– Фу, – сказал ректор. – Отстань от девушки, я тебя скоро покормлю. Как тебе итальянский корм? В тот раз вроде понравилось.
«С собакой разговаривает. Вот же псих…» – с ненавистью подумала Марти, пятясь.
– Кстати, а дайте мобильный Анастасии, пожалуйста, – окончательно вернул ее к реальности ректор, почесывая голову питомцу. – Мне нужно обсудить с ней музыкальный номер на новогоднем празднике. Уверен, японские гости оценят ее талант.
– Лично почему не попросите? – набычилась Марти.
– Не хотел бы ее обременять лишний раз, если уж вы здесь. Вы ведь дадите?
И пришлось подчиниться. Она помнила: Ася ректора любит, возражать не станет, да и про музыкальный номер уже все уши прожужжала. Небрежно набросав цифры на клочке бумаги, Марти ретировалась. Весь путь до аудитории ее не переставало трясти.
А я ведь хотела этого еще пару дней назад – поверить, что свихнулась. Пошла бы к психологу, а то и к психиатру, села на таблетки. Сходила бы в церковь, как хотела уже несколько раз. Я приняла бы даже факт, что мама все выдумала про нашу семью, что только сейчас начала говорить правду, а я сопротивляюсь, не желая из «особенной» превращаться в шарлатанку. Все шло к этому. Теперь ведь и папа утверждает, что, когда мама помогала ему молодому с расследованиями, ей просто «везло угадывать». Никто не помнит, кроме меня.
Да, я была готова. Но нет. На шахматной доске, вокруг которой строят криминальные теории Ника и мистер Зануда, недавно появилась новая фигура. И кажется, уже никто в органах не понимает, как с этим быть.
«Странный какой. Будто не из нашего времени».
Марти ждала, пока Крыс снимет деньги, и от скуки наблюдала за примечательным посетителем банка – смуглым мужчиной с аккуратно зализанной прической и подкрученными усиками. Даже пыталась выстроить ему альтернативную биографию.
«Да. Итальянец-эмигрант времен сухого закона или чуть попозже».
Одет этот тип, читавший надписи над стеклянными окошками, был стильно и прилично: пальто цвета кофе с молоком, брюки в тон, черные начищенные ботинки – они сочетались уже с рубашкой. Красавчик. Ухоженный. Без галстука, зато с золотым перстнем-печаткой на правой руке. Да еще в шляпе старомодной…
– Крыс, – захихикала Марти.
Кирилл был поглощен экраном банкомата, что-то у него там не получалось. Он только шикнул, Марти обиделась и продолжила скучать. Объект ее наблюдения уже выбрал себе подходящее банковское окно и неспешно, спрятав в карманах руки, пошел туда. Такая прямая спина, такая уверенная поступь, такая, блин, задница и походка. Марти облизнулась и тут же принялась себя ругать: лучше бы она так Левку разглядывала, чью квартиру оккупировала. Ему было бы приятно. В конце концов, он тоже симпатичный, прелесть… но мысли, как непослушные щенки, все рвались к левому мужику:
«О-о! Гангстер из фильмов про Чикаго. Ему только ствол! Как у Дилинджера! Или…»
История почти сложилась. А потом мужчина в костюме и шляпе улыбнулся, поднял пистолет и звучно, бархатисто, будто сообщая лучшую на земле новость, произнес:
– Это ограбление, лягте, пожалуйста, на пол.
То ли крики быстро стихли, то ли их не было – а только пронизывающий лед от кончиков пальцев ног до макушки. Тошнота. Ступор. Какой бред, это что, стеб, пранк? Мир обесцветился. Марти все стояла и пялилась, стояла и пялилась, даже когда на нее навели дуло и рявкнули:
– Синьорина, эй! Чем вам прочистить уши? На пол!
Мужчина смотрел. Правый его глаз то ли косил, то ли просто не двигался. Марти поверила, лишь когда Кирилл резко дернул ее вниз и она уткнулась носом в холодную плитку. Пожалуйста. Он сказал «пожалуйста». Нет, серьезно?.. Крыс прижался щекой к полу и смотрел на нее потемневшими вишневыми глазами. Там не читалось ничего.
Подручный – охранник – уже тоже держал всех на мушке. Кроме Марти и Крыса в отделении была пожилая пенсионерская парочка, клиентка помоложе с ребенком и всего три служащих. Последние даже не визжали, не говоря о разумных действиях – нажатии каких-то там тревожных кнопок. Девушки по-кроличьи окаменели, лишь переводя взгляды с одного вооруженного мужчины на другого.
– Леди, – подмигнул самой юной «гангстер», – покажете хранилище?
Та сдавленно всхлипнула и махнула рукой себе за спину, на бронированную дверь.
– Нет, так не пойдет. Мне не помешает компания…
Девушка всхлипнула еще раз, громче, и замотала мелированной головой.
– М-меня уволят, п-потому что я вам помогала! Я только устроилась! У меня мама…
«Во дура. Тебе сейчас мозги вышибут, а ты про стаж думаешь…» – мысленно поразилась Марти, наблюдая за реакцией мужчины и окончательно убеждаясь: с правым глазом у него что-то не то. Была уверена: застрелит, как пить дать, или потащит силой. Но неожиданно, пару секунд подумав, тот сжалился:
– Ладно, сиди… – Он, прищурившись, глянул на ее бейдж. – Алена Витальевна. И все сидите. Но с теми, кто будет шалить, добрый дядя охранник поиграет в утиную охоту… – он бегло обернулся на сообщника. – Да?
