Глубоко вздохнув, Крыс расправил плечи, подошел и бодро хлопнул Левку по плечу.
– Салют почтенному представителю династии. Какими судьбами?
– Du-ude… – Лева обернулся с удивлением, и довольно безрадостным. Кирилл поначалу озадачился: давно же не встречались. Но определенно Лева напрягся и с ответом помедлил. – Да так…
– Кошек одеваешь? – не отставал Кирилл, мысленно уже пробивая лицо ладонью. – Или Обломова?
Лева смутился так, будто собирался сунуть колье в карман и попался. Рассеянно смахнул волосы с лица.
– Зашел… – Он вздохнул. Посмотреть подарок для Марти, Новый год же скоро.
Ну хотя бы не тихушничает. Уже хорошо.
– Какое совпадение, – оценил Крыс не без иронии. – Я тоже.
– Что она любит, кстати? – Теперь Лева разглядывал коробку колец. Золотые – все как одно; все как одно – с шестизначными ценниками. Ну хоть камни настоящие.
– Разное. Но у тебя не возьмет ничего, – произнес Кирилл.
Лева повернулся к нему – чуть недовольно, чуть насмешливо, чуть нервно. «Поясни», – говорили его темные глаза криминального авторитета, самая яркая, помимо волос, черта, унаследованная от Сизифа. Что тут было пояснять? «Dude, ты знаешь девушку довольно долго, а сейчас она с тобой еще и живет, то есть ты каждый день видишь, что она на себя нацепляет. И ты не можешь врубиться, что ей купить?» Но вслух Кирилл сказал другое, как можно проще и холоднее.
– Нет-нет, я ничего не имею в виду. Просто она не принимает подарки мужчин, от которых ей ничего не надо. Особенно дорогие. Такие вещи дарят любовники.
Левино лицо не изменилось, он даже кулаки не сжал. Отвернулся, продолжил сосредоточенно оглядывать кольца. Одно, с россыпью черных бриллиантов, было ничего, золото белое. Кирилл усмехнулся: ладно, хоть что-то Лева о Марти знает. На троечку. Но вообще от всей ситуации брали досада и оторопь. Может, надо было просто выйти, не выдавая себя, и покупал бы Левка что захочет? Марти потом это загонит в ломбарде, к подаркам она не щепетильна. И всем окей. Но нет.
– Она говорила тебе про меня что-нибудь? – спросил Лева так небрежно, что Кирилл почти увидел беленький заснеженный полустанок с табличкой «Вляпался».
«Ох, приятель. Не с тем ты консультируешься. Не с тем».
– Да, – все же ответил он. – Что ей неудобно тебя стеснять, что ты душка и прочие бредни. Ничего. Если переберусь на съемную квартиру, заберу ее, чтоб не мешалась.
Он загнул: до Марти еще нужно было донести простое человеческое «Не хочешь с ним встречаться? Отвали, пока хоть дружба не развалилась». Но с того «Ревнуешь?» прошло несколько дней, Марти вроде смягчилась, и более того, сама начала напрягаться из-за того, какой эффект вызывает. Значит, скоро согласится переехать. Или вернется домой. Жестоко, но прямо сейчас Кирилл Леву откровенно провоцировал. Хотел точно поставить диагноз, убедиться, насколько все хреново.
– Так говоришь, будто она вещь, – пробормотал тот.
Ну, вот и диагноз. Но надо проверить контрольно.
– Еще скажи, что ты мне эту вещь не отдашь, – бросил Крыс с тем самым апломбом надменного мудака, за который сам сломал бы себе челюсть.
Лева скрипнул зубами. Ну всё. Быстро меняя тон, Крыс осторожно поинтересовался:
– Да что такое? Лёв, проснись. Только не говори, что ты…
В ту минуту он внезапно почувствовал себя беспомощным – сложно сказать почему. И виноватым – уже по понятным причинам. В конце концов, кому на хрен нужна его суровая хирургия? Может, надо вообще действовать наоборот, правдами и неправдами подпихивать Марти к Ларину, а еще лучше взять скотч и примотать? Ха. Кирилл закусил губу. «Ревнуешь?» – прозвенело в голове, но тут он мог только вздохнуть. Мальчик-крыса очень любил девочку-хорька и несомненно хотел, чтобы она была с кем-то, кто лучше всех на Земле. Но проблема в том, что он слишком хорошо знал: у девочки-хорька и правда что-то получится только с Барсуком. А вот Золотому Льву она рано или поздно сделает очень, очень больно.
– Я… – Лева осекся, его глаза сверкнули. Он все-таки сорвался: – Not your business[21], или как?!
Ну ни дать ни взять лев рыкает. Только ничего не сделает: в клетке сидит. Надежная такая клетка, прутья из металла «хорошие манеры», а дверца из металла «держи лицо».
– Not my, угу. А спорим… – Кирилл, содрогаясь от внутренней тошноты, наклонился, всмотрелся в подвеску с крупными рубинами. – Ты купишь ей что-то по цене нефтяной вышки? Папины методы, деньги – тяжелая артиллерия? Ты же вроде не дурак.
Лева напряженно молчал.
– Вон те красотки, – Кирилл понизил голос и кивнул на продавщиц, – сейчас мысленно кислотой капают на ту, для кого ты что-то выбираешь. От тебя деньгами пасет за версту, в витрину-то посмотрись. Но это так не работает, Лёв, не с ней. Сын Сизифа, что, навсегда останется сыном Сизифа?..
Он не успел договорить. Лева в бешенстве схватил его за ворот.
– Заткнись. – Он подался ближе. – Заткнись. Ты ничего не понимаешь, и про отца тоже, да ты… ты… ведешь себя насчет нее как Макс.
