– Пожалуйста, если я умру, найди способ спасти нашу дочь.
Цирховия. Шестнадцать лет со дня затмения
Будучи девушкой рациональной, Эльза не верила в любовь с первого взгляда. Она вообще в любовь не верила, потому что никогда ее не видела. Отец уважительно относился к матери, много раз на людях приобнимал ее за талию и оставлял легкий поцелуй на щеке, но порывы супружеской нежности случались именно на людях. Дома родители вели себя, как деловые партнеры или давно притерпевшиеся друг к другу соседи. Ни взгляда, ни лишнего касания, только вежливые «спасибо», «пожалуйста» и «доброй ночи».
Мать, конечно, смотрела на отца с гораздо большим обожанием, чем он – на нее, но все равно иногда Эльзе казалось, что это обожание походит на актерскую игру. Они с родителями и Крисом много раз бывали в театре, посещали все премьеры в сезоне и наблюдали за перформансом на сцене. Хорошая актриса может заставить зрителя беспрекословно поверить, что не проживет и дня без своего героя. Ее глаза горят в свете софитов, когда она смотрит на него, стоя на самом краю помоста и прижимая руку к груди так, словно вот-вот кинется вниз.
Но что за огонь полыхает в ее зрачках? Истинная любовь к мужчине, которой актрисе удалось проникнуться благодаря таланту? Нет. Это только ширма, иллюзия для доверчивых наблюдателей, за которой скрывается настоящая причина – любовь к себе. На пике страстной и эмоциональной речи, когда погруженный в темноту зал сидит в молчании и ловит каждый звук и каждое, даже самое тихое слово, актриса любит себя и любуется собой. Она наслаждается гаммой собственных переживаний, которые испытывает на виду у восторженной публики. Без этой гаммы она – никто. И без своего партнера по сцене, соответственно, тоже.
Конечно, к ним, детям, родители относились совершенно иначе. Эльза и Крис не знали более заботливой матери и более ласкового и внимательного отца, чем их собственные. Но ведь родительская любовь – это другое. И то, даже такое сильное и подспудное чувство можно загубить на корню, как в случае с Димитрием.
Поэтому насчет своего будущего Эльза не питала никаких радужных мечтаний. Она знала, что ее родители не изверги и в сердечных делах ей, конечно, предоставят выбор. Но выбирать придется из кандидатов подходящего возраста, воспитанных в семьях их круга. Скорее всего, Эльза просто выберет того, кто покажется наименее противным и высокомерным, а дальше дело за малым. Если симпатия окажется взаимной, и молодой человек тоже посчитает невесту не очень противной, то они поженятся и родят детей.
Если ее отвергнут – ну что ж, придется выбрать следующего в списке наименее противных, и так до тех пор, пока не получится. Если не получится ни с кем (что очень вряд ли, ведь Эльза не считала себя слишком уж уродливой или глупой), тогда в дело уже вмешаются родители и договорятся с кем-нибудь, благо древняя родословная и богатство семьи всегда играли на руку в подобных делах.
В общем, к перспективе выйти замуж по расчету Эльза относилась спокойно и была подготовлена с детства. Подобная ситуация ожидала и Криса. И только Димитрий мог презрительно кривить уголки рта и уходить из комнаты, как только родители заводили разговор. Он никогда ни на ком не женится – и все уже с этим смирились.
Поддавшись на уговоры Северины и уехав с незнакомым парнем на мотокаре, Эльза тешила себя планами изощренной мести и, уж конечно, никакой романтики в своем поступке не находила. Стоило почувствовать, что он – человек, и все, парень выпал из круга возможных кандидатов на ее руку и сердце, а значит, флиртовать и кокетничать с ним Эльзе бы и в голову не пришло. Она лишь хотела поменьше светиться на людях в грязной одежде и поскорее добраться домой, при этом, желательно, отыгравшись на обидчике так или иначе.
Ветер бил в лицо, трепал волосы и холодил колени, и Эльзе пришлось спрятаться за спину Алекса, прижавшись щекой к его сильным мышцам, обтянутым кожаной курткой. Она, привыкшая к чопорному кару с личным водителем, в первый раз ехала так быстро и опасно и немного побаивалась. Вот глупая! Чего бояться? Даже если они вдруг разобьются, то она вряд ли погибнет. Скорее, поранится, но переломы и ссадины быстро заживут. Это человеческому парню нужно переживать, что он собой так рискует.
А может, она прижалась к нему не поэтому? Первая волна злости и негодования уже прошла, и Эльза не могла не признать, что у нее между ребер становится немного щекотно от мысли, что она обнимает кого-то чужого, но довольно симпатичного. До этого ей доводилось столь тесно держать в объятиях только Криса и папу. И Димитрия – в одну из ночей, когда она сама пришла к нему. Но ведь то были другие, родственные объятия!
Слова Северины о том, что парень просто искал способ познакомиться, зазвучали по-новому. Теперь уже Эльза не сомневалась, что все так и было. Он облил ее специально, чтобы потом посадить на свой мотокар и увезти. Конечно, это был дурацкий и не самый красивый поступок, но зато поступок! И кто знает, как бы она отреагировала, если бы Алекс просто подошел, назвал свое имя и предложил пообщаться? Наверняка бы отказала.