«Добрый дядя» кивнул. «Гангстер» ужом скользнул за стойку и направился к двери. Юная, похожая на фотомодель Алена Витальевна отдала ему какие-то электронные ключи, дрожащим голосом продиктовала код, и мужчина скрылся. Подручный так и стоял, переводя взгляд с одного заложника на другого. Марти всмотрелась в его узкое веснушчатое лицо, совершенно небандитское, чем-то похожее на лицо Рона Уизли. Кирилл, все так же лежавший рядом, вдруг подался чуть-чуть ближе и прошептал:
– Давай пневмат.
Они были почти вплотную, и он уже незаметно тянул руку к ее бедру.
– Не надо… – одними губами испуганно возразила Марти.
Она знала: Кирилл, натасканный Его Честью, отлично стреляет. Знала, что выдержки и реакции ему не занимать. Догадывалась, что теоретически мирные гражданские действительно могут задержать парочку бандитов, если будут действовать разумно и в нужный момент и особенно пока второй бандит отлучился. Но все же…
– Не надейся, что они никого не застрелят, – прошипел Кирилл. – Или, что, уезжая, не возьмут кого-то с собой, чтобы прикрыться.
Кого-то из пенсионерской парочки, прижавшейся друг к другу и тихо всхлипывающей? Мальчишку лет шести, которого накрыла собой мама? Или, черт возьми, самого Кирилла. Который вызовется идти сам. Марти закусила губу. Все как с… Луи, мать его. «Режь, или он умрет». «Дай оружие, или будет плохо». «Я все уже решил за тебя». Как же… как она устала.
Марти полезла себе под куртку, нащупала пистолет и сжала рукоять, выжидая и успокаиваясь. Только без резких движений. Без шума. Без паники. Интересно, как там в аду?
«Пиздец, пиздец», – так я думала. А потом перестала думать вообще, решив: да ебись оно конем! Я с лета в таком подобии депрессивного эпизода, что стоит ли бояться красивой, пусть идиотской гибели? Да, на моей могиле напишут «Здесь покоится Марти, она насмотрелась сериалов про Дукалиса и Рекса и не дождалась милицию». Ну и пусть.
Дуракам везет. Мы сработали почти как опергруппа, быстро и четко: Крыс выстрелил «охраннику» в плечо, тот уронил пистолет, и вдвоем мы его вырубили. За полминуты, в тишине, гордись, Никусик. Кстати, люди-то молодцы. Никто не заорал и даже не побежал к двери. Сообразили, испугались «утиной охоты», сначала лежали, потом помогли.
Пока банковские девчонки тихонько вызывали наряд и вязали вырубленного «Уизли» скотчем и чем придется, мы с Крысом прошли к двери в хранилище. Да, наш выстрел был «пуком» в сравнении с грохотом настоящего оружия без глушака, но все же показалось странно: почему «итальянец»-то не выскочил? Там так глубоко? Такая изоляция? Тем более странно, отделение не громадное…
– Он мог затаиться, – напугал меня Крыс.
– Давай его запрем! – предложила я, собираясь хорошенько навалиться на тяжеленную дверь.
По ту сторону кто-то закричал. И раздался звериный рык.
Вопль боли, еще один, снова что-то вроде рыка. Лязг, словно когтями по металлу. Что там, внизу, делал «гангстер»? Убивал кого-то? Местную охрану? Она что, могла там быть, да еще с собакой? Марти с Крысом переглянулись и, напрочь забыв об осторожности, ринулись вперед. Вот теперь они испугались, испугались синхронно, хотя Марти пока даже не понимала, чего именно. Лестничный спуск – довольно короткий – был еле различим в густом мраке. Но внизу, в углу, что-то светлело, и еще, кажется, рядом мелькнула тень. Марти сощурилась: человек? Нет, вряд ли.
Кирилл прижал к губам палец и первым сделал несколько шагов, не опуская отнятого у «охранника» оружия. Марти придержала его за локоть и пошла рядом, сжимая пневмат. Колени тряслись. Да что такое?.. Взгляд не отрывался от светлого пятна, становилось все яснее: это человеческая фигура. Пятнышко поменьше маячило рядом. Шляпа.
– Он же с лестницы свалился, да? – шепотом спросила Марти в пустоту и повысила голос: – Руки вверх! Милиция!
Тишину нарушил хриплый булькающий стон, еще один, – и Крыс окаменел, шикнув: «Стоп!» Тут вспыхнул свет – видно, кто-то наверху догадался дернуть наружный рубильник. Осветилось все помещение, тусклые блики заплясали на железных дверцах стенных ячеек. И Марти остолбенела.
Пистолет тяжелым ртутно-черным пятном блестел на нижней ступени. «Гангстер» скрючился у блока ячеек в другом конце помещения; лежал сжавшись, словно пытался от чего-то закрыться. Он весь постепенно становился большим пятном крови – ею густо пропитались кофейный перед пальто, и подкладка, и брюки. Кровь была на руках. На горле. На лице. На стенах, ячейках и на испещренном рытвинами полу.
– Н-не-е-ет… – Он попытался приподняться. На пол начала еще быстрее натекать красная лужа. – Пожа-алуйста…
Он сплюнул кровь, перевалился на спину и положил руку поверх живота. Пытался зажать укушенную рану – там кто-то словно выдрал кусок мяса, кто-то очень голодный и яростный. Марти и Кирилл, переглянувшись, побежали снова. Крыс опустился рядом на корточки первым. Начал осторожно, едва прикасаясь, оценивать раны.