Он запнулся. Девочки за стойкой напряглись, одна ойкнула, но Кирилл успокаивающе приподнял руку: «Окей, нормально, это мы так дружим». Левино открытое, заросшее лицо было сейчас очень близко; умилительной рыцарской яростью сверкали глаза. Одно портило – оскал. Эту полуухмылку Крыс видел в каком-то из судебных архивов отца. А вот замечание получилось чертовски метким. Ученый, мать его. Исследователь.
– У тебя даже рожа сейчас папина, – сообщил он и заговорил ровнее: – Ну давай. Еще поссоримся из-за девушки, которая не любит ни меня, ни тебя. Пусти, сейчас охранник вмешается.
Лева разжал руки. Косясь на тонкого-звонкого мальчика, в котором от охранника были только бейджик и кобура, Крыс глубоко вздохнул. А затем дал себе мысленную оплеуху и свернул спектакль.
– Прости, – сказал как можно мягче. – Что ты имеешь в виду? Мне казалось…
– Кир, – Максово слово. Как удар под дых. – Ты про маму мою что знаешь? Про нашу семью до нулевых? Про то, каким папа был и почему крышей поехал?
Ах вот оно что.
– Ничего. – Помимо воли Кирилл отвел глаза. – Не вникал, а ты не говорил.
– И не надо. – Лева сказал это ровно. Но тишина между ними повисла тяжелая.
Охранник навернул рядом предупреждающий круг и опять отошел. Кирилл решился все-таки заговорить опять:
– Ну правда, Лёв. Все вот это, – он кивнул на золото, – не для Марти. Купи ей хороший коньяк. Дорогую горькую шоколадку. Колечко с черепом или пауком, тут такие есть, в соседней витрине. Их цена четырехзначная, но она будет счастлива.
Лева тяжело дышал, тер висок, широко раздувал ноздри. С профессиональной отстраненностью Крыс присмотрелся к теперь уже не белому, а покрасневшему лицу и поставил второй диагноз: гипертония прогрессирует. Все шансы на криз в преклонном возрасте, а то и пораньше. Пора бы начать за собой следить.
– Спасибо. Выберу из них. – Лева по-звериному тряхнул головой. Он выглядел очень грустным.
– Эй… – позвал Крыс и взял его за плечо. – Еще раз, старина. Прости. Пойми правильно, пожалуйста: я не против, если вы попробуете. Но только подумай дважды.
Подцепил где-то эмпатию? Пора делать прививку. Ах да… прививкой не обойдешься, это же Лева спас ему жизнь. Лева торчал в лаборатории и рисковал шкурой, работая с вирусным штаммом. И Лева, если копать глубже, остановил заразу в L. Вот кто герой, какой бы гнильцой ни тащило от слова. Некоторые герои сидят в кабинетах.
– Ларин, – окликнул он снова, настойчивее.
Лева устало глянул ему в глаза.
– В чем еще меня просветишь? Go on.
И он пошел к витрине, где украшения были готические: тоненькие, мрачные, все больше паутинки, летучие мышки, птицы и черепушки. Как в магазине для неформалов, при условии, что неформалы зарабатывают как кинозвезды. Лева наклонился.
– Хочешь, раскрою тебе секрет мозгов Марти? – спросил Кирилл. – И вообще всех девочек, похожих на нее? Я раскрою, а тебе решать, как с этим жить.
– Ну попробуй. – Лева глядел на серебряный вороний череп. Череп приветливо таращился черными глазницами в ответ.
– Она вроде как ветер, непостоянная… – нежно сказал Кирилл. – Но ищет единственного. Хуже, чем Ассоль, потому что той подошел первый клоун, прицепивший на свои мачты красные тряпки. А этой нужен… черт ее знает, кто. Нечто далекое и инопланетное, уж точно не я. И я, конечно, не знаю тебя достаточно, но вряд ли ей нужен ты. Она тебя сожрет. Ты уже из-за нее на людей кидаешься. А она, спорю на что хочешь, ведет себя с тобой примерно как с твоим сенбернаром. Это у нее сигнал «дохлый номер».
Лева неопределенно хмыкнул, но не заспорил. Крыс продолжил:
– Ей подошел бы такой злодейский злодей с искалеченной душой. С ним она будет жить долго и счастливо, не заморачиваясь перевоспитанием его дурной натуры. Когда натура дурная – в ней нечего портить. И есть огромная сцена для игры.
– Игры?..
Крыс посмотрел на их отражения в стенке витрины, усмехнулся и произнес:
– Да, это главное. Марти. Нужен. Театр. А вам, девушки, бесплатный цирк?
Последняя фраза предназначалась подошедшим поближе продавщицам. Те смущенно попятились, и Лева, явно спеша сгладить неловкость, указал на вороний череп:
– Запакуйте, пожалуйста.
– А мне вот это. – Кирилл показал на витые сережки в виде ветвей плюща.
Продавщицы торопливо полезли одна в витрину за украшениями, вторая под прилавок за подарочными коробками. Крыс глянул Леве в глаза и нерешительно улыбнулся.
– Не злись. Я тебя понимаю. И вовсе не собираюсь разлучать вас против вашей воли.
Сами разлучитесь. Скоро. Никому не удержать Марти – Кирилл знал. Когда захочет, тогда и уйдет; Лева ведь сам недавно цитировал: «Хожу где вздумается, гуляю сама по себе». Так быстро забыл?.. Хотя все тут понятно. Всегда хочется надеяться на лучшее. Что кот останется с тобой, а не ускользнет на улицу под проливной дождь.