Марти вышла из круглой стеклянной посудины – здания ниццианского аэропорта Кот д’Азур – и с наслаждением выдохнула, ощущая, как ее постепенно отпускает желчное уныние. Серое небо, нахохленные пальмы, рядки пестрых автомобилей, рождественские украшения – все было прекрасно, а море, казалось, дремало где-то совсем близко.
– Бонжур, мадам! – шутливо окликнули ее.
Марти осмотрелась и легко нашла знакомый черный автомобиль. Через полминуты Рей обнял ее, а она крепко прижалась щекой к его плечу, вдыхая привычные запахи: лекарства, кофе, снова лекарства. Можно было не сомневаться: даже сегодня работал.
– Не привыкла тебя на машине видеть. – Она слегка отстранилась, посмотрела ему в лицо. – Ты же гоняешь на байке! А так весь какой-то пафосный!
Рей озадаченно нахмурился, видимо, пытаясь понять, что означает на русском это слово. Марти хихикнула, поцеловала его в небритую щеку и шепотом по-английски пояснила: «Крутой. Горячий». Рей только интеллигентно покивал в ответ.
– На байк ты бы третьей не влезла! – прокомментировал Крыс, выбираясь из машины. Серые волосы тут же растрепал ветер.
– Третьей?.. – Марти смерила его взглядом, наткнулась на ухмылку и игриво качнула бедром. – Хм. Что ты, я везде влезу третьей, Крыси. Я маленькая и милая.
Она отлипла от Рея и чмокнула Кирилла. Пригляделась к обоим, поддразнила:
– Случайно не успели совратить друг друга, пока меня не было?
– Что? – опешил Рей, и Марти громко фыркнула.
– Ну, мы же на «загнивающем Западе», в благословенном краю содомитов. У нас так по телику говорят.
– О боже. – Рей рассмеялся, а потом, лукаво щурясь, приобнял их обоих. – Нет, недоглядел. Ну ладно, поехали, буду вас старательно совращать. Сначала пиццей с ананасами, а потом что-нибудь еще придумаем. Как минимум, Марти, тебе пора завести хорошенькую эльфийку в золотых доспехах. И влиться в дружную оргию WarCraft.
– Боже, а ты знаешь толк в извращениях! – Марти и вправду испытывала что-то вроде священного ужаса перед геймерами-задротами, так что теперь демонстративно перекрестилась. – На это меня надо уламывать настойчивее, чем на секс.
Парни переглянулись. «Уломаем», – отразилось в их глазах, но в следующий миг с лица Крыса всякое веселье стерлось. Теперь он выглядел напряженным. И явно из-за нее.
– Марти, что, они тебя… достали? – Он так и не выпустил ее из объятий и настырно просвечивал рентгеном вишневых глаз. – Я не думал, что ты приедешь, ты вроде собиралась Асю морально поддерживать.
Марти молча пожала плечами: обсуждать это не хотелось. «Достали» было неправильное слово, ведь ни Сашка с Асей, ни Левка, ни кто-либо другой ей ничего ужасного не сделали. Просто сработало что-то вроде инстинкта самосохранения. А мы не задаем вопросов инстинкту самосохранения, когда он вопит нам бежать.
– Они там сами друг друга поддержат, а меня кто? – спросила она, распихала их и первой влезла в салон. – Боже. Поехали быстрее, я жрать хочу!
Люблю моих мальчишек (и вообще мальчишек как вид, кстати): они не стали доебываться. Кирилл, конечно, всю дорогу посматривал на меня, просто искрутился на переднем сиденье и успокоился, только когда я незаметно для Рея показала ему средний палец. Ну правда: врач (и Крыс, самый настоящий, книжный) в нем все больше брал верх над тем циничным самодовольным красавчиком, на которого я когда-то залипла. Он беспокоился. Рей беспокоился тоже, но лучше это скрывал, ведя машину и почти не отрывая глаз от дороги. Мы ехали вдоль побережья; я приоткрыла окно и стала жадно дышать морем. Потихоньку меня окончательно отпускало.
– Как долетела? – спросил Рей. Видимо, чтобы разрядить обстановку.
– Нормально, – заверила я. – Только не покормили.
– Печально, – отозвался он и чуть замедлил скорость. – Заправка в паре сотен метров, хочешь, купим тебе багет с чем-нибудь?
Багет. Не бургер. Европа, мать ее. Я помотала головой.
– Пиццу подожду.
Кирилл смотрел на меня сквозь зеркало, и я отвернулась к окну. Подумала даже голову высунуть, как собака, и язык тоже. Может, он поверит, что я в норме.
На самом деле долетела я плохо: кошмарило. Приснился странный, странный сон про двух девчонок с лицами тех оппозиционных певиц. Только дело все происходило в Средневековье, и жили девчонки с матерью, ведьмой. К сестрам стал приставать местный феодал. Однажды украл их – и изнасиловал, а потом дал сделать то же нескольким своим людям. Никто за них не вступился из поселения, мать пришла в такую ярость, что решила всех-всех проклясть. Не просто проклясть. Она стала драконицей и начала всюду сеять ужас и смерть. Но ее победили. Родные дочери, которые решили, что все-таки не заслуживают их мерзкие односельчане такой кары. Землевладельца они, правда, тоже убили… в общем, странная, смутно знакомая история. Покатав ее в памяти несколько раз подряд, я поняла: две сестры-ведьмы ведь были в давней легенде. О демоне с Тибета. В той, которую я рассказала моим мальчишкам, когда…
– Парни, – позвала я. – Слушайте, а вы помните, как, когда Кир болел, я вам легенду рассказывала о бароне, убившем своего рыцаря?
