Дэн опять промолчал. Незнакомец возился с картиной, стараясь ничего не смазать.
– Техника интересная. Поздний Боттичелли и вечный Босх одновременно, да еще и всё с таким фантастическим налетом. Поразительно. Знакомое и все же уникальное, сочетать урбанистику и лирику надо уметь… – Он потер подбородок. – Простите, знал я одного художника, с которым беседовал на искусствоведческие темы. Скажите, вы учились рисовать сами?
Воспоминания тревожно колыхнулись: «Не тронь».
– У меня был наставник, – лаконично отозвался Дэн.
– Был? – Незнакомец уже держал обе картины и явно собирался уходить, вопрос задал крайне небрежно. Ну слава богу. – Он что же, почил с миром?
Дэн слегка пожал плечами.
– Живет и здравствует, надеюсь. Работает в Наро-Фоминске, в Москве выставляется.
– А… как зовут? – все-таки спросил. Пришлось ответить. – О, ну чудесно, спасибо, честь ему и хвала за таких учеников! – Тут он даже поклонился. – Что ж, мне пора. Ваши картины будут красоваться в моем кабинете. И… – Глаза странно блеснули. – Спасибо. Вы просто молодец. У вас обязательно все будет хорошо, до свидания.
Дэн забыл о нем, едва остался один. Теперь он думал о другом: как бы скорее купить билет на самолет. Лишь позже, вспоминая этот эпизод, он осознал, что забыл все слишком быстро. И что, пока он ехал домой, ни один из попавшихся на глаза пассажиров не «глючил».
Так или иначе, скоро я сорвался в путь – благо загранник был и даже мультвиза еще не кончилась. Только вот билеты с пересадкой в Вероне меня подвели: самолет задержался, я опоздал, не попал на новый рейс и мне не успели подобрать замену. Там, в Вероне, я и куковал. И оттуда меня в конце концов забрали ребята.
– Данечка, мой Данечка, – мурлыкала Марти, когда они втроем сидели в вокзальном зале. Крыс лениво цедил кофе из стаканчика, а вот Марти вся прижалась к Дэну, положила косматую голову ему на плечо и гладила его почему-то по коленке.
– Я… эм-м… тоже соскучился, – заверил ее Дэн, и тонкая загорелая рука с непривычно обрезанными под корень, ненакрашенными ноготками полезла между его ног – к счастью, просто вниз, в стоящий на земле рюкзак. – Ты чего?
– Жить хочу, – просто сказала она и выудила на свет божий его скетчбук, положила все на то же колено, принялась листать. – Ух ты. Ух ты-ы, смотри, Крыси, смотри!
Кирилл тоже наклонился – у уха Дэн почувствовал его теплое дыхание, втянул невольно отталкивающий запах одеколона. Ребят заинтересовали веронские виды, целая серия, набросанная во время сегодняшней утренней прогулки. Ничего особенного в видах палаццо, фонтанов и укромных двориков не было – ну, может, кроме призраков Ромео и Джульетты, Тибальта и Меркуцио, которых Дэн добавил для разнообразия.
– Очень красиво, – сказал Кирилл. Его голос, точнее тон, звучал не так, как Дэн помнил. Да и вообще все в этих словах было не так.
Дело в том, что Крыс никогда его не хвалил. Он почти не хвалил вообще никого, себя в том числе. Это вряд ли было связано с зашкаливающим уровнем критического отношения, просто Кирилл стоял на позиции «Кто делает – тот делает без поглаживаний». Как-то он даже прямо это сказал, вроде Сашке, которая прискакала в бар со словами «Я закончила сказку, погладьте меня быстро!» Сашка посмотрела на него задумчиво, а потом сама погладила по голове сначала себя, потом – правда, довольно осторожно – его. «Ну, не будь злыднем», – попросила она, и Марти погладила по голове их обоих. Что показательно, после следующей сказки Крыс Сашу все-таки похвалил. И вот теперь…
– У меня есть мысль, – заявила вдруг Марти, отвлекаясь от скетчбука и поднимая голову. Дэн в который раз споткнулся взглядом о мешки под ее глазами. Так и не «выспала» их за спокойные дни, бедная. – Дань… у тебя же осталась какая-то выручка, раз билет пропал? Ты ее не всю пропил?
– Я вообще не пил, – почти удивился и почти не соврал Дэн: ну попробовал разок знаменитый апероль спритц, ядрено-рыжий и отдающий на вкус жжеными кирпичами.
– У нас тоже есть деньги, – продолжила Марти и опять положила голову ему на плечо. – И времени немного есть. Может… ретрит? Очень не хочется домой.
Я вообще не особо знаю и люблю все эти модные словечки, директор не зря меня полюбил за «продавца» вместо «менеджера по продажам». Это не потому, что почти все «модное» – иностранное, ради бога, просто оно далеко от меня. Вот и с ретритом – поездкой куда-то ради полного переключения мозгов – дела обстояли так. Да и к тому же мозги ребят уже явно переключились, так что у нас получился скорее… «Евротур» 2004 года, или как назывался тот кошмарный фильм, – то есть быстрое и полное впечатлений путешествие на автобусах и местных эл-ках, с постоянным «Давайте попробуем то», «Давайте сделаем это». Слишком мало музеев и слишком много еды, много странной шутливой болтовни и мало разговоров о том, что казалось мне правда важным. Марти и Крыс не рассказывали об L. Сейчас, после сказки о мальчике-крысе и девочке-хорьке, я примерно понимаю почему, да и история с Максом… она правда отучила нас посвящать в свои секреты «только избранных». Но несмотря на это, в том путешествии мы на какое-то время довольно сильно сблизились.
