Замдиректора попробовал не подчиниться, но ответственный работник был непреклонен, и продукты были доставлены в номер из бара по твердой цене, без наценки, которую замдиректора пришлось заплатить самому. В благодарность высокопоставленный гость неожиданно предложил замдиректора лишний костюм из своего гардероба и даже готов был получить опять же икрой, но потом передумал и взял просто деньгами — 162 рубля и сколько-то там копеек.
Стояла осень, благодатная, тихая осень, и министр, как рядовой гражданин, любовался пейзажем, вдыхал сладкий сочинский воздух и посещал милые его сердцу объекты прославленного курорта. Особенным вниманием он жаловал магазин «Океан», где вскоре стал просто родным человеком. Его все знали, и он знал всех. А чтобы не давить на скромных тружеников прилавка своим солидным постом, он представился журналистом, сотрудником ТАСС и АПН, выполняющим задание государственной важности.
Работники магазина проявили чуткость к столичному журналисту, простив ему вполне извинительные для издерганного непосильным трудом человека непререкаемость и резкость. Они снабдили его икрой красной кетовой, икрой черной зернистой, а также семгой, балыком, чавычой, осетриной и крабами дальневосточными в экспортном варианте. Правда, смущало количество: банки измерялись десятками, копчености — килограммами. Столь чрезмерная калорийность для здоровья опасна, и щедрых служителей «Океана» беспокоил вопрос: выдержит ли вообще желудок столичного журналиста такую неслыханную нагрузку? Откуда им знать, что снабдили они дефицитом министра, а не журналиста, что ящики ценного груза предназначались для целой коллегии, а может быть, и для всего министерства?!
Впрочем, на целое министерство ящиков не хватило. Министр приехал еще раз. Только теперь он представлял уже не печать, а ветеранов труда, героев, ушедших на заслуженный отдых. Кто-кто, а они-то нуждались в калориях, кому-кому, а им-то икра полагалась без пререкательств.
Но, увы, на этот раз без пререкательств не обошлось. Потому что министр вывез накануне весь наличный запас и на складе попросту ничего не осталось. «Океан» и рад бы почтить ветеранов, но что ему делать, если нечем почтить? Довод был веский, неотразимый, но министр все-таки отразил — за долгую свою жизнь он отражал еще не такое. Ветеран труда превратился внезапно в работника «ревизующих органов» и кинулся к телефону звонить в Москву своему близкому другу — министру торговли, чтобы тот учинил тотальный разнос.
Много позже, год с чем-то спустя, оказалось, что телефонные разговоры — просто хобби дорогого клиента. Что он вообще обожает звонить — от своего имени и от чужого. Рассказывая (в зависимости от ситуации), какой он важный и выдающийся или, напротив, больной и несчастный. В одном случае — нападая, в другом — взывая о помощи и защите.
Впрочем, мы забежали вперед. Вернемся в Сочи, где гуляет министр. Разумеется, не пешком. На машине, которую ему выделил «Интурист». Или на такси, которое ему подают по первому зову. В автопарке висит объявление: машину товарищу такому-то посылать без промедления в любое время суток. Ведь он выполняет задание государственной важности. Оставишь его без машины — не оберешься хлопот. И машина приходит. Он садится и едет. На склады, в магазины, на базы. Забирает вина, фрукты, колбасы, рыбу, икру, костюмы мужские, комбинации дамские…
Но, мне кажется, летопись жизни министра изрядно уже всем надоела. Пора хотя бы на время прервать перечень его приключений и представить героя. Сделать это лучше всего не в вольном пересказе, подвластном полету фантазии, а строго официальной выпиской из личного дела.
«Фамилия, имя, отчество: Двойрис Захар Семенович.
Год рождения: 1909.
Место рождения: Винницкая область.
Национальность: украинец.
Образование: высшее юридическое.
Партийность: член КПСС с 1930 г.
Социальное положение: персональный пенсионер.
Участие в Отечественной войне: с января по март 1943 г. на Ленинградском фронте в составе 227-го гаубичного артиллерийского полка 70-й стрелковой дивизии. Отражая атаку противника, тяжело ранен и контужен при выполнении боевого задания по подноске снарядов к батарее.
Награды: орден Красной Звезды и четыре медали.
Общественная деятельность: депутат Моссовета с 1931 по 1934 г.; секретарь Бауманского РК ВЛКСМ и член бюро МК ВЛКСМ с 1931 по 1933 г.»
Литературная деятельность: «Несмотря на свой преклон. возраст (цитирую собственноручный текст З. Двойриса. — А. В.), я продолжаю трудиться на литературном поприще: у меня напечатано боле 200-х рассказов и очерков. Изданы мои книги: «Пламен, сердце», «Дважды рожденный», историч. докум. роман: «Дорога длиною в век». По моим сценариям поставлены 2 фильма: «Ветер века», «Жизнь-подвиг» и др.».
Как видим, в официальной справке нет ничего ни про министерский пост Захара Семеновича, ни про руководство им «группой большевиков», ни про его причастность к комиссиям и инспекциям, ни, наконец, про его членство в Союзе писателей или в Союзе журналистов.
