«Сообщаю о том, что сегодня в отделе сбыта у сотрудницы З. членами группы народного контроля изъята свинина, похищенная ею в колбасном цехе…»
«Довожу до вашего сведения, что по требованию группы народного контроля весовщик М. была вынуждена открыть металлический шкаф, где обнаружены припрятанные продукты, похищенные на комбинате…»
«Считаю нужным обратить внимание на примиренческое отношение администрации к участившимся случаям так называемого «мелкого» хищения на комбинате… Выпуск недоброкачественной продукции находится в прямой связи с хищениями. Таким способом пытаются покрыть недостачу разворованного сырья…»
Какое-то время администрация (директором комбината стал теперь Е. И. Коротков) глухо терпела. Предлагала строптивой сотруднице не поднимать шума. Жить самой и дать жить другим. Не вышло.
Терпение лопнуло…
На протяжении трех недель Грищенко получает подряд два выговора. Сначала простой. Потом — строгий. Печальный опыт прошлого пошел, как видим, на пользу. Решили избавиться от неугодной традиционным путем.
Но снова осечка, Суд снимает оба взыскания: они наложены без оснований.
Наступает временное затишье. Каждая из «сторон» надеется, что другая извлекла уроки. Устала от непрерывной войны. Что хоть теперь-то наступит мир и покой. Увы…
Из совхоза «Искра» привозят на комбинат без малого 900 килограммов свиного мяса. Набитый тушами грузовик въезжает в колбасный цех, сейчас его начнут разгружать и отправят мясо на переработку. Но тут — эффектный кадр из детективного фильма! — появляется Грищенко. Профессиональный глаз сразу же видит на мясе не только грязь, но и явные признаки его непригодности. Екатерина Николаевна решительно и бескомпромиссно накладывает свое вето.
Следует скандал. Силы далеко не равны. На «той» стороне не только превосходство в количестве, но и в «качестве»: ведь «там» — люди, облеченные административной властью, а «тут» — всего лишь слабая женщина, которой движет сознание долга и правоты.
Она не сдается. Требует созыва представительной экспертной комиссии. Та единодушно бракует 60 процентов завезенной партии. Конфликтная ситуация близка к развязке. И верно, развязка не медлит. Приказом по комбинату Екатерине Николаевне Грищенко объявляется строгий выговор «за дезорганизацию работы, грубость и нетактичность, проявленные в отношении должностных лиц».
Догадаться нетрудно: Грищенко не из тех, кто покорно снесет неправду. Спор переносится в главк. Издается приказ: «Как показала проверка, взыскание на тов. Грищенко Е. Н. наложено незаконно… Именно ее решительными действиями было предотвращено направление в колбасный цех мяса, непригодного в пищу людям…»
Ситуация кажется достаточно ясной. Но ясна она всем, кроме дирекции. Та гнет свое, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Следует новое взыскание: на этот раз — «замечание». За что бы вы думали? За то, что Грищенко плохо контролирует качество поступающего мяса. Обвинение настолько смехотворно, что его сразу же опротестовывает комиссия по трудовым спорам. Незаконно наложенное взыскание приходится отменить.
Наступает временное затишье. Но ненадолго. Следует новый приказ. На этот раз — выговор. «За грубое нарушение трудовой дисциплины». Не успевает Грищенко его оспорить, директор объявляет ей выговор «за необеспечение санитарного состояния цеха».
Вы заметили принцип, по которому объявляются эти взыскания? Как только Грищенко сигнализирует о выпуске недоброкачественных продуктов, ее тут же наказывают за то, что выпускаются недоброкачественные продукты. Как только она сигнализирует о нарушении санитарных правил, ее тут же наказывают за то, что санитарные правила нарушаются.
Столь необычную логику разгадать нетрудно. И действительно, суд разгадывает ее — в очередной раз. Решением нарсуда снимаются и эти взыскания. «Администрация, — говорится в судебном решении, — не представила ни одного доказательства, подтверждающего факт ненадлежащего исполнения Грищенко своих обязанностей… Что касается взыскания в связи с несоблюдением санитарных правил, то о нарушении последних Грищенко сама сообщила администрации и просила принять необходимые меры… Устранение же этих нарушений не входит в ее компетенцию».
Ну, теперь-то всем уже ясно, что Грищенко не поддастся нажиму? Что ее строптивый характер не сломить начальственным окриком, что она не из тех, кого можно запугать или умаслить. И что закон на ее стороне, потому что он печется не о дутых интересах комбинатских администраторов, а об интересах всего общества, об интересах каждого из нас.
Казалось бы, пора уже это понять. Увы, только казалось…
Ситуация вынуждает Екатерину Николаевну Грищенко обратиться в вышестоящие организации с двумя докладными записками. Она сообщает не только о продолжающемся нарушении санитарных правил и рецептуры, приводящих к порче продукции колбасного цеха, что причиняет, пишет автор записки, материальный и моральный ущерб государству. Она обращает еще внимание на беспардонное попустительство хищениям.