Настолько, что о некоторых деталях «Евротура» мне и сейчас вспоминать как-то неловко. А еще я ненадолго бросил пить.
Ему все еще было жарко, он лихорадочно облизывал губы, а Марти, лежа напротив, внимательно, с лукавой полуулыбкой его разглядывала. Она была такая красивая в неровном свете уличного фонаря, что ее хотелось рисовать – может, даже без каких-то фантастических деталей вроде стрекозиных крыльев за спиной. Дэн все-таки отвел взгляд от ее голой груди и закрыл лицо руками. Марти взяла его за подбородок и заставила снова приподнять голову.
– Что, правда никого не было?
Дэн не знал, куда деться, особенно когда она запустила ему в волосы пальцы. Она уже не казалась пьяной, да и собственное помутнение проходило. Господи, они что, правда…
– Да ладно, Дань, – философски заявил сзади Кирилл. – Дружбу сексом не испортишь. Будет что вспомнить в старости, внукам рассказать.
К нему Дэн поворачиваться боялся. Еще помнил, как рука легла на плечо, а губы снова, как на вокзале, почти прикоснулись к уху. Кирилл, обычно не слишком восприимчивый к спиртному, в этот раз тоже явно окосел: нес какую-то чушь про Бонни, Клайда и то ли Роя, то ли Раймонда из их банды. А потом про Маяковского и Бриков. И бонусом про вампиров.
Пальцы, скользнувшие по позвоночнику Дэна, и сейчас оставались прохладными. Скрипнула кровать – похоже, Крыс встал пройтись и надеть все то, что с него успели сдернуть. Так и оказалось.
– Что едим? – спросил он. – Спущусь в ресторан.
Дэн все же обернулся и впервые заметил странную деталь: на голых ключицах Кирилла не темнел знакомый деревянный кулон – звезда жизни.
– МЯСО! – потребовала Марти.
– Рыбу, – возразил Дэн, зевнув.
– И вино, – сам закончил Крыс, натянул рубашку и, застегивая ее на ходу, удалился.
Дэн снова повернулся к Марти – она, похоже, замерзла, успела подтянуть к себе покрывало. Больше не прикасалась, просто смотрела, но так, что хотелось стечь под кровать.
– Упс… надеюсь, восемнадцать-то тебе есть? – хохотнула она.
– Нам всем вроде есть, – рассмеялся Дэн, и напряжение почему-то немного спало.
Правда ведь, взрослые дееспособные люди. Которые просто опрометчиво взяли номер с одной кроватью и много выпили в баре. Руссо туристо облико морале, как любила говорить мама.
– Мне все-таки неловко, – подумав, он нарушил молчание опять. Бегло обернулся на дверь. – Вы что, такое практикуете или…
– Нет, – помотала головой Марти. Подалась ближе, шутливо боднула его. – Дань, полиамория лично мне не по душе, слишком нетрадиционная для моей психики штука. Я ужасно ревнива, да и Кирилл тоже. У нас нет списка жертв, затащенных в койку, и больше тебе скажу, мы… – она запнулась. Взгляд немного потускнел. – Дань… мы вообще-то расстались. Еще там, в городе, стало понятно, что нашу вазочку не склеить.
– О-о-ой… – Вот это глубокомыслие, вот это дружеская поддержка, но больше ничего у Дэна сказать не получилось.
– …А была ли вазочка? – тут Марти подмигнула, рассмеялась. – Ну сам знаешь.
Знал. Что вроде как Кирилл переехал в Москву едва ли не на перевоспитание, и что с Марти его свели, и что его отец делал на это большие ставки. Похоже, зря.
– Мне жаль, – все-таки сказал Дэн, потому что понимал: дело не только в этом.
– Мне не очень, – просто ответила Марти. – Мы оба пошли немного своим путем. Он наконец убедился, что может быть классным доктором, я – что на «девушку супергероя» не тяну, точнее, что мой супергерой будет каким-то другим.
– Каким? – глупо, но сердце кольнуло. Не надеждой, скорее даже опаской. Марти была потрясающей, а секс и дружба, по мнению Дэна, все же были куда менее сочетаемы, чем масло и каша. Не хотелось, чтобы она…
– Увидим, – только и ответила Марти, но глаза ее сказали «Даже не мечтай».
Они полежали немного в молчании, смотря на вечерний город за узким окном. Спать бы и спать, завтра довольно ранний автобус на Ниццу, но на поесть и вправду пробило после… после всего. Дэн прислушался к своим ощущениям, понял, что к щекам и шее вот-вот начнет опять приливать кровь, и едва не взвыл.
– Надеюсь, повторишь с кем-то, кто будет правда тебе нравиться, – Марти подползла чуть ближе.
– Я не уверен, что такой человек существует в природе, – осторожно заговорил Дэн о том, что уже обсуждал с Левой. Только с ним. Как странно…
– А я думаю, где-то хотя бы один найдется. – Она поцеловала его, в этот раз в щеку, и накинула покрывало на его бедра. – Хотя немного жаль, что это не я, в меня так давно никто по-настоящему не влюблялся, эх.
Дэн поцеловал ее в ответ – в кончик носа. Она засмеялась в голос и обхватила его за шею.
– Хотя черт с ними – с влюбленностями. Я тебя люблю. Это главное.
И все они живы, а ведь глупости могут творить только живые существа. Это еще главнее.