Все три условные звена околополитики безусловно подвергались и подвергаются конвергенции, то есть взаимопроникновению одного в другое. Так «ультраправые» организации по мере роста профессиональных русских в числе их лидеров часто мутируют в «центристов», а «центристские» нейтральные организации типа некоторых подразделений ДПНИ при условии преобладании «бригад» в личном составе либо контроле со стороны их лидеров превращаются в легальное крыло, прикрывающее все тот же бандитизм.
Огромная глупость со стороны государства — непонимание и игнорирование этих процессов. Деньги из Администрации Президента запросто могут оказаться в кармане какого-нибудь «Фольксштурма» при посредничестве профессиональных русских, поскольку далеко не факт, является ли финансируемая «управляемая» оппозиция управляемой сверху, а не снизу. У поводка два конца, и хвост научился замечательно вилять собакой. Умные люди многократно осваивали финансовые потоки и административный ресурс государства — причем от рейдерского захвата отдельных кремлевских проектов типа подразделений «Наших» до эффективной подставки «контролируемых» лидеров под государственную опеку, где результатом были прямые издевательства над государственным режимом.
Вторая группа идиотов — идеалисты от Движения, искренне полагающие что общак пополняется святым духом а лидеры националистических организаций питаются амброзией. Стоит кому-то начать привлекать к правой теме финансовые потоки, так сию же секунду раздаются крики про то, что «продались». Между тем дорога к «профессиональным русским» лежит обычно не от финансового успеха, а от нищебродства: таковым как правило становится премудок, которому кто-то случайно дал денег. Те же, кто научились их зарабатывать сами, а потом смогли привлечь деньги к общим интересам, имеют гораздо меньше причин для личной продажности.
Вывод из этого следует очень простой: если для государства выгодным является процесс финансирования премудков для так называемого «оттока националистов от радикальной деятельности» в рамках контролируемой оппозиции, то для Движения выгодно не сотрудничать с премудками, что гарантирует провал, а захватывать околополитиче-ские бренды «центра» изнутри и делать их полезными. При этом нужно своевременно менять как эти бренды, так и личный состав их функционеров, которые рано или поздно начинают работать в свой карман. Сколько бы не тасовали аббревиатуры и бренды разных организаций, расклад со времен распада РНЕ не меняется совершенно, а меняются только вывески и изредка — личности фронтменов, которые кочуют из одной структуры в другую.
Изложенное выше и составляет собой сущность правой «околополитики» — в отсутствие прямой возможности участвовать в институтах власти, вся грызня характеризуется только и исключительно борьбой за политические инструменты и финансовые потоки. Как и в случае с прямым действием не идея являлась основным движущим механизмом появления банд, так и тут уместно говорить не о конфликте национал-патриотов с национал-социалистами, а про совершенно очевидный конфликт интересов. «Околополитика» как и ее старшая сестра политика вещь очень жесткая и рациональная, и совершенно не терпит идеалистов и веру в чудеса.
Теперь вернемся к теме регионов. Вообще нужно отметить, что место региональных отделений во всевозможных правых политических организаций довольно забавное. Каждая региональная ячейка, даже из трех человек формата кружка с собраниями на чьей-то кухне, изо всех сил верует в Центр и великую московскую структуру, которая по умолчанию сильная и могучая. Когда я первый раз оказался в Москве в компании этих деятелей, то с удивлением выяснил: главным критерием фаллометрии было. количество региональных организаций! «Пусть у нас тут в Москве жопа, зато регионы даааа!»
Эта ситуация привела к тому, что и Москва, и регионы существовали финансово самостоятельно, в то время как какие-то деньги были исключительно в Москве. Это раз и навсегда похоронило любые серьезные формы региональной политической активности, которая в условиях отсутствия денег свелась к сайтам, граффити, листовкам и малочисленным массовым мероприятиям. Пока в Москве развивался довольно крутой и представительный «Русский марш», регионы проводили очень жалкие и убогие манифестации. У нас эта затея имела чуть больший успех чем в большинстве регионов, чему будет посвящена отдельная глава — но тоже не особо удалась.
Второй проблемой регионов стало то, что в отсутствии сильных политических организацией большой редкостью были грамотные функционеры. «Профессиональным русским» в том же Екатеринбурге стать невозможно за отсутствием денег. Следовательно, все толковые политтехнологи по умолчанию занимались чем-то другим. Закончилось это тем, что либо в регионе легальную деятельность осваивали бывшие эффективные полевые командиры из числа повзрослевших бойцов. Или же наоборот — любая московская идея или инициатива воспринималась в штыки, так как в столице все давно продались и предали светлые идеалы. Политический нигилизм был явлением, чрезвычайно удобным для борьбы с бандами. Отсутствие легального политического пространства делало каждую бригаду изолированной и мешало координации в масштабах региона и России.
