– Все нормально? – шепнула Саша, подаваясь к ней и машинально потирая спину.
– Все еще болит? – не ответила на вопрос подруга.
– Ну да… – Саша забыла, что в первый раз соврала, но Марти и бровью не повела.
– Не бойся, клейма не будет. Они остаются только у таких, как я.
– Клейм… – Саша спохватилась и хлопнула себя по лбу. – Марти!
Преподаватель сердито на нее посмотрел. Саша поморщилась, придвинула к себе лист и следующую реплику написала:
«Ты выдумываешь. А он вон как на Асю хорошо влияет, видишь?»
Марти зыркнула на лист, потом на Сашу и сухо, но с недобрым блеском в глазах кивнула. Видит. Стала писать сама. Резко отложила ручку, а когда Саша, склонившись, прочла текст, из ушей разве что пар не пошел.
«Мне казалось, ты доверяешь мне».
– Да при чем тут доверие? – она опять зашептала. Слишком долго отмахивалась, теперь прорвало: – Марти, это на шизу похоже, понимаешь? Мне тоже не понравилось с ним близко общаться, я таких мужиков ненавижу, в кафе больше не пойду, лучше сделаю вид, что у меня понос от столовского «цезаря»… – Марти прыснула, но тут же поджала губы.
– Де-евушки! – протянул преподаватель, грозно профланировав мимо их ряда.
Саша вздохнула, склонилась и опять стала писать.
«Даже если он козел похотливый, ты не можешь так себя вести, пока он себя не выдал. Он РЕКТОР! Может тебя на хрен выпереть, а заодно и еще кого-то, не подумала? Асю спихнуть с бюджета? Вот если полезет…»
Марти глянула свысока, очень надменно и, отняв ручку, быстро перечеркала ее слова. Написала рядом свои, отрывисто:
«Да. Понимаю. Необычные друзья хороши, только пока от них нет проблем. Извини».
– Ма-арти… – простонала Саша, но Марти даже не отодвинулась, не вскочила, не спихнула на пол ее вещи – просто устало прикрыла руками лицо. И будто постарела.
– Вы в порядке? – спросил профессор вроде бы даже сочувственно.
В порядке ничего уже не было, но Марти кивнула. Когда пара кончилась, домой с девочками она не поехала, а отправилась в ближайшую церковь. Они не стали ей мешать.
Я возвращалась под вечер и впервые с лета решила не ехать до дома на автобусе, а пройти часть пути через парк. Когда хочешь навести в голове порядок, как-то не тянет в забитый салон. А в парке у нас тихо, даже, я бы сказала, мертвенно тихо. Из-за тишины я вообще-то не люблю его и стараюсь там не бывать. Один раз только потянуло – когда с Левкой ехали и он тоже немножко закоптил мои мозги. И вот теперь опять.
Я ведь помню это место другим.
Когда-то наш парк был как маленькие «Сокольники»: на мерцающих каруселях катались дети, всюду продавались вкусности вроде пончиков и вафель, в центре работал фонтан с фигуркой оленя. Вода била из его ветвистых рогов десятком сплетающихся струй, и пару раз я видела над фонтаном радугу. Парк был полон волшебства, тех чудес, которые замечают только дети. А потом волшебство ушло в один день.
Я гуляла там тогда – прыгала со скакалкой и ставила рекорд: двести прыжков без запинки. Но все, что встает перед глазами, когда я пытаюсь вспомнить, – воющая скорая, красно-синяя милицейская мигалка и испуганные взрослые, сгрудившиеся кучками. Шепотки – тихие-тихие, страшные-страшные. И серолицие люди в форме, много. Мама увела меня быстро. Но пока мы летели к северному выходу, пока несмотанная скакалка ползла за мной в пыли, как змея, я успела кое-что заметить на одной из площадок, между горкой и домиком-крепостью. Брезентовый мешок. Вокруг суетились милиция и врач. Когда они перекладывали мешок на носилки, рука с порезами на запястье все-таки выпала – отдельно от остального. Детская, с торчащей поломанной косточкой. Мама сильнее потянула меня вперед и уволокла.
Больше меня в парк не пускали, долго. Став старше, я увидела, как все поменялось: деревья посерели, аттракционы заржавели, работает лишь несколько. Народу мало, если не считать компаний, пьющих пиво. Перегорела половина фонарей, из цветов стали сажать почему-то только лиловые и розовые люпины, похожие на сигнальные ракеты. А фонтан… Бедный. В детстве я часто подходила и осторожно, чтобы не попасть под струю воды, гладила оленью голову. Сейчас она так потемнела, что кажется, будто оленю выжгли глаза.
Саша всмотрелась в фигуру – тонкую, гордую, длинноногую. Рога напоминали деревца, ни одна «веточка» даже не отломилась. Олень все еще был красивым, но его покрыл тусклый слой зеленовато-ржавого налета. А округлая чаша бассейна, некогда заполнявшаяся водой, вся была в мерзлой грязи, окурках, фантиках и презервативах.
– Ну привет… – Саша вытянула ладонь и провела по холодному носу оленя. Слепые глаза смотрели в глубину парка. Искали виновника того, что никто больше не приходит гладить оленя по голове? – Вижу, и тебя жизнь потрепала, да?
