Ведь друг этот – лучшая версия его самого.
Крыса-странник. Все по Грэму.
– Звезда жизни. – Рей улыбнулся, поправляя кулон на груди. – Но если это ваш талисман, зачем?
– Один раз он уже меня спас, – произнес Кирилл, ничуть не колеблясь. – Думаю, спас от главного. Пусть теперь помогает вам.
Они стояли на вокзале, у монотонно гудящего бело-красного поезда, идущего на юг. Марти уже скрылась в купе, а вот Крыс все не мог уйти. Не покидало ощущение нереальности. Будто с L. он сросся.
– Вы в такое верите? – Рей кивнул на подвеску. – В талисманы?
– Марти ведьма, – Кирилл бегло глянул в окно поезда. Марти смотрела на них. – Сложно не верить.
– Да, по истории с этими ампулами похоже… – Рей тоже посмотрел в окно. Марти помахала ему, он послал ей поцелуй. – Иначе чем чудом ваше спасение не объяснишь.
– Вы-то оба переболели и выжили… – начал Кирилл.
Рей нахмурился.
– Это везение. Это другое.
– Удача и чудо? – для Крыса разделение было странным, но Рей кивнул.
– Удачливыми рождаются – не все, но некоторые. Чудеса случаются редко, хотя шанс на них и есть у каждого.
– И вы родились удачливым? – Крыс улыбнулся. И встретил такую же улыбку.
– Как минимум мне очень везет на людей. Спасибо, что вы оказались рядом так вовремя, Кирилл. Я вас не забуду. На связи.
Времени больше не было, поезд вот-вот должен был отходить.
– На связи.
Они обнялись. Рей хлопнул Кирилла по плечу, отстранился и, продолжая улыбаться, отошел на пару шагов. Ветер опять трепал его длинные, сегодня не подвязанные волосы. В глазах блестело солнце. Кирилл подумал о том, что Крыс-Странник из «Ветра в ивах» мог выглядеть только так. Никак иначе. И что он обязательно будет к нему возвращаться. А еще очень, очень захотелось вдруг написать эсэмэску Его Чести, и Крыс написал.
«Я нашел друга в бою. Спасибо, папа».
Ура-ура-ура, нас посвятили. Мы отныне – три будущих редактора. С настоящими студенческими билетами, зачетками и, как мрачно прибавил Крыс, настоящей сессией. Вечно он нагнетает… Но я на него не ворчу и больше не буду ворчать. Знаете, что я сделала? Списала его сказку. Хочу сохранить – во-первых, чтобы попозже отправить копию Максу в часть, а во-вторых, чтобы всегда помнить, какие у меня храбрые, стойкие друзья.
У меня правда довольно хорошее настроение: Марти с Крысом живы и снова с нами со всеми общаются, Макс вернулся из рейда и болтал со мной по мобильному целый час, проговорил все деньги. А на книгу пишут хорошие отзывы! Есть отрицательные, но в основном от людей, которые, судя по грамотности, не читали ничего серьезнее «Колобка». Или наоборот, от слишком умных, носовских «знаек», почему-то уверенных, что герои, даже сказочные, должны действовать только правильно и логично, а точнее, так, как хотят они, эти умники. И что они так думают…
Ну вот, увлеклась. На самом деле, особенно после сказки Крыса, я просто многое переосмыслила, решила перестать дичиться и киснуть. Чаще гулять, больше читать, раз ни на что другое настроения все равно нет. Осень – это хорошо для нового начала. Целей. Подвигов. Надежд. Давно пора поучиться у друзей и повзрослеть.
Аудитория походила на взбудораженный курятник: вчерашние абитуриенты гудели, ожидая раздачи билетов. Сложно сказать, почему эти последние минуты нестуденчества ощущались так волнительно, но правда: все поджилки тряслись, во рту было сухо-сухо.
Каждый раз, как аспирантка называла фамилию и имя, очередная нервная фигурка проходила к помосту, а там пожимала руку декану факультета – полной рыжей женщине, Александре Андреевне, в полосатом платье напоминавшей пухленькую осу. Ася, Саша и Марти, ожидая своей очереди, с любопытством озирались. Их интересовали симпатичные парни, вид из окон и удачные для списывания места.
– Вот тот ничего, – хихикала Марти, тыкая пальцем в высокого светленького гота.
– И вот тот, – Саша ожидаемо засматривалась на подтянутого юношу, похожего на Макса.
– И все-таки лучше бы кого постарше… – проворчала Марти. Ася прыснула:
– Ну замути с преподавателем каким-нибудь, ты же совершеннолетняя… – Для себя она такого представить не могла, даже если бы была свободна, а вот Марти даже с директором школы в старших классах флиртовала.
– Я девушка приличная, – начала было Марти чопорно. Саша заржала.
– Тише! – пискнула Ася, боясь прослушать свою фамилию, но продолжить не успела.
Распахнулась дверь, и «церемония» прервалась. Вошел подтянутый мужчина в дымчато-сером костюме и неожиданно яркой лиловой рубашке. Волосы у него были темные и густые, кожа смуглая, на лацкане пиджака алел значок – два перламутровых цветка вроде лилий. Приятное смуглое лицо. Раскосые голубые глаза. Прямо какой-то актер смешанных кровей, Ася невольно засмотрелась, хотя такие гремучие смеси, в принципе, не любила.
– Кто это? – выдохнули за спиной.
– Симпатяжка! – похоже, желающих закрутить роман со взрослым тут и без Марти было немало.