И все же заслуг, перечисленных в справке, вполне достаточно для того, чтобы мы отнеслись с уважением к далеко не юному человеку, за плечами которого трудная и полезная жизнь. Отнеслись с уважением и окружили почетом.
Он и был им окружен — достойно и щедро. Когда вместо медали, к которой его представили за ратные подвиги, З. Двойрис получил орден, отмечалось не только боевое прошлое воина — еще и его стремление быть полезным Родине, его активность после ранения: в Новосибирске, где он лечился, Захар Семенович лично выявил 190 дезертиров, из своих сбережений внес в Фонд обороны 45 тысяч рублей…
И вообще — это видно из документов — он всегда был человеком с общественным темпераментом, с общественной жилкой: ударник, изобретатель, рационализатор, бывший беспризорник, упорно овладевающий знаниями, стремящийся, несмотря на недуги, несмотря на сложные повороты судьбы, стать дипломированным специалистом, приносить пользу. Уже в возрасте весьма почтенном, уйдя на заслуженный отдых, он наверстал упущенное и сдал последние несколько экзаменов, «повисших» еще с тридцатых годов, чтобы получить диплом юриста. Даже сейчас, приближаясь к семидесяти, он соискатель при кафедре уголовного процесса Всесоюзного юридического заочного института: собирается сдать кандидатский минимум и защититься…
Мудрено ли, что авторитетные организации и почтенные люди всегда поддерживали ветерана и воина, хлопотали о том, чтобы персональную пенсию ему платили в размере все большем и большем? И ему платили! По ходатайствам душевных людей пенсия З. Двойрису была увеличена в три раза. Ему дали квартиру — в центре Москвы. Дачный участок — в одном из лучших мест Подмосковья: там построил он не один дом, а два и возвел фундамент для третьего. И другой участок (на имя племянницы) — под Владимиром: устав от столичного шума, он мог уединиться в крепкой избе за высоким забором, предаваясь воспоминаниям и создавая докум. романы.
Кроме этих благ, он имел ежегодно бесплатные путевки в лучшие санатории, где врачи высшей квалификации пеклись о его здоровье. Они прощали ему придирки, вспыльчивость, жалобы и конфликты: такой уж у них долг — не пикироваться с больными, а их лечить. Он особенно пристрастился к Сочи, оставался в санаториях на два срока, а потом, не в силах расстаться с целебным морским воздухом, переселялся в гостиницу и там заканчивал сезон еще месяца через два.
Так бы все это, наверно, и продолжалось — и капризы сносили бы, и угрозы, и прихоти, но нашелся один-единственный человек…
Закройщик сочинского ателье мод № 5 Валентин Дмитриевич Щетинин познакомился с именитым клиентом при исполнении служебных обязанностей, потея над очередным заказом строптивого гостя. Пленился не столько его вальяжностью и дородством, сколько расположением к себе и готовностью пребывать на дружеской ноге. Стать другом министра удается не каждому. А он стал — без малейших усилий. Это льстило, поднимало в собственных глазах и сулило надежды.
Надежды действительно были большие. На обещания «министр» наш не скупился. Он мог осчастливить не то что подпиской на Виктора Гюго, но даже машиной «Москвич». А может быть, и «Жигулями». Щетинин верил. И ждал.
Но ждал он напрасно. Ибо акции его в глазах высокого друга падали день ото дня. Закройщик то и дело позволял себе вольности: он отказался купить втридорога поношенный костюм; не помог сбыть икру и балык; отверг редкую возможность разжиться валютой, излишек которой «журналист-министр» прихватил с собой из Мексики, где гостил по случаю Олимпийских игр.
Эти опрометчивые поступки закройщика совпали по времени с тяжбой, которую «министр» затеял из-за костюмов светло-серого и голубого. Тех самых, что ему, если помните, выдали без квитанции. Спустя несколько месяцев квитанция все же нашлась, но теперь клиент стал утверждать, что костюмов не получал. И потребовал компенсации. Ему отказали. Тогда он выехал в Краснодар, в краевое управление бытового обслуживания. А сам он, не следует забывать, был как раз «министром» по этой части. Так что стоит ли удивляться: из Краснодара он вернулся не один, а с представителем крайуправления. И тот приказал: деньги Двойрису выплатить. Из кассы. Наличными. 346 рублей.
Возмутился весь коллектив. Щетинин, разумеется, тоже. Ну и зря: Двойрис тотчас вчинил ему иск. На непомерную и странную сумму: 5126 рублей. И представил расписку: эту сумму, оказывается, закройщик взял у него в долг.
Нет, я не в силах здесь рассказать про все повороты головоломных его операций. Кто что взял, где отдал, кому передал… Терпения не хватает в этом копаться. И у читателя, я уверен, не будет терпения это читать. Ибо то, что для склочника — сама жизнь: радостное, упоительное, сладкое повседневье, то для сколько-нибудь нормального человека — бред, бессмыслица, тихий ужас…
Но для Двойриса это не ужас. Нет, не ужас, а счастье борьбы, из которой — он в этом уверен! — не может быть иного выхода, кроме победы. И он побеждает: суд взыскивает со Щетинина 5126 рублей, а за то, что тот требует признать расписку поддельной, еще объявляет его клев