— Ну, ну, мисс Лассер, отдыхайте, все образуется, — Флитвик быстро подошел к ней, погладил по голове и дал выпить зелье, от которого у Кати отяжелели веки и она провалилась в долгий сон без сновидений.
--------------------
Глава 17
Иногда молчание — лучший способ вызвать кого-то на откровенность
Как и ожидалось, медведьма выпустила Катю из больницы уже на следующий день, но попросила пару дней посидеть дома, пропить зелья и дать отдых пострадавшей руке. Мистер Филч довел помощницу до ворот, но дальше она от помощи отказалась и брела домой в одиночестве, зорко осматриваясь по сторонам и пытаясь наслаждаться минутами покоя.
Ей категорически не нравилась сложившаяся ситуация — похоже, кроме нескольких коллег её затруднения никого не волновали, и всем было плевать — решит она загадку замка или погибнет тут же, так и не завершив начатое. Особенно вызывала вопросы позиция Дамблдора — директор, как это говорилось, “морозился”, глаз не казал в медицинское крыло, но все, похоже, считали, что и так нормально, будто директор, как жена Цезаря, чист, безгрешен, а его решения всегда верны и неоспоримы.
Катерине хотелось схватить “великого светлого” за бороду и хорошенько потрясти, вытаскивая из него ответы на свои вопросы, но опять же, вряд ли окружающие дрессированные маги будут рады, если с их кумиром обойдутся так грубо. Волшебники вели себя, как цирковые лошадки, глаза которых закрыты шорами, а свет поступает только от сияния и мудрости Дамблдора, который просто заслоняет собой солнышко.
Она мечтала стать посреди Большого зала и крикнуть: “У вас тут что-то не так, у вас тут покушаются на людей, а администрация закрывает на это глаза! Почему никто ничего не делает?!”, но знала, что кроме Снейпа и Флитвика ее слушать никто не будет, а, возможно, наложат заклинание молчания, чтобы не открывала лишний раз свой рот.
Возмущение, негодование и ощущение несправедливости клокотали в душе женщины, как вода в раскаленном чайнике, и она, остановившись, несколько раз топнула от души по земле, вымещая свои эмоции.
Добравшись домой, она решила сидеть за закрытой дверью и не казать никуда носа, чтобы не столкнуться с очередной неприятностью, поэтому несколько часов таращилась в окно на заснеженную дорогу и лес, а после отправилась спать, желая отдохнуть от мыслей, мечущихся в ее голове.
Как послушная девочка, Катерина два дня дисциплинированно сидела под добровольным арестом, занимаясь домашними делами в тех комнатах, куда не добралась палочка Флитвика.
Спальня и пара комнат поменьше, которые обошел вниманием волшебник, сильно контрастировали с сияющими чистотой кухней и гостиной, и Кате пришлось постараться, чтобы добиться хотя бы примерного соответствия. Дело осложнялось тем, что ей приходилось беречь левое плечо, благо, она была правшой, но в некоторые моменты приходилось сложновато, и времени на внезапную генеральную уборку ушло больше, чем если бы Катя затеяла ее здоровой.
При этом, будучи честной с собой, она признавала, что в здравом уме ей и в голову бы не пришло все здесь канифолить до блеска — уж лучше снова дать приют пьяненьким профессорам, а после давить на жалость.
Вечером второго дня в дверь постучали, и, выглянув в окно, Катя заметила на крыльце Аберфорта Дамблдора. Она радушно пригласила гостя в дом, и тот прошел на кухню, предварительно очистив сапоги от снега и оставив в прихожей тяжёлый, подбитый волчьим мехом тулуп.
После короткого приветствия старик достал из кармана и увеличил свёрток, в котором были хлеб, яблоки, сыр и кусок ростбифа. Также на столе оказалась высокая бутыль с козьим молоком. Аберфорт держал дома нескольких коз, но весьма трепетно относится к питомцам и ни с кем не делился надоем. А тут надо же — целая бутылка.
Заметив удивленный взгляд Катерины, он пояснил:
— Для здоровья полезно, но не сильно привыкай — подлечишься, больше не дам!
— Это кто же меня сдал? — Полюбопытствовала Катя, благодарно убирая подношения и устанавливая на плиту чайник.
— Слухами земля полнится, — неопределенно буркнул Аберфорт, но под внимательным, настойчивым взглядом раскололся: — Филч заходил, нервы лечил терновой настойкой, судя по его рассказу, там у вас в школе было то ещё веселье.
— Обхохочешься, — мрачно кивнула Катерина, засыпая в заварочный чайник чайно-ягодную смесь. — До сих пор сердце колотится, как вспоминаю.
Аберфорт дождался чая в молчании, после сделал глоток обжигающей ароматной жидкости и посоветовал:
— Раз на тебя так охотятся, не открывай двери всем подряд. Есть зелья, способные полностью менять внешность людей. И, прежде чем впускать кого, задавай вопрос, чтобы ответ знали только вы двое, или заведи пароль какой для доверенных людей.
— И что я буду делать, если визитер ответит неправильно? Кричать "Полиция!"? Или попробую использовать магию убегания? Так мне с моими ограничениями далеко не уйти.