Ей правда захотелось вдруг выговориться статуе, вот же бред. Рассказать про Макса, который теперь неизвестно когда позвонит и вообще кажется далеким-далеким, и про Нику, у которой на шее такой шрамище, что смотреть страшно, – задержание одно было сложным. Про Крыса со странными новыми улыбками кого-то уверенного, цельного и взрослого; про Марти с яростно-грустными глазами; про ректора со странными шуточками и про погасшую Аську. Может, и про то, как задели вот те слова про необычных друзей. Ведь задели. И не просто так. Но Саша ничего, конечно же, не рассказала, а только постояла немного, почти прижавшись лбом к каменному лбу оленя, погладила еще раз – и зашагала по аллее вперед.
Дальше она с удивлением обнаружила: фонари горят без перебоя. Была по пути еще гирлянда огоньков – тянулась от столба к столбу, заворачивала на боковую аллею. Там огоньки мерцали и в ветвях деревьев, тепло и призывно. Парк украсили иллюминацией? По какому поводу? Для новогодних декораций рановато, хотя, конечно, некоторые вешают их уже в сентябре, будто опасаясь, что потом руки не дойдут.
Саша свернула – все равно не спешила – и, пройдя пару десятков метров, с удивлением обнаружила на аллее новенькое здание. Вспомнила: силуэт, обнесенный лесами, она и прежде замечала из окна, но достроили, видимо, недавно. Стало интересно, что это, выглядело необычно: три башенки с острыми крышами, округлый общий низ с широким крыльцом, большие окна. Наверху центральной башенки виднелась площадка, обнесенная перилами, нижние окна светились. Саша различала в холле людей, и довольно много. Клуб? Кафе? Церковь сектантская? Она осмотрелась, но если указатели и были, то от взгляда ускользнули. Странно… Саша оглядела здание еще раз и поняла: архитектура напоминает те странные шпили, которыми встречает гостей Московский зоопарк. И что-то еще, что-то, что долго украшало заставку компа Марти, когда Сашка приходила делать рефераты…
Замок Флупа. Злого – или доброго? – гения из дурацких «Детей шпионов». Сюжет отпечатался в Сашиной памяти только образом кудрявого мальчишки-нытика, у которого вечно потели руки, а вот Флупа она запомнила: чудной такой, высокий, с тонким лицом и вечно в ярких вещах. «Мужчина мечты», – хихикала Марти, а Саша только дергала плечами: ну такая себе мечта. Марти… Саша поморщилась: думать о подруге и ее заскоках, свежих и старых, не хотелось.
– Сашка! – позвал вдруг кто-то. – Эй, привет, ты к нам?!
На крыльцо загадочного здания взбежала Линка Железнякова. Она была в желтом пальто, волосы собрала в хвосты – как у Аси, только высокие, а лицо сияло. Да вся она светилась, а еще прыгала, ничего нового. Саша вообще не помнила Линку унылой.
– Привет, Лин! А родители где? Аська?.. – Удивленная Саша подошла ближе и поставила ногу на первую ступеньку лестницы.
– Я сама пришла, одна! – гордо ответила Лина. – Так пошли???
– Куда? – Саша зависла снова, а Линка оживилась еще больше и хитро уточнила:
– Так ты не знаешь, что это?!
«Детский садик», – нашла еще одну догадку Саша и зябко повела плечами.
– Нет. Я вообще домой иду, дубовенько на улице. И я не уверена, что тебе…
– Это новый планетарий! – перебила Лина, новым энергичным прыжком пресекая все попытки увести себя домой. – Его президент придумал!
Саша решила не комментировать второе заявление и только улыбнулась.
– Планетарий? Там можно посмотреть на звезды? А дорогой билет?
Лина раздраженно сморщила нос.
– Говорю же, президент сделал, бесплатно! Пошли со мной?
Саша совсем растерялась. Она не относила себя к тем самым «борцам с системой», но все-таки слабо верила во что-то бесплатное – и так дорого выглядящее! – в Москве. Но тут же она подумала, что, наверное, это ход: первый месяц «за так», а дальше гони деньги. С мыслью пришло и решение: так почему не заглянуть, пока халява?
– Ну давай, – осторожно согласилась Саша и поднялась на крыльцо. Снова вспомнила Флупа, в том числе неприятную деталь: он вроде похищал людей и делал из них пластилиновых монстриков. А впрочем… «Став монстриком, я хотя бы Марти смогу усмирить», – мелькнула мрачная мысль, и Саша нырнула в широкую добротную дверь.
Сначала Линка провела ее в холл, увешанный портретами астрономов и звездными картами. Чисто и аккуратно, ничего особенного, разве что на полу был выложен мозаикой зодиакальный круг. В другом конце помещения ютились раздевалка и закуток с сувенирами; их – чашки и магниты со звездами, фигурки Коперника, мини-телескопы – Сашка и стала бездумно рассматривать, когда услышала:
– Линочка, ты здесь! Привела кого-то?
– Друга! – важно сообщила Лина.
Саша развернулась, быстро натянув на лицо улыбку. Лина пока не заметила ее плохого настроения, не стоило его выдавать и другим. Собеседницей Аськиной сестры оказалась немолодая женщина, в которой самым примечательным были фиолетовые губы и фиолетовая же шляпка, расшитая звездами. Остальное: седина, серый костюм, туфли на низком каблуке и бейджик – выдавало администратора.
– Здравствуйте, – сказала Саша. Ей тепло кивнули:
– Добро пожаловать. Проходите-проходите, скоро лекция! Вон в ту дверь! – Женщина указала себе за спину. За дверью был темный коридор, потом – еще дверь.