Они переглянулись с одинаковым недоумением.
– Я, наверное, сильно температурил, – сказал Крыс. Рей кивнул.
– Ясно, – сдавленно отозвалась я и, чтобы только они опять чего-нибудь не заметили, полезла в сумку. Включила наконец мобильник. Увидела эсэмэску с незнакомого номера.
«Маша, я лечу во Францию! А вы?» Я заулыбалась.
– Ты чего там? – опять повернулся ко мне Кирилл, и я ему показала. – А! Класс! Значит, тусим все вместе. Интересно, как там его семейная драма?
Я засмеялась. Мне вдруг стало очень тепло. Несмотря ни на что.
– Можно я буду звать вас Машей, красота? – спросил тогда Дорохов. – Так зовут мою сестру. А я по ней очень скучаю. Вы похожи…
Они пили чай в уже привычном «штабе» – бывшем кабинете психотерапевта. Марти отдыхала после смены, Вячеслав Александрович, заехавший по каким-то делам, решил составить ей компанию. Марти была ему рада: в последнее время поотвыкла от общения. Даже Рея и Кирилла она видела редко, а с Дороховым не встречались пару недель.
– Чем? – просто спросила она.
– Вы сильная и стойкая. При обманчивой хрупкой внешности. Она вот у меня, не поверите, тренирует боксеров.
Марти рассмеялась.
– Ну, раз боксеров, я точно не возражаю. Но чем вам «Марина»-то не нравится? Морское имя.
– Капризная стихия, – Дорохов задумчиво посмотрел в окно. – Непредсказуемая. Мне кажется, есть что-то безумное во всех, кто к ней тянется.
– Я тянусь, – предупредила Марти. В голове зашевелилась одна старая легенда, и пришлось прикусить язык. – Купаюсь, например. После каждой смены.
– Не простудитесь, погодка-то сейчас!.. – Он зябко повел плечами, помедлил, но добавил: – И надеюсь, вы не надеетесь тайно, что оно вас заберет.
Она посмотрела ему в глаза. Тревожные, полные отеческой заботы и при этом очень, очень холодные. Она не уловила этого при первой встрече, но потом замечала не раз: лицо Дорохова… нецельное, глаза и все остальное – будто от двух разных людей. Нет, даже не так. Всё – от человека. Глаза – от чудовища. От странного, печального, давно переставшего быть опасным, но все-таки чудовища.
– Не надеюсь, – чуть-чуть приврала она. – Мне еще к близким возвращаться.
Глаза чудовища наполнились теплом.
– Мне вот тоже. С сыном хоть помирюсь.
– А из-за чего поссорились? – спросила Марти. С языка так и просилось: «Да мы что, почти два сапога пара?» – но она мужественно сдерживалась.
– Хотел, чтобы он пошел по моим стопам, – Дорохов досадливо поморщился, – а он, зараза такая, подал документы во ВГИК. Прошел. И, как мне еще сейчас кажется, сошелся со своим другом детства. Вот в том самом смысле.
– Прогрессивная молодежь, – хохотнула Марти. Дорохов поморщился.
– Я их обоих очень люблю. Олег моего Сережку когда-то из речки вытащил, тот тонул. Но в голове это… – Он хлопнул себя по лбу. Похоже, он вечно на себя злился: это был его любимый жест. – Ну не укладывается. Хотя сейчас, с расстояния, все кажется такой ерундой, я радуюсь хотя бы тому, что он билет в последний момент сдал и мы отдыхать вместе не поехали. Короче вот так, Маш.
Марти улыбнулась и через стол потрепала его по руке.
– А что вы скажете, когда вернетесь? – Она с некоторым усилием выдавила «когда» вместо «если». Дорохов был один из немногих врачей, кто «птичкой» пока не переболел. И из-за возраста и гипотонии его могла ждать тяжелая форма.
Он подумал.
– Да то же, что вам. Что люблю его, наверное. Что еще говорить?
Дальше могла бы быть история Золушки с поправками: ее пригласили на бал, и она туда поехала в компании мышей, ну, крыс. Крысов: оказалось, власти L. решили устроить в канун Нового года памятный вечер и позвать всех, кто летом помог справиться со вспышкой болезни. Кирилл и Вячеслав Александрович приглашения получили еще дома, мое настигло меня с опозданием, но я порадовалась – и порадовалась, что мы вот так соберемся: Крыс с Реем, он, я. Девочки продолжали писать мне эсэмэски. Я отходила и отвечала все более мирно. Парни заглядывали мне через плечо и шутили, что я нашла мужика, но я только гневно шипела на них. Мужика, как же.
Бал придумали с маскарадом, праздники все-таки, – и черт! Куча чиновников, врачей, журналистов и вообще вроде людей неглупых притащилась в немыслимых нарядах. Только мы да еще человек десять пришли просто так. Наши маски всегда были с нами. Мы не видели смысла в других. Может, зря. Может, это одного из нас и погубило.
– Вячеслав Саны-ы-ыч! – Марти отпихнула какого-то типа в попугайском наряде «под Киркорова» и ломанулась через толпу. – Это я! Я! Здравствуйте!
Она видела: Дорохов, одетый, к счастью, в нормальный, не маскарадный костюм, потерянно озирается – кажется, его сбило с толку мелькание экстравагантных тряпок, да кого бы не сбило? Не венецианский карнавал, но народ правда расстарался, нацепил что ни попадя, у всех было свое представление о новогоднем волшебстве. Тут Киркоров, там пират, там дама с прической эпохи рококо, а здесь кто-то раскурил модный жанр стимпанк. И все в масках, в масках.