Дэн не видел, но знал: говоря, Макс размахивает руками, все изображает в лицах, мотает головой. Понятно же: писатель. И, ощущая, как на губах сама появляется улыбка, Дэн слушал. Все, даже несмотря на дикость обстановки, становилось нормальным.
– …А тут возвращаюсь. Иду в родной бар, думаю: застать бы кого из вас. Только зашел – и все задымилось! Народ в ор, в визг, сигнализация пищит… Ну, видишь сам. Это все проводка. Наверное, прогнила. – Макс шмыгнул носом. – Камин не потянула. Тебя придавило балкой в коридоре. Я Левке звякнул, едет, отвезет тебя в больницу.
– Не надо меня везти никуда, все в…
Дэн осекся. До него запоздало дошел смысл последних слов, и он переспросил:
– Лева? Макс, Лева не приедет, он…
Вблизи второго входа – там, где обычно кучковались такси, – затормозил «хаммер». Дэн снова оборвал себя на полуслове: выскочивший из машин Лева уже подлетел к нему. Опустился рядом, сжал плечи, всмотрелся в лицо. Белый как полотно. Руки точно тряслись и невольно трясли Дэна.
– Damn! Какого хрена ты тут делал?
Из машины высовывал лоснящуюся морду Обломов.
– Живы? – запинаясь, спросил Дэн. – Все живы?
Лева потрогал его лоб, тревожно переглянулся с Максом, но наконец улыбнулся.
– Да что нам будет, сейчас приедут. – Он опять посмотрел на Макса. – Даже Аська, хотя она внезапно разродилась новой сказкой и нашипела на нас за то, что отрываем.
– Даже на меня, прикинь! – Добавил Макс и комично надулся. Лева продолжил:
– Мы же собирались отметить возвращение героя, не дозвонились только до тебя, Инна сказала, у тебя температура, ты спишь. И… what the fuck? Как ты сюда попал?
Дэн покачал головой.
– Никак. Уже неважно.
Лева с Максом переглянулись теперь уже совсем озадаченно. Дэн посмотрел на подкоптившееся здание Белорусского вокзала, окруженное людьми. Пожар, кажется, закончился. Но небо по-прежнему освещали неровные рыжие вспышки.
Текст, который меня освободил
Колдунья Маи была злая – не описать насколько. Она много в свое время горевала из-за настоящих бед и выдуманных глупостей, и вот доброты в ней не осталось ни капельки. Когда-то капелька была, но этого не помнил уже никто.
Хотя Маи ослепляла красотой, даже красота была ненастоящая: колдунья крала ее, заколдовывая детей. На самом деле лет или лун ей было сотни, а может, тысячи. У Маи не было ни дома, ни друзей, ни врагов. А может, все были ее врагами, во всяком случае, не любил ее никто.
Иногда Маи встречала рыцарей и волшебников: жаждущие подвигов, они сами искали ее, надеясь победить в честном – а некоторые и в нечестном – поединке. Но Маи была непобедима. Рыцарей она, скучая, превращала в лягушек, а волшебников – в черных лебедей. Трудно сказать, почему ей так полюбились эти птицы. Может, потому что их можно было запрягать в большую тучу, на которой она летала, или потому, что Маи нравилось, как хрипло и противно они кричат, пытаясь вырваться.
Не раз с Маи сражались прекрасные принцессы и девочки из заколдованных королевств, но ничего не получалось и у них. Для них у колдуньи была своя участь: они превращались в цветы и годами украшали чужие балконы. Но одна девочка – из королевства весьма и весьма неволшебного – оказалась хитрее.
Вероника Винчестер жила в непримечательном городочке Сомнамбул. Там было все для тех, кто устал от приключений или боялся их: благовоспитанные жители, ровные дороги и дождь строго по расписанию – два часа после обеда. А еще в городе было много библиотек, но книжки – под стать всему остальному. Толстые, пыльные, без картинок.
Не сказать, что жители городка были несчастливы. Нельзя даже сказать, что они были скучны. Просто они не верили ни книгам, ни снам, зато верили своим часам и никогда не откладывали дела на завтра. Этому учили и детей. Но Веронику научить почему-то не очень получалось.
Вероника опаздывала в школу и недоучивала параграфы в учебнике. Каждый вечер Вероника забиралась на крышу дома и смотрела на звезды, где кто-то пил чай. Она ждала, не пролетит ли Космический Ветер. Ведь тогда можно попросить забрать ее с собой, в какой-нибудь более веселый город. Но все пролетающие ветры были чужими, и им не было дела до какой-то девочки. Разочарованная Вероника ложилась спать и видела сны, прекрасные и ужасные.
Однажды Вероника узнала, что в городке пропал рыцарь. Об этом немудрено было узнать: вообще в Сомнамбуле почти ничего не случалось; каждый новый светофор был событием. Зато если вдруг случалось что-то позначимее, судачить начинали все – и на улицах, и в школах, и в лавках, и даже в библиотеках, где вообще нельзя разговаривать. И вот Вероника услышала:
– Чудак. Он полюбил принцессу-художницу, еще когда она приезжала с выставкой!
– Вот так, с первого взгляда? Нонсенс!
– А принцессу-то теперь заточила в Хрустальном Лесу сама Маи.
– Он что, поехал спасать ее?
– Фи, как глупо.
– Ну даже вульгарно! Спасать!
– И что же, так и не вернулся?
– С прошлого Праздника Новой Луны о нем ни слуху…
– Бедный малый. Мог ведь быть славным стражником.
