Он выслушал длинную тираду молча, а цветок не взял. Среагировал странно: внезапно закрыл лицо руками – совсем как Дэн – и зарычал, совсем как Лева. А потом засмеялся.
– Блин, я идиот. А я-то думаю, что забыл объяснить и почему ты так смотришь.
Саша попыталась сунуть цветок ему прямо в руки, но он отмахнулся. Вздохнул, знакомым щелчком сбил с глаз прядь – все они сегодня были аккуратно зачесаны назад, только отдельные ушли в самоволку. Посмотрел серьезно, просительно и тихо пояснил:
– Все не так. Но я тебя не предупредил. Сейчас понимаю, что момент как-то не попался, а ведь выглядит все и вправду безумно… выслушай, пожалуйста. А потом, если хочешь, можешь меня послать. – Он предостерегающе поднял указательный палец и погрозил им. – Но цветок оставь! У меня дома он не выживет. У меня там ничего не выживает, потому что я там мало бываю.
– Ох. – Саша оглядела парк. Домой она на самом деле не спешила, хотелось, наоборот, проветриться как можно лучше – а ну как отпустит? И она сдалась. – Ну давай. Объясняйся. Только, пожалуйста, не в любви, я не готова, правда, даже если сейчас ты сообщишь мне, что мы общались в прошлой жизни. Особенно если сообщишь.
Миро неловко засмеялся и потер подбородок. Махнул на самую ярко освещенную аллейку, будто намекая: «Вот тут безопасно на случай, если все же ты подозреваешь во мне маньяка». Людей и вправду оказалось много, почти все нарядные – в легких платьях, светлых джинсах, пестрых юбках. Пахло попкорном, вафлями и кофе. Саша даже впервые за день почти почувствовала голод.
– Хорошо, постараюсь без любви. – Миро сунул руки в карманы и обратил задумчивый взгляд вперед. – Хотя, правда, будет сложно. Я заметил тебя, Саш, еще на камерах. Они стоят в лекционном зале, это предосторожность – ну, чтобы не рвали траву, не было какого-то другого вандализма, да мало ли, а я иногда просто люблю порассматривать публику. Я обратил на тебя внимание, еще когда ты появилась – потому что ты слушала с каким-то особым вниманием и… – Он помедлил, глянул опасливо. – Потому что ты показалась мне печальной. Может, я был не прав.
– Прав… – пробормотала Саша и спешно велела: – Продолжай, это неважно.
– Да это не длинная история. – Миро вздохнул. – Я стал просматривать записи чаще, мне нравилось тебя видеть, но, конечно же, я не решался подойти. Во-первых, боялся, что ты меня выдашь, а я не хотел палиться. – Он дурашливо насупился. – Во-вторых – что отошьешь. И в-третьих, – он все-таки запнулся, – я еще проходил терапию. Мне было плохо из-за отца. И я боялся, что покажусь тебе, в сравнении с загадочным Голосом, просто унылым ослом. А потом еще и…
Он снова запнулся и вдруг скрестил руки на груди в защитном жесте. Саша, тихо рассмеявшаяся после «унылого осла» и собравшаяся заверить, что это не самое страшное, вдруг поняла, что было дальше. Примерно. И поняла, что лучше сказать это прямо:
– А потом ты еще и увидел меня с Никой Белорецкой. Девушкой-оперативником, которая… которая…
– Которая вместе со своей украшенной погонами командой вытащила из могилы тело моего отца, – ровно произнес Миро и улыбнулся. Глаза были пустыми. – Не переживай, терапия завершилась, и я уже могу называть вещи своими именами. Я и тогда смог. Мой терапевт позже сказал, что, похоже, этот вроде как «триггер» был моей точкой принятия. После которой я наконец перестал застревать в травме.
– Сложно как, – все-таки призналась Саша. – Ну, точки, застревать… триггер…
– Да, еще как! – Взгляд Миро снова потеплел, даже заискрился азартом. – Но он, кстати, сказал, что со мной легко работать как раз из-за того, что я ученый. Мне все терминизируй – и я горы сверну, даже в своем сознании. Хороший мужик, прежде занимался в основном экстремальной психологией, то есть военными всякими, милицией, спасателями и их травмами. Я к нему по знакомству попал, сейчас он уже почти не консультирует. Ну а насчет вас… – Он вздохнул. – Что скрывать. Я подумал тогда, что лучше мне к тебе все же не приближаться. Во-первых, потому что ты ассоциировалась у меня с хорошим, а она – не очень. Во-вторых, я боялся, как бы она не заявила, что так я хочу влезть в ее расследование. Подобраться ближе.
– Да господи, думаешь, она могла бы? – искренне удивилась Саша, но почти тут же ответила себе сама: да, еще как. Система многих такими делает, судя по Марти.
– Не она – так ее зеленоглазый истукан. Или вообще тот, бешеный и лохматый, с тростью… – Миро вздохнул, поморщился и спохватился: – Только ты не обижайся. Это я тогда так думал. Мы с Никой на связи и сейчас, она по возможности даже что-то мне рассказывает, и она, кажется, добрая… – Он помедлил, улыбнулся. – Зря я ее мучил. Ты явно не дружишь с плохими людьми. Кстати, поесть не хочешь?
Он кивнул на палатку с вафлями, но Саша покачала головой. У них у троих – у Аси, у Ники, у нее – после 8 марта начались жуткие проблемы с аппетитом, тошнота могла накатить в любой момент. Марти, наоборот, мела еду в столовке за четверых, но только худела, что тоже явно не было хорошим признаком. Миро вздохнул.
