Она повернулась, только когда сиятельный наместник ушел, чтобы по привычке запереться в темпле светлого до самого обеда. Сегодня его снова что-то гложет, сегодня он опять хочет тишины. С его уходом в парке стало не на что смотреть.
— Расскажи, что делал с тобой мой муж?
Женщина поджала губы и отвела взгляд. Она была хорошенькой, с волосами цвета коры дуба и изящной линией плеч, но ее вид портили темные круги под глазами, лопнувшая посередине нижняя губа с тонкой запекшейся полоской крови и синяки от пальцев на белой шее. Он вымотал ее, подумала Северина, не давал отдыха ни на минуту, терзал и душил ее — и все равно она кричала от удовольствия. Озноб пробежал по ее плечам, и она плотнее запахнула на груди шаль.
— Не молчи. Я приказываю тебе говорить.
Женщина была не очень высокого сословия — скорее всего, какая-нибудь небогатая майстра. Ян любил выбирать кого-то из подобных для своего господина. От стали, звеневшей в голосе Северины, она вздрогнула, но все равно упрямо замотала головой. Запугана? Или стыдится?
Северина решительно спустила ноги с подоконника, подошла к ней, схватила за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза. Бедная. Какой животный, затравленный взгляд. Северина невольно глянула в зеркало. А разве у нее самой бывал не такой же?
— П-простите меня, благородная лаэрда, — женщина с криком бухнулась ей в ноги.
Северина тяжело вздохнула, наклонилась, чтобы помочь ей подняться — та снова вскрикнула, как от боли.
— Я не сержусь, мне не за что тебя прощать, — Северина все же подняла ее. — Сними платье.
— Нет, — женщина сжалась в комок. — Пожалуйста, благородная лаэрда, отпустите меня. Разрешите мне идти.
— Разрешу, — успокоила ее Северина. — Но только когда выясню, что сделал с тобой мой муж.
Ей надоело строить догадки. Надоело постоянно прокручивать в голове обрывки информации, пытаясь сложить их воедино. Она хочет знать, что делает Димитрия таким… собой. Женщина не уступала, и тогда Северина рывком развернула ее и сама дернула вниз застежку-молнию на шерстяном платье. Ткань разошлась в стороны, открывая белую спину… белую спину с тремя красными воспаленными росчерками на коже. Обомлев, Северина подняла руку и провела пальцами по ним, не замечая, как дергается от боли женщина. Он резал ее. Он вырезал на ее спине букву "П". И зная Димитрия, она не сомневалась, что он делал это, пока его член находился внутри его жертвы. И возможно даже, что сама жертва в тот момент кончала.
Северина невольно приложила ладонь к губам. Что это могло означать? Покой? Бывали моменты, когда Димитрий яростно требовал его от окружающих. Она сглотнула и одним движением застегнула платье обратно, а потом разрешила женщине идти.
Теперь тем более стало не до сна, Северина села за стол, взяла ручку и вынула из ящика лист тонкой ароматизированной бумаги с золотым личным вензелем в правом верхнем углу.
"Алекс, нам надо поговорить". Она посидела немного с рукой, занесенной над строчкой, написанной порывистым нервным почерком, а затем жирно замалевала буквы, смяла и выкинула лист.
"Алекс, я хочу написать тебе то, что не могу сказать лично. Ты должен знать, что если бы я тогда вам не помешала, если бы ты забрал Эльзу и уехал с ней куда-нибудь…" И снова не то. Эльза теперь живет достаточно счастливой и обеспеченной жизнью, у Алекса тоже карьера пошла вверх, а чтобы стало с ними, если бы они убежали из дома детьми? Благородной лаэрде не к лицу голодать и побираться, да Эльза сама никогда и не знала ни голода, ни нужды, как бы она справилась с ними в новой жизни? Северина смяла и этот лист.
"Алекс, — написала она на третьем, — я хочу, чтобы ты перестал винить себя за то, что сделал. Я хочу, чтобы ты знал, что во всем виноваты только два человека. Я и Димитрий. Я хотела его, а он хотел Эльзу. И мы оба привыкли добиваться своего. Мне кажется, мы оба теперь вечно будем расплачиваться за это".
Она перечитала строчки, потом достала из того же ящика зажигалку, щелкнула и поднесла огонь к уголку листа. Говорят, сожженные послания отправляются прямо к богам. Интересно, какой из богов получает письма от нее: светлый или темный?
Зимние празднества еще длились, и сегодня Северине предстояло вместе со старой каргой Ирис нанести благотворительные визиты в госпитали и приюты, чтобы одарить вниманием и деньгами сирых и страждущих. Мачеха и жена наместника, в едином порыве бросающие себя на служение народу — что могло бы больше порадовать подданных? Разве что он сам, вышедший в толпу и протягивающий им руки. Смешная глупость, конечно же, но Северине даже над этим не удавалось посмеяться.
Ей очень не хотелось ехать в одном каре с Ирис — даже постную рожу ее видеть бы не хотелось, но без этого уже никак — поэтому она взяла с собой Яна. Просьба выглядела вполне оправданной: кто сумел бы лучше охранять в поездке дорогих родственниц правителя, чем начальник личной охраны? Он помог ей сесть на заднее сиденье, но как только двери захлопнулись — они отвернулись каждый к своему окну.
