– Хорошо. – Теперь я снова пила кофе.
Мы сели за столик у окна, тот, который я выбрала в начале лета для слежки за Тильдой. (Теперь я могу признаться себе, что это была слежка. И я действительно была «навязчивым шпионом».) Уилф старался, чтобы беседа шла в позитивном ключе.
– Поехали со мной в сад на Бишоп-авеню… Ты увидишь, как все изменилось. Теперь там растения… Камелии, гортензии, фруктовые деревья, а еще в понедельник я получу оплату. Этих денег хватит на покупку нового автомобиля, с моим именем на кузове! Я собираюсь назвать фирму «Сады Уилфа Бейкера», не очень-то оригинально, знаю. Что думаешь?
– Мне нравится. Мне нравится твое имя. – Я подперла голову рукой, глядя на него с грустью, мне хотелось на самом деле быть человеком, которым он видел меня.
– Что такое?
– Я думаю о том, как ты здорово справляешься со всем этим: с садоводством, с бизнесом, со всем – и о том, что я постараюсь поддержать тебя в этом настолько, насколько смогу…
– Но?..
– Уилф, я не могу бросить расследование, касающееся Скарлет и смерти Феликса… Я подобралась совсем близко, я знаю это…
Он покачал головой.
– Я так не думаю, Калли. Я думаю, что ты далека, как никогда… И все-таки, ты ведь так беспокоишься за Тильду, за то, что до нее не добраться, что она одна и в нестабильном психическом состоянии… Представь, что с ней станет, если заявить, что Феликс был убит? На основании весьма сомнительных доказательств. Это ее разрушит…
То, как он говорит, твердо, хотя и не без теплоты в голосе, заставило меня осесть на стуле, как будто меня ударили. Мне приходится подвергать сомнению собственные выводы. Неужели я так самонадеянна, что готова рискнуть и потерять Уилфа? Мы смотрели друг на друга, не отрывая взгляда, каждый из нас пытался оценить силу убеждений другого, каждый желал устранить пропасть между нами.
– Ладно, – сказала я наконец. – Ничего не могу обещать… Но я постараюсь отступить назад на некоторое время, пока не начну лучше понимать, что происходит.
45
Я стараюсь, я так стараюсь быть хорошей девушкой. Каждый день я прикладываю усилия, чтобы концентрироваться на будущем, на отношениях с Уилфом, а не на навязчивых мыслях о Тильде, Феликсе, Скарлет и Люке. Я даже написала заявление об уходе из «Саскачеванских книг» и собираюсь стать менеджером в «Садах Уилфа Бейкера». Время действовать пришло, так или иначе, и мысль о том, чтобы послужить успеху его фирмы, меня вдохновляет. А еще, с психологической точки зрения, мне будет полезно делать, а не смотреть.
– Не хочу, чтобы это прозвучало, как будто я последовательница какой-нибудь религии «нового века», – сказала я Уилфу, – но мне хочется быть ближе к земле.
Вчера Дафна преподнесла мне прощальный подарок, литографию от иллюстратора Эдварда Ардиззона, на ней люди радостно рассматривают книги в книжном магазине.
– Надеюсь, ты была счастлива здесь, – сказала она.
– Я была невероятно счастлива! Я обожаю книги. И клиентов. И тебя.
Мы обнимаемся долго-долго и до ужаса неловко и обещаем не теряться.
– Я буду заглядывать каждый раз, когда мне понадобится книга, – добавила я.
Она приподняла бровь, намекая, что сейчас сделает важное заявление, а затем совершенно девчачьим тоном прощебетала:
– Я взяла на твое место Дугласа, он как раз выходит на пенсию и увольняется со своей работы в фармацевтической компании.
Я засмеялась.
– Ну вы и сладкая парочка!
– Все будет немного не так, как раньше, это точно. Я планирую, что магазин будет открыт три дня в неделю, а оставшиеся четыре мы будем проводить в его доме в Сомерсете… Я всегда мечтала об этом, о чудесном мужчине с домом в сельской местности. Тут я похожа на Джейн Остин, знаю.
Я так рада за Дафну, что мне даже становится неспокойно. Ее «счастливый конец» (и счастливое начало) с Дугласом настолько идеален, не подкопаешься. Это так непохоже на наши отношения с Уилфом. Как я и говорила ранее, я изо всех сил стараюсь, чтобы у нас все было гармонично, но правда состоит в том, что у меня не всегда получается. Иногда я снова захожу в сеть и продолжаю расследование.
Мы с Уилфом сидим перед телевизором на Керзон-стрит и ужинаем. Вроде бы смотрим телепередачу «Антиквариат», в которой нужно догадаться, сколько на самом деле стоят всякие безделушки, картины, старая мебель. Но мне нет дела до содержимого чьих-то чердаков, мой разум блуждает совершенно в другом месте, и, готовясь услышать реакцию Уилфа, я говорю:
– Завтра я еду в Манчестер.
– Да?
– Я видела в интернете, что друзья Люка Стоуна собираются встретиться в пабе, помянуть его, выпить за него по бокалу. Туда может прийти любой, кто захочет…
Я откладываю тарелку и кладу голову Уилфу на колени, но он поднимает меня, хватая за плечи своими кривыми пальцами садовника со звуком, похожим на рычание медведя, на которого он и сам похож.
