эй!

Но на нее вообще не среагировали, даже не посмотрели. Скоро следователь исчез.

– Твою мать, – прошипела Саша. – Твою мать, мать, мать.

Это была не ее фразочка, как правило, тяготы мира она встречала бодрым «Вот блин!» Ну хотя бы материться не начала, как Ника… Ника. Саша вздохнула, сошла с площадки, прошла по аллее немного вперед и плюхнулась на скамейку. Получше замоталась в шарф, достала телефон и скорее набрала знакомый номер. Повезло, ответили быстро.

– Да! – Ника не отдувалась. Значит, не гналась в тот момент за бандитом.

– Алло, Никуль, можем встретиться? – Саша сама не поняла, что понизила голос, пока не услышала:

– Что стряслось? Ты чего шепчешь?

– Да нет, ничего! – сказала Саша уже нормально. – Извини, забылась. Меня тут напугали немножко, вот я и туплю.

– Что стряслось? – повторила Ника все тем же заботливо-нервным тоном «приеду с нарядом ОМОН и всех побью!», за который Сашка ее обожала. Вот и теперь на душе сразу стало тепло и светло.

– Да ничего ужасного, я тут человека встретила одного, – начала Сашка и спохватилась. – Так что насчет встретиться? В Маке бы посидели?

– Мы едем на следственный эксперимент, – вздохнула Ника. – Извини, а потом я, наверное, отрублюсь.

– Ладно, – вздохнула и Сашка. В принципе, она другого и не ждала: Ника нашла бы время для Марти, находила для Дэна, чувствуя себя то ли виноватой, то ли ответственной. А вот остальным Ники доставалось маловато. – Тогда быстро. В моем парке, ну ты помнишь, много лет назад случилось убийство мальчика. И вроде его так и не раскрыли, но тут, похоже, снова заинтересовались. Короче, меня следователь поймал у фонтана. И…

– Следователь? – удивленно повторила Ника. – Погоди… прокурорский?

– Ну да, – подтвердила Саша и покосилась на ржавую боковину горки. – Так представился. Корочку показал. Попросил отвести на место. И…

– А ты? – нетерпеливо встряла Ника. – Ты что, с ним пошла куда-то? С незнакомым мужиком в темном парке? – Она выругалась. – Ты дура?!

– Эй-эй! – Саше не понравилось это повышение голоса. Она выразительно кашлянула, но сдержалась. – Никуль, ну… нет? Он выглядел не маньячно. Удостоверение было нормальное. И я вообще не про это тебе хочу сказать, а…

Там, в машине, где Ника сидела, что-то сказали низким бархатным голосом. Вроде «С кавалером беседуете?» И Ника захихикала, кокетливо и дурашливо: «Нет у меня кавалера!» Ника! Захихикала!

– Ау, – позвала Саша недовольно, и Ника запоздало отозвалась, с явным усилием возвращая тону серьезность. И добавляя ту тошнотворную поучительность, которую Саша не выносила:

– Слушай, не делай так больше, хорошо? Мало ли что. Учитывая, кого мы ловим и что в городе творится, ты могла бы быть…

– Вот это я и хочу обсудить, – оборвала Саша. Она начинала сердиться. И мерзнуть. Встала, попрыгала, решилась и пошла вперед. Сегодня вдоль аттракционов. – Того, кого вы ловите. Похоже, следователь интересовался вашим преступником. И похоже, не зря, потому что… – Вот тут-то Саша ожидала вау-эффекта и даже невольно сделала паузу побольше: – Возле детской горки он нашел шахматную пешку из черного камня.

На том конце повисла тишина. Саша почувствовала не то чтобы злорадство, но торжество: так тебе! Не за всем можно уследить. Иногда полезную информацию приносят друзья. Скажи спасибо, звони в прокуратуру, выясняй, у кого просить улику. И…

– И ты отдала? – очень тихо спросила Ника. Было похоже, что она либо вцепилась во что-то зубами, либо сжала их. – Отдала левому мужику? Сань, ты ебанулась, что ли? И где он теперь?

А вот это было словно тычок под ребра. Сапогом, пожалуй.

– Чего? – Саша резко остановилась и даже обернулась. – В смысле? Ушел!

– То есть ты отдала вещдок? – Ника закашлялась. Она была серьезна. То есть да, похоже, она серьезно допытывалась, почему подруга не остановила здоровенного лося с тяжелой тростью и корочкой ради ее нужд. Но видимо, и сама поняла, что несет чушь, спохватилась и добавила мягче: – ох-х… Ну ты телефон-то его для нас хоть попросила?