Северина злилась на себя за то, что наедине с Яном испытывала глупую неловкость после той ночи, когда Димитрий заставил его стоять под дверью и слушать ее стоны. Ничего нового не произошло и, в конце-то концов, она была тогда со своим мужем. Но почему-то на душе осталось такое ощущение, будто она изменила Яну с Димитрием. Он никак не комментировал тот случай и ни одним жестом, ни одной ноткой голоса не выдал своих истинных мыслей. Но что-то в его настроении тоже изменилось с тех пор.
— Тебе не надо больше так делать, Северина, — нарушил он первым затянувшееся молчание в поездке, все так же глядя в свое окно.
— Как, Ян? — ответила она, стараясь понять, прислушивается водитель к их разговору или же нет.
— Не надо перехватывать его женщин, Северина.
Ее царапнуло где-то пониже горла. Значит, все мысли верного слуги опять только об его господине. В первый момент она подумала, что он заговорил о другом.
— Почему, Ян? — вздернула она подбородок навстречу своему отражению в стекле.
— Потому что это причинит тебе лишнюю боль, Северина.
— Такую же, как он причиняет им, Ян?
— Такую же, как он причиняет всем, кто пытается его понять, Северина.
Она помолчала, размышляя над этими словами.
— Что означает "П", Ян?
В этот момент их кар подъехал к мрачному серому зданию приюта и остановился.
— А ты как думаешь, волчица? — вполголоса спросил Ян и вышел наружу первым.
В приюте они раздавали шоколад и одежду. Старая карга Ирис пользовалась успехом у детей, малышня обступила ее плотным кольцом. Северину они почему-то побаивались, хотя ее платье ничем не уступало наряду соперницы, а подарки и та, и другая держали одинаковые. Зато Ян, убедившись, что мероприятие проходит спокойно, расслабился и позволил сироткам облепить себя. Те по очереди сидели у него на коленях и визжали, когда он их щекотал и катал "лошадкой" на ноге. Северине тоже нестерпимо захотелось посидеть у него на коленях. И прижаться к теплому плечу. И почувствовать себя маленькой девочкой в его ласковых объятиях. Он умеет ласкать, он умеет любить, он умеет хранить верность. И обожает детей. Какие редкие качества для мужчины. Они даже затмевают его непритязательную внешность.
Вместе с детьми в приюте проживали беременные женщины, которые по каким-то причинам не могли больше нигде устроиться. Кто-то сбежал от побоев мужа, другие просто оказались на улице за долги. От нечего делать Северина подошла к одной из них, худой, потрепанной и с большим круглым животом.
— Кто у тебя будет? Мальчик или девочка?
— Благородная лаэрда, — ее собеседница быстро-быстро заморгала, задышала взволнованно и склонила голову в знак почтения, — доктора говорят, что у меня будет двойня. Благословите моих деток наложением руки?
Северина пожала плечами и прикоснулась к ней ладонью.
— Светлый бог их благословит.
И вдруг изнутри раздутой утробы в ее руку кто-то стукнул. Северина вздрогнула и уставилась на будущую мать, а та заулыбалась.
— Это один малыш поздоровался с вами, благородная лаэрда. А теперь погодите, другой…
Женщина взяла ее ладонь и переложила на другую сторону живота. Пришлось подождать, но вскоре и оттуда толкнулись. Северина закусила губу, ощущая, как у нее колотится сердце.
— На что это похоже, когда они шевелятся?
Ее собеседница заметно растерялась.
— Я не могу объяснить это словами, благородная лаэрда. Это можно только почувствовать. Я обязательно поставлю свечку за вас святой Огасте и помолюсь, чтобы она послала ребеночка и вам с Его Сиятельством.
"Лучше помолись темному богу, чтобы он хоть раз направил в меня член моего мужа, дальше все само собой получится". Северина скрипнула зубами, убрала руку, пробормотала какие-то слова благодарности за пожелание и отошла. Украдкой она то и дело возвращалась взглядом к беременной. Она может только мечтать, чтобы почувствовать эти заветные шевеления, и ей остается только представлять, как это, когда грудь полна молока, и сосет ее не мужчина, а крохотный младенец. И наверняка в реальности все отличается от фантазий. В какой же темный угол она сама себя загнала? Как она могла вообще допускать мысль, что мужчина, который режет женщинам спины, подарит ей нормальную семью?
— Ты хоть бы улыбнулась ради приличия, маленькая волчица, — внезапно как из-под земли вырос рядом Ян. — С таким лицом краше в гроб кладут.
— Как ты думаешь, я могу развестись со своим мужем? — произнесла Северина, будто в полусне.
Он усмехнулся, как будто она ляпнула несмешную шутку.
— Ты можешь мечтать об этом, но даже если он тебя отпустит, развод окончательно сокрушит его репутацию, которая и так уже подорвана. Я первый буду отговаривать его от этого шага.
Внезапно ей захотелось ударить Яна. Очень сильно, так, чтобы разбить и себе руку, и ему — лицо. А потом так же резко — перехотелось. Она получает ровно то, что заслужила, разве не так? Она выбирает неправильных мужчин. Ставит неправильные цели. И совершает неправильные поступки. И даже не находит в себе сил отправить Алексу треклятое письмо с признанием вины. Ее жизнь не стоит даже самой дешевой монеты.