Оглядев аудиторию, мужчина приосанился, подмигнул и громогласно поздоровался:
– Привет, молодежь! Вмешаюсь, ладно? Ух, люблю первокурсничков, люблю…
В любопытной тишине было слышно, как кто-то чешет коленку, а кто-то жует сухарики из пакета. Мужчина просиял и крикнул этому последнему: «Приятного аппетита!» По тому, как почтительно заулыбалась в ответ деканша, как пожирателя сухариков вдруг начали пихать соседи, а также по паре попадавшихся на глаза рекламных буклетов Ася наконец поняла: явился сам…
– Арсений Викторович! – пропела деканша, расцветая на глазах. – Конечно, конечно! – Она обвела аудиторию взглядом и на всякий случай пояснила: – Наш почтенный ректор. Вот он какой!
Володарский. Фамилия была какая-то такая, звучная и длинная.
Получив дозволение, ректор пересек аудиторию (сухарики по пути отобрал) и взошел на помост. Он был высоким и статным, ухоженным, а еще казался невероятно приветливым. От него разливались почти осязаемое обаяние и величие, которое не могли разбавить даже «Три корочки с холодцом и хреном». Пробежав по лицам студентов новым взглядом, ректор наконец заговорил – гулко, выразительно и воодушевленно, встряхнув пакетом:
– Свежая кр-ровь! – Он шумно втянул носом воздух. – Вещь вдохновляющая, а вдохновение книжному делу необходимо. Правда?
Все настороженно молчали. Стеснялись. Даже Сашка с Марти.
– Я не просто так заглянул. Ваш курс, – ректор помедлил, загадочно улыбнувшись, – в этом плане кажется мне особенно перспективным. Как на подбор. – Он отвлекся на пакет, зачем-то туда заглянул. – Мне, как хранителю данной, как говорится, альма-матер, лестно, сколько интересных людей связали судьбу с нашими стенами. И я хотел бы, чтобы поток знал своих героев. Для этого я и пришел. Час пробил.
Последние фразы он произнес, улыбаясь так, что сверкали зубы. Чудаковатая улыбка, чуть скошенная на левый уголок рта. Опять повисла пауза. Ректор набирал воздуха для новой тирады.
– Ох… – раздалось над ухом у Аси; она повернулась. Марти вдруг побледнела. Ее дрожащие пальцы впились в парту.
– Тебе плохо? – шепотом спросила Саша, тоже повернувшая голову.
Марти не успела ответить.
– Итак, – продолжал ректор, опять изучая аудиторию. – Те, кого я назову, поднимитесь, пожалуйста. Я буду, так сказать, вещать в произвольном порядке, не по фамилиям, не обессудьте. И не стесняйтесь, не стесняйтесь! – Он властно махнул пакетом с сухариками, словно обеспечивая себе фанфары. – Виталий Карпов, мастер спорта по вольной борьбе, чемпион Российского юношеского первенства! Привет!
Все зааплодировали. С места встал тот самый широкоплечий ушастый парень в яркой майке, на которого посматривала Саша. Смущенно переминаясь с ноги на ногу, он улыбнулся. Ректор подошел еще чуть ближе к краю помоста и опять подмигнул.
– Ну-ка, юноша, какой ваш девиз по жизни?
Парень поскреб подбородок. Девиза у него явно не было, но для качка он соображал быстро:
– Умом и силой можно добиться больше, чем просто силой.
– Умом и силой… – Володарский сощурился. – Та-ак, а что насчет доброты?
– Тоже нужна! – спохватившись, выпалил Карпов. – Просто…
– Просто девиз должен быть лаконичным и емким, я вас понял. – Ректор одобрительно рассмеялся и велел: – Ну же, похлопайте умному силачу еще!
Под аплодисменты и хихиканье Карпов сел. У него покраснели уши. Ректор продолжал веселиться: спрыгнул с помоста в зал, энергично прошелся, приблизился к парню и угостил его сухариком из пачки.
– Ну же, берите, берите, – настаивал он, хотя силач отнекивался. – И вы берите, – это он адресовал деканше, которая тоже спустилась в народ и теперь смущенно стояла рядом. – И не надо, не надо делать сложное личико. Весь этот мир похож на абсурд, а абсурдом нужно уметь наслаждаться.
Деканша сухарик не взяла, а вот Карпов в конце концов угостился. Ректор довольно улыбнулся, отошел немного и назвал новое имя:
– Людмила Николаева. «Мисс Москва-2006» среди девушек до восемнадцати лет. Будет украшать ваш поток. Людочка! – Он простер в ее сторону пачку сухариков, словно дивный цветок. – Будете?
Встала девушка с собранными в пучок черными волосами. Лучезарно, но зашуганно заулыбалась, оглядела всех большими карими глазами, хлопнула ресницами длиной с полспички. Ася пригляделась: и чем такая взяла жюри? Саша будто мысли прочла:
– И чего это? Милая, немного олененок. На конкурсах красоты что, любят оленят?
Они прыснули. Ректор тем временем спросил:
– Ваш девиз, Люда?
Девушка оказалась банальнее своего предшественника.
– Красота спасет мир.
Володарский расцвел и изрек:
– О, ваши бы слова да в уши Елене Троянской, а заодно всем грекам…
Многие засмеялись. Под оживленные хлопки Люда-олененок села и потупилась, крутя сухарик в тоненьких пальцах и явно не решаясь есть. Саша нахмурилась: наверное, шутка ректора ей показалась мерзкой; подруга, существо миролюбивое, не выносила шуток о войнах. Марти вообще сидела белая как полотно, не реагировала на происходящее, никому не хлопала. Только следила за перемещениями ректора, словно видела перед собой опасное животное.