– Возьми себе что-нибудь, я же не против, – заверила Саша, но он покачал головой.
– Тогда я попозже отведу тебя в классное место, где лучшие хот-доги и мини-бургеры. Мини, правда, то есть на один укус. Не заметишь, как слопаешь, зато можно взять сразу шесть, – снова он улыбнулся. – Это здесь же. Но пойдем еще пройдемся.
И они побрели дальше – к центру. Саша молчала, опустив глаза на качающиеся лиловые «лапки». Думала о том, что Марти, ненавидящая этот цвет, скорее всего, уничтожила бы горшок беспощадно. И не могла признаться, что хотела бы дослушать историю, о которой Миро словно забыл. Но он вспомнил:
– Ну и вот. Настает конец мая. Плаваю я такой, плаваю, а тут проявляешься ты. Снова. В моем вузе. Мой мозг взрывается, я начинаю вести себя странно, изображаю таинственного психопата, вместо того чтоб просто завопить: «Ой, привет, а ты на мои лекции ходишь, давай познакомимся?» – Он глянул почти укоризненно. – Могла бы и сама догадаться. – Но тут же спохватился: – Хотя понимаю, тебе вообще было не до меня. Та подруга… она как?
– Плохо, – честно ответила Саша и еще честнее призналась: – Как, в общем, и все мы. Ну, друзья. И так как мыши разбегались из-за всех этих дел, включая уголовные, а тут еще и наш общий друг… ну я говорила.
Невнятно, с мычанием и запинками, зато честно. И почему-то это казалось естественным. Миро признался, что ходил к терапевту. Саша бы скорее умерла, чем поделилась с почти чужим человеком таким вот «Привет, я не в порядке».
– Очень сочувствую, – тихо сказал Миро. Понял, наверное, что здесь беседа точно зайдет в тупик, и осторожно перевел тему обратно. – Ну и вот мы тут, я, может, по-прежнему пугаю тебя, но теперь ты хоть понимаешь, что это не ромкомовая любовь с первого взгляда. Ты правда мне очень симпатична. – Он пожал плечами. – Но я ничего не… не… – Он опять прикрыл лицо руками и рыкнул: – Блин! Короче, если ты просто продолжишь ходить на лекции, а после них согласишься иногда пить со мной кофе, будет классно. Ну и книгу твою я, кстати, купил. Мне про тебя препод рассказал, он про зеленую ленточку услышал и сразу такой: «Это же Шурка тебя побила!» Он тебя так зовет, хо-хо. Как тебе?
– Фу! – поморщилась Саша, но все же рассмеялась. – Только папе можно!
– А вот я, кстати, – он снова чуть посерьезнел, – все-таки не Мирослав. Правда, Миро.
«Просто имя такое. Мама придумала. И я им дорожу». Так он сказал у пруда, но Саша, конечно, этому значения не придала.
– У него две версии происхождения, кстати. Греческая и цыганская. Вам с твоей подружкой, – он негромко рассмеялся, – явно ближе вторая. Спорим… – И он многозначительно приподнял брови. – Из-за дурацкого сериала, где так зовут красивого дядьку, влюбленного в героиню? «Кармелита», да?
Саша не на шутку смутилась. Последнее, в чем она хотела бы признаваться Миро или кому-либо еще, – что смотрит дешевые мыльные оперы. Да она и не смотрела, только две-три серии, случайно! Она быстро парировала:
– А ты-то откуда знаешь? Смотрел?
Миро радостно фыркнул:
– У меня два администратора в возрасте и гардеробщица. Как ты думаешь, о чем они разговаривают? Я знаю кучу героев, в кого они влюблены, кто чей сын и брат, кто в коме…
Саша засмеялась, а потом вспомнила кое-что еще.
– Поэтому ты скрывался от своих сотрудников? Одна из теток, администратор, говорила, что не видела Голос в лицо.
Прозвучало забавно, но Миро понял и покачал головой.
– Не поэтому, конечно. Я не против теток и сериалов. Я просто боялся, что дело загнется на корню, и поначалу предпочитал, чтоб они думали, будто лектор и наследник Штольца, дающий на планетарий деньги, – два разных человека.
– Как Бэтмен и Брюс Уэйн? – уточнила Саша, и он одобрительно, как-то по-мальчишески хлопнул ее по плечу.
– Леди, да вы разбираетесь в комиксах! Круто!
– Ну, Бэтмена-то все знают, – возразила Саша. – По кино.
А еще это любимый мультик Аси. От мысли о которой снова сжалось сердце. Вспомнилось, как посреди леса Миро обнимал ее, и выглядело это так, будто он готов защищать совершенно незнакомую зареванную девчонку от всего мира. И вот оказалось, что нравится ему совсем другая. Точно что-то из детства вывернулось наизнанку.
– Если серьезно, – голос Миро опять потускнел, – мама, конечно, дала мне имя задолго до сериала. Она увлекалась этой культурой: читала книги, ходила в «Ромэн», очень любила там «Мы, цыгане» – такой старый-старый спектакль, до сих пор идет. Кровь рома в ней тоже была. Папа говорит, она и характером была очень рома. Беспокойная. Вспыльчивая. Свободолюбивая, но очень любящая.
– А рома – это… – заскрипела мозгами Саша.
– Ветка цыганского народа. Мама, конечно, не из табора, ничего такого, но была у нее такая родня. Я их не помню, они не общаются с нами с тех пор, как ее нет, то есть с моего рождения. Отец их не очень понимал, он-то совсем другой. Но иногда он зовет…