– Но те, кого Валаар обокрал, вмешались и смогли его остановить. Не просто остановить – низвергнуть к нам со всей конурой. Думаю, догадываешься… – Нейтрино подмигнул Гонни. – Что босс кадра не пропустил. Валаар стал демоном, а самое тупое, что юридически он так и не умер, и сейчас это аукается всем. Работал он успешно, смертные с его подачи натворили дури. Инквизиция в начальном виде, например, – его проект, он хотел прошерстить бывших воспитателей. Он был изобретателен: не всегда заключал тухлые договоры на душу, иногда просто манипулировал обстоятельствами или подсылал к кому-то нечисть. Любил и просто кроваво порезвиться. И все бы хорошо, но затем его поперли со скандалом и посадили. Он был тем еще обманщиком.
– Какая незадача, – подколол его я. – Вы разве не все обманщики?
– И я? – прошипела Гонни, и мне пришлось заткнуться.
– Понимаешь, ангелочек, – Нейтрино посмотрел на меня как на щенка, счастливо поймавшего собственный хвост, – как и у вас, у нас есть правила. Например, не дурить босса и, главное, не плодить моральных парадоксов. А в последнем Валаар был мастер. Среди кучи его очевидно злых дел затерялось несколько крайне спорных.
– Спорно злых? – переспросила Гонни. Но судя по ее нервному виду, она начала понимать, в чем суть. Да и я догадался.
– Взять одно из последних, провернутых уже во время отсидки, – продолжал Нейтрино брезгливо. – Интересный такой тип, Джордан Морриган, в прессе он вроде остался как мистер М., потому что приходился родней кому-то из Сената США. Он создал огромный фонд, помогавший сиротам по всей Америке: тяжелобольных лечили; кого возможно, пристраивали в хорошие семьи; подающим надежды подросткам оплачивали учебу. Среди тех, кто встал на ноги благодаря фонду, были и отличные врачи, и правозащитники, и ученые, и меценаты, и шерифы, и космонавты… осчастливленных сопляков, двинувших человечество вперед, было сотни. Но вот незадача… – Я передернулся, предчувствуя что-то мерзкое. – Девятерых из тех детишек, в разные годы, Морриган изнасиловал и убил, была у него такая тяга, которую Валаар бережно раздул до неконтролируемой. Ангелочек, – Нейтрино уставился на меня с кислой улыбкой, – как думаешь, вашим или нашим положена эта душа?
Я пялился на него молча. Не мог устаканить в голове сухие данные, за которыми стояли люди. Зверски убитые. И спасенные-спасшие.
– Правильно зависаешь. – Нейтрино щелкнул пальцами. – Твои зависали так же. И наш. И таких зависаний в истории вашей очаровательной планеты не одна штука. Там и добрые детки, которых предали, и умники-первооткрыватели, которые откусили слишком много, и сыщики, слетевшие с катушек от несправедливости. Именно такие души…
– Становятся проклятыми, – тихо закончила Гонни. – И «ничьими», пока и Верх, и Низ ждут, чья сторона перевесит. Их не берут даже в Город Мертвецов, потому что проступки слишком страшны, а жизни ярки. И перерождать без вердикта обычно тоже запрещено.
Обычно. Кроме, похоже, одного нюанса… Мы снова переглянулись.
– Да только не совсем ничьими, – поправил Нейтрино. – Беспризорные, они ведь отходят тому, из чего все и всё, – Хаосу или тому, кто с Хаосом дружит. Валаар отбирал их для себя, с целью, которую раскусили легко. Заполнить Доску. Но уже на другом уровне. Ее не нашли после низвержения… но он-то знал, где она. Надсмертным она не досталась. Вероятно, он отдал ее Зверю, который тогда еще был полон сил и мог иногда становиться получеловеком. Ну а теперь он свободен и сам.
– Какого вы его… – вскипел я. Нейтрино кинул на меня колючий взгляд.
– А сам как думаешь? Это ваше «добавочное поколение». Среди всяких гениев и героев на Землю вернулись и потомки чародеев. В них дремала память о Валааре – в старые времена о нем предупреждали всех. И вот, сидя в тюрячке, Валаар нашептывал о себе всем, до кого мог дотянуться… каждое воспоминание делало его сильнее. Пару раз ему везло крупнее: дурачье устраивало ритуалы призыва, конечно, дохлые, чтобы его освободить, но подпитывавшие его. Раз – и он начал обретать тело. Раз – и смог ненадолго воплощаться и влиять на людей уже лично. Освободил своего дружка-Пса, а дальше дело за малым. Одна девчонка рассказала его историю целиком. И сорвала последнюю печать. У людей слова – сила сильная. Ненавижу, когда они болтают, ну, или книги пишут. Бегали бы с палками, ели бы мамонтов…
Я вздрогнул. Теперь-то ясно, какие старые долги и проблемы имел в виду Лорд.
– Р-р-р… – Нейтрино скрипнул зубами. – Валаар уже плотно вплел себя назад в ткань мира, будто и не низвергался. Потер много важных воспоминаний важным людям, стежки местами грубые, но крепкие. Привычка босса нанимать смертных бесит. Смертные – ничтожества, какими бы злыми и гениальными они ни были. Им место…
– Да-да-да, в пыточных, давай не будем об этом дискутировать, – оборвала Гонни. Она грызла ноготь. Никогда за ней такого не замечал. – Чем нам грозят шахматы?