Старик недовольно хмыкнул и нахмурился, продолжая прихлебывать отвар.
— Я не понимаю, о чем думает Альбус, он должен был приставить к тебе хоть какую-то охрану, хоть домового эльфа, а не пускать бродить повсюду, как дворовую кошку.
Катя хотела смолчать, чтобы не разразиться потоком обвинений, но после поинтересовалась:
— А почему все так слушаются директора? Из-за его регалий, экспериментов с драконьей кровью и алхимических опытов?
— Не только. — Аберфорт помолчал, будто размышляя, о чем можно рассказать любопытной собеседнице. — Ты, наверное, не в курсе, но ваша Вторая Мировая произошла из-за одного темного волшебника. Звали этого ублюдка Геллерт Гриндевальд, и по молодым годам он был весьма дружен с Альбусом. В гости приходил, чаек вместе пили, книжки листали. Я был моложе, присматривал за младшей сестрой, был не особо в курсе их дел, но брат Геллерта очень ценил, не разлей вода друзьями были.
Катя удивлённо приподняла бровь, не ожидая подобного, но продолжила слушать. Видно было, что Аберфорту неприятно вспоминать дела минувшие, но он не замолкал, продолжая делиться наболевшим.
— Не буду вдаваться в подробности, дальше история была очень грязная, не хочется особо говорить об этом, но если коротко, — Геллерт, предположительно, убил нашу сестру, а после сбежал. Он все носился с идеями превосходства чистокровных, мировым господством, и вскоре воплотил идею в жизнь. Нашлись фанатики, которые в него верили, началась война, а Альбус в тот период провозгласил себя борцом со злом, основал организацию и долго собирался вызвать Гриндевальда на дуэль. Но не успел.
— Как это? — Катерине эти события были неизвестны, и теперь личность директора раскрывалась с другой стороны.
— Война шла, но целых пять лет Альбус только обещал, и ничего не делал. Тогда британские военные договорились с французами, американцами и русскими, и в итоге Гриндевальда прикончили колдуны из вашего ККГБ. Это было в 1943 году. После гибели лидера наступил перелом, без участия магов маглы дальше справились сами, отстояли Сталинград, Курск, покатились по Европе и за два года закончили войну. А Альбус сохранил сияющее хало героя, которым и продолжал пользоваться. Он же просто "не успел", а иначе ух, как досталось бы Гриндевальду от его руки.
Катерина слегка скривила губы в недовольстве, считая это чрезвычайно неправильной позицией, но, опять же, не ей судить жителей магического сообщества за их заблуждения. Аберфорт, заметив ее гримасы, качнул головой:
— Нет, Альбус сильный маг, на самом деле могущественный, но мне все больше кажется, что с возрастом он слегка отрывается от реальности.
Если бы Катю спросили об этом, она бы сказала, что директор не "слегка оторвался", а давно преодолел стратосферу и скоро стукнется головой о небесную твердь. Однако, уважая чувства начальника, снова сдержала язвительные замечания в себе.
Гость посидел ещё немного, допил чай и попрощался, напоследок присоветовав Катерине всегда держать под рукой что-то тяжёлое. Мог и не говорить, она уже привыкла не расставаться с дубинкой и перцем, но теперь, похоже, придется искать что-то более дальнобойное. Потренироваться работать с пращой, что ли? Или изготовить рогатку?
Так просто прощаться с жизнью Катерина не собиралась, намереваясь сражаться до конца, под какой бы личиной ее ни выслеживал враг.
Со следующего дня для Кати снова начались трудовые будни. Она так же выполняла работу по уборке замка, сопровождая Филча и стараясь далеко от него не удаляться. Их сопровождала верная кошка, а ещё завхоз показал ей свисток, которым его снабдил директор — с его помощью можно было звать на помощь. Катя не стала говорить, куда Дамблдор мог засунуть себе этот свисток.
Сам директор при встрече лучился улыбочкой, как майская розочка, но даже не заикался о возмещении какого-либо морального или материального ущерба. А ведь мог хотя бы бутылочку виски выставить для пострадавших сотрудников, не обеднел бы от такой щедрости. На прежней работе у Катерины был похожий человек — он ласково улыбался, заискивая перед всеми подряд, охотно участвовал во всех застольях, задвигая тосты и подмигивая женщинам всех возрастов (разумеется, не оставаясь на мытьё посуды). Пользы от него в работе, кроме сладких слов, заметно не было, однако он умудрялся получать чуть ли не вдвое больше остальных, по личному распоряжению владельца компании, ведь "Веник скоро идёт на пенсию, а так, с большой зарплатой, у него и пенсия будет побольше, так почему бы не помочь человеку, Вера Михална".
Катерина подозревала, что и сам директор был в доле от этой чудесной договоренности, получая часть Вениных не совсем трудовых доходов, а сам Вениамин без зазрения совести продолжал бродить по коридорам конторы, сверкая фальшивыми зубами в фальшивой улыбке, хотя все остальные, похоже, ничуть этим не тяготились. Катя не помнила, чтобы Веня сбрасывался на праздники или дарил подарки коллегам, охотно получая их сам, и в памяти тот остался с четким ярлыком "паразит".