Зиновий торжественно грохнул на стойку еще две бутылки.
– Вино. Коньяк. Ай, забыл! Ася, ты же у нас любишь такой нежный, кислый, желтый…
– Лимончелло, – подтвердила Ася, удивленная, что он помнит. – Но я буду, что все.
– Нет-нет, я схожу, только вот склерозом грешен. – Бармен вдруг подмигнул. – Подзабыл, как он выглядит. Поможешь отыскать побыстрее?
Она легко его поняла.
– Конечно!
Ася спрыгнула с высокого стула и обогнула стойку. Зиновий галантно открыл подсобную дверь, пробормотав: «Дамы вперед». Ася первой скользнула в полумрак и оказалась в том самом коридоре, который когда-то оставил у нее много вопросов. Едва привыкнув, она начала с любопытством оглядываться, ища загадочное море дверей. Тут же были всякие разные… Секунду, что-то не то.
– А где… – начала она, сбитая с толку. – Куда делись…
В узенькой грязной «кишке» было всего две двери: одна с надписью «СкладЪ» и одна, ведущая на двор. Обе серые, скучные, старые. Ничего больше.
– Ты думала, все будет заставлено бутылями? – подмигнул Зиновий, открывая кладовую. – И завешано мясными тушами? Вот что значит писатель.
– Я видела… – начала она, но под удивленным взглядом быстро передумала. Может, путает что-то? С другим местом? С другим коридором? Отвлекаясь, Ася начала рассматривать полки с напитками в поисках желто-зеленой этикетки на итальянском.
– Это ты их собрала сегодня? – спросил вдруг Зиновий.
Ася, все еще размышлявшая о дверях, не сразу сообразила:
– О чем ты?
Она вскинула голову. Зиновий внимательно, как-то тоскливо в нее вглядывался.
– О вашей славной команде и этих посиделках. Такие все взрослые уже.
– А. Ну да. Просто хотелось побыть со всеми. Ну, знаешь, у меня сейчас период такой: психологические проблемы, нерешенные вопросы, все такое… – Она передернула плечами. – Долго выбирали время, я старалась, чтобы все смогли. Мне очень не хватает… А, вот она! – Ася обнаружила на верхней полке нужную бутылку, привстала на носки и сняла ее.
– Эх, Серпентинка, Серпентинка! – вдруг вздохнул Зиновий. – Светлая ты девочка… знаешь? Очень светлая.
– Так слишком часто говорят, – фыркнула Ася, поправляя хвостик. – Я как-то не задумывалась. Ничего особо светлого я ведь не делаю.
Казалось, Зиновий хочет что-то ответить, но не решается. Его лицо стало сосредоточенным, руки он сжал в кулаки. Ася неуверенно погладила его по предплечью.
– А у тебя все хорошо в последнее время? – тихо спросила она. – Только сейчас подумала, что мы редко про такое спрашиваем, а ведь ты наш друг, и мы очень тебя…
Кулаки разжались. Зиновий выдохнул сквозь зубы. Ася смутилась и убрала руку, подумав, что, наверное, он не расположен к подобным нежностям. Не кажется ли ему сентиментальная болтовня Аси смешной и детской?..
– У меня все хорошо. Спасибо, девочка. Все хорошо.
Она едва узнала потеплевший голос, но скорее улыбнулась:
– Пойдем в зал?
– Да, вперед, моя принцесса, вернемся к свету!
Он деловито запер кладовую на ключ.
Уходя, Ася снова обернулась. Дверь на задний двор была приоткрыта.
На выходе Лева с Крысом попытались вернуть мне деньги, но я отказалась. Пришлось даже немного погрубить – иначе они не понимали. За меня, как обычно, вступился Дэн, сказав:
– Мы же все довольно часто друг другу проставляемся.
Я не проставлялась на всех ни разу, у меня просто не хватало. Но тут пришло чуть больше отчислений, чем я рассчитывала, вот и хватило. Мне захотелось расцеловать Дэна, но я, конечно, не решилась, мало ли что он подумает. Просто пробормотала: «Спасибо», и чтобы Лева с Крысом перестали смотреть так похоронно, шутливо уточнила:
– Как же мы будем дружить, когда я стану звездой-богачкой?
Марти с Сашей тут же заржали и обняли меня.
– И вообще, что это за сексизм? – высказалась Ника сурово.
– Да блин, на здоровье, я буду пить и жрать за твой счет хоть каждый день, ученых надо кормить! – засмеялся и Лева, но все-таки он выглядел жутко удивленным и смущенным. Понятно, он привык ко мне другой. Тише. Грустнее. И экономнее. А тут я даже хвостики повыше завязала.
Но, конечно же, все это мне аукнулось. Совсем скоро. Дома.
– Ась, есть лишние рублей пятьсот? – спросила мама, стоило Асе войти и обессиленно, но довольно бухнуться в кресло в гостиной. – На Линкину экскурсию в Алмазный фонд надо сдать.
– Не-а. – Ася закинула ноги на подлокотник, прислонилась к другому – кресло было большим, она отлично там помещалась. – Извини. Вообще ничего нет, я пустая, мне только обедать на следующей неделе хватит.
– Ого. – Мама подняла глаза. Она сидела за журнальным столом и сосредоточенно красила ногти. – Слушай, ты же обычно откладываешь, а тут у тебя был гонорар…
– Потратила, – откликнулась Ася просто и потянулась. Все-таки поддалась червячку вины, добавила: – Прости.
Конечно, не стоило – мама восприняла это как зеленый свет. Покрыла сверкающим серебром мизинец, внимательно оглядела всю левую руку, шевельнула пальчиками и буркнула:
– Транжирка. Надеюсь, это хоть на теплые вещи твоему парню.