– Ты что? Ты правда хочешь опять разворошить все это? Оставь его, пусть покоится с миром, серьезно…
– Не думаю, что он покоится с миром… Ты же знаешь…
– Но ты же говорила, что бросишь все… Посмотришь на ситуацию со стороны… – Несмотря на гнев в его голосе, я чувствую прилив нежности к этому искреннему тону, к тому, что в нем нет мстительности.
– Я знаю… Знаю. Но Уилф, всего одна поездка? Это может помочь мне закрыть эту тему и все, что с ней связано.
– «Закрыть тему»!
Он забирает грязные тарелки и относит их на кухню, стряхивая объедки в мусорное ведро, а потом становится у раковины и начинает яростно их намывать.
– Поддержи меня… – говорю я. – Пожалуйста.
– Я не могу. Ты знаешь, что я думаю: я считаю, что токсичные люди втянули тебя в темную историю и тебе нужно держаться подальше от всего этого.
– Белль не токсичная… Как раз наоборот. – Сегодня утром я прочла на сайте Би-Би-Си – Джо Мэйхью обвинен в непредумышленном убийстве, что подразумевает меньшую долю ответственности, и приговорен к девятнадцати годам в тюрьме. Рядом с новостью было фото Белль: улыбка одним уголком рта, голова слегка наклонена, такая милая, такая дружелюбная.
– Иди, если тебе так нужно. Я все равно не смогу остановить тебя, – холодно произносит Уилф.
Поезд на Манчестер приходит с опозданием и весь забит людьми, и, нервничая, я выбегаю со станции, надеясь, что не пропустила мероприятие. В спешке я поворачиваю не туда, блуждаю и трачу впустую еще добрых десять минут. Когда я все-таки нахожу «The Green Man», то ожидаю самого худшего, думаю, что все уже ушли. Но потом я вижу, что в углу у трепещущего огня коллеги Люка, Лулу и Санджив, сидят на небольших табуретах, рядом с ними еще три человека. Они представились: Алистер, Поппи и Джил. Две открытые бутылки вина стоят на столе, рядом – пустые бокалы, подразумевающие, что недавно здесь было много людей, и я задаюсь вопросом, была ли Скарлет среди них.
Я говорю, что увидела объявление в интернете и приехала из Лондона.
– Так мило с твоей стороны… Мы все еще в шоке, – говорит Лулу, оглядывая меня с головы до ног. – Думаю, ты тоже… – Она перебрасывает ногу на ногу, на ней слегка потрепанные, но сексуальные чулки в сеточку, на руке, которой она держит бокал вина, перчатка без пальцев, а ухоженные ногти покрыты черным лаком.
– Я даже не подозревала, что у него зависимость, – говорю я. – А вы? Об этом знали на работе?
– Иногда он выглядел просто кошмарно. Стал слишком худым, кожа казалась совсем серой, глаза очень усталые… Я говорила ему: «Что, опять перебрал?» – а он только смеялся и отвечал: «О, ты же знаешь Шарлотт, всю ночь не давала мне спать…».
– А она приходила сегодня? Я о Шарлотт…
– Нет… – Она говорит это без одобрения. Отпивает большой глоток вина, во взгляде ее глаз, покрытых угольными тенями, чувствуется пренебрежение.
– Жаль, я хотела передать ей свои соболезнования. А кто-нибудь знает, она сейчас у себя?
– Если честно, не думаю, что она даже в Манчестере. Она странно себя ведет. Неадекватная психопатка.
Переглянувшись с Сандживом, Лулу продолжает:
– Мы узнали о смерти Люка от Шарлотт, она приехала в офис, чтобы сообщить нам. Я думала, у нее шок, но она, точно маньячка, описывала все с точностью до минуты: как она обнаружила его лежащим на спине, что рука его свисала с кровати, игла торчала из кожи… Это все было как-то чересчур. Она как будто получала удовольствие от драматизма ситуации.
Выходит, Люк лежал на кровати почти в таком же положении, как Феликс. Отвратительно, но логично.
– А почему ты думаешь, что она не в Манчестере?
Лулу переменила положение и перекинула сверху другую ногу…
– Ну, она не приехала на похороны, а ее квартира снова сдается. Поэтому мы предположили, что она уехала… Вы хорошо знакомы?
– Не слишком.
– Дело в том, Калли, что ее тут не очень-то любят. Мы считаем, что это она плохо повлияла на Люка… До встречи с ней он был в полном порядке.
– А как давно они вместе?
– Три года. За это время он так сильно изменился. Ты, наверное, заметила? Он стал вечно недовольным, депрессивным, каким-то обессилевшим, ему как будто мозги промыли…
Она наклоняется поближе, ее челюсть чуть выдается вперед, она убирает пряди рыжих и не слишком чистых волос от лица, все в ее позе говорит о том, что она только что задалась вопросом, кто я такая.
– А как давно ты знаешь Люка?
– О, не слишком. – Ну это, по крайней мере, правда. И добавляю: – Мы познакомились в группе анонимных наркоманов, – тут же понимая, что совершаю ошибку.
– Ты же вроде бы говорила, что не знала, что у него зависимость? – Теперь и Санджив наклоняется поближе, чтобы услышать мой ответ.
– О, я имела в виду, что не знала, что он снова сидит…
– Эх, когда пытаешься бросить, важно, чтобы вокруг были люди с позитивным настроем. И Шарлотт уж точно не подходила под это описание… – говорит Санджив раздраженно.
– А вы не знаете, она или Люк когда-нибудь упоминали о человеке по имени Феликс?