Министерство организует проверку сигнала. Прибывают высокие должностные лица, облеченные солидными полномочиями.
Справка, составленная по итогам проверки, не только служит образцом безупречного канцелярского слога, но еще и свидетельствует о незаурядном умении авторов сказать нечто, не сказав ничего. «…Отдельные факты и упущения, — отмечают они, — в работе мясокомбината имели место». Уточняют: «Имелись факты нарушения санитарно-технических и санитарно-гигиенических условий производства на отдельных участках…» Четыре страницы убористого шрифта посвящены подробному описанию работы разных цехов комбината, раскрываются детали технологического процесса, дан перечень выпускаемой продукции, перечислены — и даже кратко изложены — изданные администрацией приказы. А вот подтвердилось ли то, о чем писала Грищенко, справедлива ли ее критика, — об этом не сказано ни единого слова.
Правда, вскользь говорится, что «зарегистрирован 101 случай хищения продукции» (за какой срок? много это — 101 случай? или мало?), но тут же победоносно сообщается, что «по всем случаям приняты соответствующие меры».
О том, какие меры приняты «по всем случаям», будет сказано ниже. Пока же отметим ту меру, которую принял директор комбината по итогам работы комиссии. Что это за мера, вы, конечно, уже догадались: очередной выговор Грищенко — «за бесконтрольность и упущения».
Не успел суд — в который уже раз — снять и это взыскание, не успела почта доставить Грищенко ответ заместителя министра на ее докладные («отдельные факты упущений в работе мясокомбината имели место»), как плавное и однообразное течение многолетней канители делает неожиданный поворот.
По рекомендации областного комитета народного контроля министр освобождает Короткова от должности директора комбината «за систематическое нарушение государственной и производственной дисциплины, низкий уровень руководства, непринятие действенных мер к пресечению фактов бесхозяйственности».
Но ведь именно об этом — и теми же словами — из года в год сигнализировала Екатерина Николаевна! Именно на эти сигналы ей отвечали: клевета. В лучшем случае: преувеличение. Оказалось: ни того, ни другого в ее сигналах нет. Хоть теперь-то ей скажут спасибо? Отметят достойно ее профессиональную честность и гражданскую смелость?
Как бы не так… Оказывается, все те недостатки, которые теперь для всех очевидны и за которые наказан директор, — оказывается, они вскрыты помимо нее. Сами собой. И она не имеет к финалу ни малейшего отношения. Так что пусть не примазывается. Пусть не приписывает себе мнимых заслуг.
Она, впрочем, и не «примазывается». И «спасибо» ей вовсе не нужно. Сочтемся славою, как сказал поэт… Ее заботит другое. Чтобы меры были приняты не на бумаге. Чтобы были реальны. Не для галочки — для дела. Чтобы всем «фактам бесхозяйственности» — именно всем! — была дана принципиальная и гласная оценка. Не только ради справедливости. Но — и главное! — для того, чтобы с ними покончить.
А факты, извините за штамп, вопиют. По «мелочам» воруют продукты. Иных задерживают по два раза, по три… Обсуждают «неэтичный поступок». Штрафуют… Записывают в протоколе: меры приняты.
Листаю длинный «список лиц, задержанных с похищенными мясопродуктами» за последние полтора года.
Ветеринарный врач Зотова. Пыталась вынести за пазухой несколько килограммов мяса. До этого письменно жаловалась на Грищенко: у коллеги несносный характер, придирается, грубит, клевещет…
Юрист комбината Ельцов. Под мышкой тащил колбасу. До этого с обличительным пафосом бичевал Грищенко в суде: создает невыносимые условия для работы. В списке задержанных, в графе «Принятые меры», против фамилии Ельцова написано: «Обсужден в коллективе».
Список велик, но неполон. Нет в нем, пожалуй, главного персонажа.
Заместителю генерального директора объединения Корнееву не так давно исполнилось пятьдесят. В столовой речного порта по этому поводу был устроен ужин для тесного круга: родные, друзья, нужные люди. Снедь завезли еще накануне. С утра подчиненные юбиляра, освобожденные щедрой начальственной рукой от своей прямой работы, потели над сервировкой праздничного стола.
Гости начали съезжаться к семи — не столько с цветами, сколько с подарками. Стол блистал, как дорогая витрина, но подойти к нему было нельзя: работники ОБХСС уже начали вести перепись его содержимого. Протокол бесстрастно фиксировал: 145 килограммов мясных изделий, из них около ста — деликатесы, которые комбинат вообще не производит, но произвел по спецзаказу вельможного хлебосола. Произвел задарма. Все украдено на глазах и с помощью сослуживцев. Как сказано в документе, «надлежащим образом не оформлено».
Юбилейный вечер Корнеев провел без восторженных спичей: писал в милиции объяснение. Уж не знаю, что он там объяснил, но итог был такой: человека, совершившего преступление, именуемое хищением государственной собственности, не отдали под суд, а просто-напросто перевели на другую солидную работу.