– Чего?.. – Ася удивилась, вроде ничего такого она не говорила. – Какие? Куда?
– Ну что ты думаешь, наше дырявое государство нашу дырявую армию хоть как-то нормально снабжает? – Мама скривила губы. – Точно мерзнет твой мальчик. Я-то думала, ты ему что-то отправляешь. Там еще края такие суровые…
Ася невольно вздрогнула. Да, воображение тут же услужливо нарисовало в ее голове бедного Макса с сосулькой на носу, но она себя одернула – эй! Она регулярно созванивалась с его родителями. Все там хорошо со снабжением. Даже сами Гордеевы ничего Максу на досылали, и точно они многое сказали бы по поводу «дырявости».
– Он в порядке, – прозвучало холоднее, чем могло бы. Непростительная ошибка. Мама, красящая теперь ногти на правой руке, глянула удивленно и не без обиды.
– Да чего ты? Я же не просто так уточняю. Ты в последнее время мало что-то его упоминаешь, кстати, почему?
Ася вздохнула. Ну не говорить же: «Потому что мне больно и грустно, и я все держу в себе»? И она просто пожала плечами:
– Вроде как обычно.
Они помолчали. Мама докрасила ногти и, шевеля уже правой рукой, все-таки повернула опять голову. Резко, по-птичьи. Снова вспомнился галчонок Хватайка.
– Так на что деньги-то спустила, ребенок? – Она спросила вроде дружелюбно, а вроде тем самым тоном «Да, это допрос». Ася сжала зубы: должна отвечать? Правда?
– А что? – Она переменила позу: забралась в кресло с ногами и обняла колени. Мама, дуя на лак, страдальчески закатила глаза:
– Мы что, в Одессе? Ась, я верю, что ты не принимаешь наркотики и не состоишь в секте, но все-таки я же мама, а за книги, наверное, не так мало отчисляют, вот и…
– Я тебе все уже говорила про отчисления! – Ася начала раздражаться. – Там было не очень много денег. На наркотики бы вряд ли хватило.
Мама засмеялась, покачала головой, но ее глаза не отрывались от Аси. Она определенно все еще ждала ответа. Не дождавшись, стала бодро гадать:
– Платье купила? Туфли? Может, билет в театр?
Ася помотала головой.
– Слушай, ну хватит, – мама поморщилась. – Колись, ребенок! Я хоть порадуюсь за свою взрослую, самодостаточную, ответственную, умненькую…
– На выпивку, – буркнула Ася. – На выпивку для своих друзей. Вот так.
Мама вытаращилась. Слушая, она опять сушила лак, поэтому так и замерла – с вытянутыми трубочкой губами и круглыми глазищами. А еще она молчала. Молчала, а хуже этого молчания не было бы даже «Я что, вырастила алкоголичку?» Ася смотрела в ответ – так спокойно, как только могла, и ждала. Ну же. Отреагируй. Дай выдохнуть.
– М-да, – только и сказала наконец мама, возвращая глазам нормальную форму и корча какую-то безмятежную гримаску. – А чего я ждала? Сестра и без алмазов обойдется, зато Маугли одной крови со своими волками.
Теперь опешила Ася. Но лицом она владела, ничего не выдала, сдержала возмущенный вопль: «Ты о чем вообще, какие волки?» Только тихо спросила:
– У тебя нет денег ей на экскурсию? Тоже все потратила?
Да что же такое… Почему кто-то в их семье обязательно халявщик-нищеброд?
Мама кивнула, не виновато, а словно бы оскорбленно. «И что?» – читалось в ее глазах. Ася медленно встала с кресла, окончательно поняв, что пора бежать. Подальше. Побыстрее. Чтобы сохранить хоть какие-то остатки хорошего настроения.
– Я тебе из обеденных дам, – тихо сказала она. – Все равно собиралась недельку посидеть на овощных салатах, кожа что-то не очень…
– Не надо, – отрезала мама. – Отца потормошу. Чего ты вообще, я…
Ася промолчала и пошла в их с Линой комнату. Щеки предательски жгло.
– Я верну в конце недели! – донеслось в спину.
Ася поплотнее закрыла дверь.
Бар «Бараний клык». Пьяный вечер
– Почему всё так?..
Голос прорезал вечерний гвалт, словно метко пущенный нож. Зиновий услышал его прямо над самым ухом, и увы, это не был легкий ветерок, как от смеха Лорда. Отвратительный сквозняк, нет, сквознячина. Колыхнулась портьера. Сквозь задымленный зал прошла девушка в драном белом плаще.
Она двигалась, опустив голову, и, как пьяная, налетала на всех, кто попадался по пути. Споткнувшись, впилась в плечо игравшего в бильярд качка; оттолкнула потерявшегося иностранца; стукнула присвистнувшего пьянчугу. Наконец тяжело забралась на стул у стойки точно против Зиновия и обратила на него усталые, почти бесцветные глаза.
– Текилу. – Дрожащей рукой она поправила белую косу, обернутую вокруг головы наподобие венца. – Просто так.
Зиновий достал из-под стойки заготовленную бутылку; девушка тут же отняла ее и хотела поднести к губам. Зиновий вежливо приподнял брови:
– Натусь, будь сдержаннее. Тут тебе не небеса. Тут люди вокруг, а бухло казенное.
– Иди ты… – огрызнулась гостья, но уступила: дала наполнить стакан, осушила уже его – залпом, не морщась, не закрывая глаз, как утопающая в пустыне.