Общим итогом стало то, что «околополитика» не решала ни одной политической задачи. Государство сделало все для того, чтобы действительно мощный общественный вектор — националисты, оказались выброшены за пределы политических институтов. Привело это к тому, что все многочисленные организации, относящиеся к националистами всех направлений, в итоге решали свои собственные задачи, внешне маскируя их под политическую активность.
Пока государство устраивало, что усилия националистов направлены на газетки, пикеты и терпильские рыдания вдали от СМИ и серьезной аудитории, все прощелкали тот момент, когда произошло сращивание околополитических структур с легальным крылом организованной преступности. Этим не всегда могли похвастать и группировки 90-х годов — когда откровенный криминалитет опирается на поддержку многочисленных общественных объединений. Здесь очень показательна блестящая политическая и финансовая карьера натуральных бандитов от правого околофутбола во вполне официальной кремлевской политике. В определенный момент они оказались очень нужны друг другу.
Для Движения эта ситуация оказалась крайне благоприятной, поскольку со временем такое разделение дало доступ не только к пополнению общака усилиями всего правого сообщества, но и к СМИ, блогосфере, инструментам информационной войны. Как и положено в России, пожар экстремизма в политике был успешно потушен бензином.
17. Плохой алкоголь и плохая жизнь
Среди множества политических и околополитических формаций совершенно особое место занимают так называемые антифашисты, они же антифа. К теме нашего разговора они имеют несколько опосредованное отношения, но нельзя не упомянуть столь редкий в наших краях вид. Среди множества политических и околополитических формаций совершенно особое место занимают так называемые антифашисты, они же антифа. К теме нашего разговора они имеют несколько опосредованное отношения, но нельзя не упомянуть столь редкий в наших краях вид.
Кто же такие современные «антифашисты»? Ответа на этот вопрос не знает никто, поскольку самоназвание содержит противоречие само по себе: противодействовать в России некому, за отсутствием в стране фашистов. Если даже использовать данный термин расширительно, не вдаваясь в разницу между немецким и итальянским режимами, то все равно неясно против кого выступают антифа. «Фашизм» для того чтобы с ним бороться как это делали антифашисты Европы до 1945 года, должен представлять конкретную политическую реальность: политический режим, партия там на худой конец. В России же антифа противопоставляют себя любым националистическим объединениям всех сортов и разновидностей, имеющих в основе русский национализм. Против них направляется риторика, агитация, и даже прямое действие — при этом весь остальной национализм включая деятельность экстремистских прокавказских организаций и сообществ либо игнорируется, либо осуждается только на словах.
Таким образом сущностью деятельности антифа является противостояние любым формам национализма со стороны той нации, к которой они в большинстве случаев себя и относят. Когда мы говорили о природе экстремизма, было замечено что он сродни реакции организма на заразу в виде повышения температуры — неприятной и иной раз опасной, но свидетельствующей о здоровом иммунитете. Так вот, антифашизм в этой аналогии представляет собой разновидность аутоиммунной инфекции. Агрессивно преследуются только свои при полной терпимости к чужим.
Второй существенный вопрос — за что же сражаются антифа? Ни одно движение не способно существовать исключительно «против» кого-то, всегда нужны и позитивные начала. И тут нет четкого понимания. Антифа удивительным образом аккумулировали в своих рядах всю плесень какая нашлась во всех идеологических течениях: анархисты, левые радикалы, аполитичные наркоманы, сторонники либеральных идей и толерантности — все они так или иначе представлены в движении антифа. Особой любовью антифа является попытки повторить субкультуру скинхедов, в связи с чем принято аппелировать к несколько альтернативной истории скинхед-движения Англии, присваевая себе правопреемство от мифических в России «традов» и «шарпов». Реальные цели, как водится, отличаются от декларируемых, и очень часто антифашистский пафос имеет четкую направленность в сторону получения грантов от проповедников либерализма и толерантности — например Московской Хельсинской Группы. Часть антифа безусловно имеет финансовую схожесть с «профессиональными русскими», как часть внешне похожа на скинхедов, но в целом движ антифашистов напоминает правое Движение, отраженное в кривом зеркале. Алкоголизм, употребление веществ, моральная и социальная деградация — все находит место в движении антифашизма, причем на глубокой идеологической основе: если с этим борются те, кого они считают фашистами, то антифа следует это всячески одобрять. Чуть в стороне от этого сброда стоят антифа-sXe, стоящие на позициях анти-фашисткого «стрейт-ейдж» сиречь здорового образа жизни и отказа от любых стимуляторов и вредных привычек и зачастую придерживающиеся агрессивных экологических и ве-ганских позиций. По сравнению с прочими их в России крайне мало, и в целом они характеризуют скорее сумасшествие на почве экологии и ЗОЖ, чем ненависти к нацизму.