– А стал славной лягушкой.
Вероника загрустила, ей жалко было храброго рыцаря. И вдруг она поняла: вот, вот что ей нужно! Подвиг! Если она освободит всех, кто попал под чары Маи, ее, конечно, перестанут держать в Сомнамбуле и говорить, что делать. И параграфы учить больше не придется. Вероника крепко задумалась. Все-таки она была хоть и чудаковатой, но жительницей своего города – города толстых и пыльных книг. С них она и начала.
В библиотеке Вероника прочла очень-очень много; от пыли у нее начали болеть глаза, покраснел нос, и она постоянно чихала. Но все, что она находила, – описания заклинаний, страшных ведьминых преступлений и иногда совершенно посторонние вещи вроде чьих-то волос, ногтей и перьев. Вероника почти отчаялась, идя в Самую Темную Комнату – дом старейших книг.
Нет, не книг, а Книг. Они боялись света, потому что были древними; читать их разрешалось лишь с маленькой свечой. Вероника, в свою очередь, боялась темноты, потому что была маленькой, и даже спала, не гася свечку. Ох, она испугалась, когда, едва войдя в Самую Темную Комнату, услышала шелест сотен страниц. А потом одна Книга со стуком упала с полки и сама поползла навстречу. За собой Книга волокла оборванную цепь. Вероника наклонилась, открыла первую страницу… и нашла то, что искала.
В Книге было много непонятного, но одно Вероника поняла точно: Маи, как и все злые колдуньи, не держала сердце при себе, чтобы каждый встречный мог его пронзить. Маи спрятала сердце в самом, казалось бы, неожиданном месте – в пещере неподалеку от родного городка. А где родилась Маи? Позор Сомнамбулу, позор его спокойному строгому бургомистру и шестерым его пра-пра-пра-прадедушкам; Маи родилась здесь, много-много лет назад!
Вскоре маленькая девочка, уже возомнившая себя храбрым победителем колдунов, спешила к окраине. Жаль, Вероника, как и всегда, была очень-очень невнимательной, пока читала Книгу. Пещеру Маи охранял дракон. На этом можно было бы закончить историю. Она стала бы хорошим уроком всем невнимательно читающим девочкам и вообще бестолковым детям. Но именно таким девочкам почему-то везет.
Благовоспитанные жители Сомнамбула очень удивились и возмутились бы, узнай они, что по соседству живет такое малоприятное создание, как Дракон. И это несмотря на то, что Дракон был тоже очень благовоспитанным. Чтобы никому не мешать, он не нападал с рыком на окрестные селения и не пожирал жителей. Вместо этого он закидывал каждое утро сеть в озеро; именно поэтому там никому, никогда не удавалось выловить ни одну рыбешку, а о Драконе никто не знал. Так все и жили – воспитанный городок, не менее воспитанный Дракон и озеро без рыбы.
Вероника тем временем уже подошла к пещере – конечно же, мрачной, холодной и неприветливой – и хотела войти. Но тут…
– Девочка, а девочка, тебя что, не учили стучать? Где твое воспитание? – Большой лиловый дракон с книжкой в лапе хмуро перегородил ей проход. – Что тебе тут нужно?
Вероника никогда не видела драконов, более того, не подозревала, что дракон может где-то попасться. Испугавшись, она не стала ничего выдумывать, а сказала правду:
– Сердце колдуньи Маи.
Дракон нахмурился еще больше. Веронике это не понравилось: он хмурился совсем как папа. Потоптавшись немного, она на всякий случай скромно добавила:
– Пожалуйста. Вам ведь, наверное, тоже не нравится здесь сидеть и охранять его?
Дракон почесал подбородок короткой лапой. Потом пожал плечами:
– Ты странная девочка. Как тут может не нравиться? Тихо, никто не шумит. Дождь по расписанию. Все по расписанию. Здорово.
– Ужасно! – возмутилась Вероника. – Скучно!
– Как посмотреть, – философски откликнулся Дракон. – Тебе скучно, потому что за тобой никто с мечом не гонялся. А я вот устал. Так что проваливай отсюда подобру-поздорову уроки учить. Сердце я бы тебе и не смог отдать, даже если бы захотел.
– Почему?
– А я его съел.
Вероника шмыгнула носом. Все насмарку! Как теперь победить Маи? Вероника не уходила и хмурилась, и Дракон тоже хмурился: все-таки он был очень вежливым. И когда Вероника шмыгнула носом особенно громко, он вдруг сказал:
– Она раньше такая не была – Маи. Я знаю.
Вероника фыркнула, тихо и обиженно:
– А какая же? Добрая, что ли?
– И добрая она тоже не была.
– А какая была?
– Никакая. Как все.
Вероника обиделась и топнула ногой:
– Я – не никакая!
– Вот никакие это обычно и говорят, – отозвался Дракон. – Она тоже говорила. Говорила, говорила… А впрочем, заходи. У меня чайник вскипел.
В пещере они пили душистый сливовый чай из фарфоровых чашек белого цвета. С ровными-ровными кубиками сахара – тоже белого цвета. И с белым-белым шоколадом. А Дракон рассказал девочке странную историю.
…Маленькую девочку звали Майей, и ей грустно было в родном городке. Здесь ее заставляли учить параграфы, ложиться спать в одно время, а еще здесь не было книжек с картинками и приключениями. Девочка выросла в девушку. Но по-прежнему почти каждую ночь – прежде чем ее гнали спать – она шла на крышу и звала Космический Ветер. Просила забрать ее с собой.