– Дерьмом, – выплюнул Нейтрино. – Если куча Хаосных соберется в одном месте и в одном времени, ремонтом не отделаться. Это дикая энергия, ребята. И рванет она дальше вашей планеты. Ну а ей полная хана.
– А почему просто не избавиться от него? – резонно предложил я. – Ведь на какую-то часть он уже не человек. И нарушил ваши правила…
Нейтрино раздраженно на меня покосился.
– Есть проблема: Хаос правда за него. Он немало хлебнул из Бесконечных Вод.
– Хлебнул… чего?
Гонерилья закатила глаза, а я пихнул ее. Блин. Ну были у меня проблемы на зачете по Мирозданию. Ну содрал у кого-то. И что?
– Понимаешь, ангелочек, – неожиданно терпеливо заговорил Нейтрино, – давай-ка исходить из всем (кроме тебя?) известной истины, что в каждом создании – смертном, бессмертном, чародее – есть немного Хаоса. Он – первоэнергия, основа и горючее. Но ключевое слово – «немного». Чтобы мы развивались или деградировали, не суть, главное – чтобы могли меняться. Так вот, Валаар – не капля Хаоса. Сейчас это чистый Хаос в оболочке из мяса. Его можно убить, это плюс. Но Доска уже приняла его как хозяина, а его жертв – как фигуры. Если прервать процесс, энергия не рассеется. Она просто взорвется и, поскольку парадоксам способствовало бездействие и ваших и наших, сильно навредит сразу многим мирам. Наплодит аномалий, изуродует много судеб, угробит сотенку мелких богов, возможно, сделает что-то с ходом времени. Так что это крайний вариант. Нам не позволено трогать Валаара.
– Не позволено? – Гонерилья прищурилась. – Кем?
Судя по тухлому виду Нейтрино, вопрос был правильным, а ответ – неоднозначным.
– Никем, – отрезал он, и мы легко его поняли.
Вот что Лорд мутит. Устроил весь этот дурдом, скорее всего, прекрасно знал, что психованному типу с шахматной доской повезет. Кого он отправил на Землю? Кого, блин? А что, если…
– Нейтрино, он уже нашел всех? – Гонерилья оторвала меня от безрадостных мыслей. – Все души?
Он кивнул:
– Часть – в годы работы. А многих дособрал уже из тюрьмы; двадцатый век был на тему нечерных-небелых богат. По нашим сведениям, остался ферзь. Королева. И забрать тех, кто попался ранее, все-таки «добавочный период» подпортил ему игру. Лорд хорошо защитил старых проклятых, вопреки правилам подарив каждому чистый лист. Но в большинстве своем они этим не воспользовались. – Губы презрительно дрогнули, по ним я прочел «глупые смертные». Но тут же уголки рта Нейтрино опустились в искренней досаде. – Их истории повторяются. Чуть иначе, но повторяются. Поэтому ему довольно просто найти их. Многих уже нашел. Гангстера. Художника. Принца. И педофила-мецената прибрал, и почти всех неперерожденных новичков. Поскольку он работал с ними уже без адских контрактов, мы не можем даже их отследить и… прости Дьявол, защитить.
Мы уныло замолчали. Мысли роились в голове. Шестнадцать душ. Доска, на которой никто никогда не играл. Как же я заблуждался, думая, что Земля, бешено мчащаяся вокруг своей звезды, лишилась секретов. Секреты просто затаились, а теперь лезли отовсюду.
– А все-таки что будет, когда он всех их найдет? – спросил я.
Нейтрино неожиданно улыбнулся. И в этот раз его безумная улыбка приободрила.
– Он не просто собирает свою половину. Он игрок и хочет, чтобы кто-то собрал вторую. Так что… думаю, попробуем поиграть. Выиграем – создадим перевес энергий.
– А кто-то ее уже собирает? – уточнила Гонни. – Вторую половину? Из кого она должна состоять?
– Да, где записаться? – полюбопытствовал я. После истории про педофила Валаар мне особенно не нравился. Я бы ему врезал.
Нейтрино вытаращился на меня, даже, кажется, потеряв дар речи. А потом заржал.
Когда я запустил в него полупустым кофейным стаканчиком, он уже исчез.
Арка 6. Неблагие знамения
Веселого Рождества. Знаю, оно католическое, но с Марти мы в детстве праздновали оба. Рождества много не бывает, так мы думали, вешая красные носки на елку или зовя тетю Веронику печь печенье. Теперь никакого нет.
Неделю не было записей. Всем не до того. Кирилл улетел, Дэн и Ася унылые, Сашка бросила дневник с тех пор, как начала шляться в загадочный планетарий. А мне вот стало тоскливо. Может, потому что затея Макса постепенно остается единственным, что нас связывает. Может, потому что я разбита. А может, потому что мы в говне. Уже шесть фигур. Семь мертвецов. И это все из просто страшного-несправедливого становится личным. Очень.
Ольга и Татьяна Шапиро (почему-то одна фигурка на двоих?). Петр Нагарин. Фредерик Самойлов. Лариса Минина. Пешки. Антон Навин. Конь. Сергей Флорентийский. Слон. Жутких фото над рабочим местом Алефа все больше. Он недоволен. Работает ведь не он, а те, за кем крепятся разрозненные дела. И кто правда может проебать что-то важное. А если принять на веру странное предположение Марти о том, что маньяк собирает шестнадцать фигур, то где-то ходят еще девять человек, которые ничего не подозревают. Как их найти? Как предупредить?