А теперь ей захотелось узнать его получше. Что подтолкнуло его так поступить? Во всем ли он предпочитает добиваться своего любой ценой? И… неужели она ему так сильно понравилась? От этой мысли Эльзе стало смешно.
Майский ветерок, вроде бы уже ласковый и нагретый солнышком, оказался коварнее злейшего врага, и она чихнула.
– Замерзла, майстра? – тут же откликнулся Алекс, чуть повернув голову к плечу. – Держись крепче.
Он схватил ее ладонь, потянул, заставляя еще сильнее прилипнуть к нему сзади, и сунул себе за пазуху. Не успела Эльза опомниться, как ее вторая рука тоже оказалась где-то под курткой у наглого типа. Там было горячо, даже жарко, и ей захотелось отдернуть руки, чтобы не обжечься, но она почему-то не смогла. Какие мужчины все-таки странные на ощупь, все тело у них скорее походит на камень. Да, раскаленный камень, угловатый и твердый, ничего мягкого и округлого, как у нее самой. Пресвятой светлый бог, вот это будет что рассказать Северине! Или не стоит подруге говорить о своей глупой реакции?
Тем временем, мотокар замедлил ход и остановился. Эльза отлепилась от мужской спины, подняла голову – и тут же вспыхнула:
– Ты куда меня привез?!
Парень рассмеялся, не скрывая наслаждения от ее реакции.
– Погреться, моя красивая майстра. Напою тебя чаем, разотру махровым полотенцем… ну а там видно будет. Все-таки я виноват и намерен всеми силами заглаживать вину. Буду заглаживать до тех пор, пока ты сама не устанешь.
Эльза спрыгнула на землю и огляделась. Вот наглец! Специально отвлек ее, руки себе под куртку засунул, чтобы она засмущалась и перестала следить за дорогой. А Эльза так завиталась в облаках, что даже не вспомнила, что он адрес не спросил и понятия не имел, где ее дом. Почему не спохватилась раньше и не уточнила, куда Алекс ее везет? Сама, конечно, виновата. Но… каков хам!
В районе, куда они приехали, проживала та прослойка общества столицы, которая имела полное право именовать себя средним классом. Отделенные от бедняцких кварталов площадью трех рынков, местные жители хоть и соседствовали с теми, но все же находились по эту, приближенную к аристократии, сторону. Здесь обитали клерки, продавщицы и учителя. Инженеры и архитекторы. Доктора, адвокаты. В общем, все, кто не гнушался добросовестно работать, чтобы обеспечить себе достойную жизнь. Тут можно было встретить и откровенно богатых людей, владеющих гигантскими мануфактурами, портовыми зданиями или роскошными торговыми галереями. Откровенно богатых – но все-таки «людей», потому что до уровня волков, настоящей элиты, они бы никогда не поднялись, и их место оставалось в пределах своего района обитания.
Дом, притаившийся в глубине заросшего сада и отделенный от улицы кованой, слегка поржавевшей от времени оградой, был одноэтажным и не очень большим, но выглядел ухоженным и симпатичным. Алекс подошел и приоткрыл калитку, жестом предлагая Эльзе воспользоваться его помощью и пройти внутрь. Его глаза смеялись, и она почувствовала, что краснеет. Что он там говорил? Махровым полотенцем ее растереть хочет?! Чаем напоит? Ну да, как же.
В ней вдруг проснулся спортивный интерес. Алекс правда такой дурак или прикидывается? Она что, похожа на девушку, с которой можно так легко закрутить любовь? И он до сих пор не понял, кто она такая? Или понял, но проверяет, берет на слабо? Что ж, ничто так не бьет по мужскому самолюбию, как отказ. Особенно, если на первый взгляд кажется, что жертва уже попалась в сети и почти не трепыхается.
Эльза украдкой принюхалась, но ничего опасного из глубины сада не учуяла. Она прищурилась, крепче притиснула к боку сумку, а затем ослепительно улыбнулась.
– Чай? Только если с дарданийскими травами. Я пью только такой.
– Да у меня куча чаев в арсенале, – не моргнул и глазом Алекс, – налью тебе любого. Ты только скажи, как эти травки выглядят. Если надо – пойду у соседей надеру!
Эльза с трудом удержалась, чтобы не прыснуть.
– Там крохотные синие цветочки, размером примерно с полногтя, – принялась поучать она с деловым видом, проходя мимо парня в калитку и направляясь к дому. – И мохнатые зеленые листики. Их обычно мелко рубят и перемешивают.
В запущенном саду буйствовала сирень, ее аромат дурманил голову, белые и розовые лепестки усеяли землю, и Эльзе показалось, что она ступает по цветочному ковру. Было очень красиво. Алекс шел следом, она чувствовала его за своим левым плечом и слышала приглушенное бормотание. Похоже, он повторял под нос ее последние слова о листочках, чтобы не забыть.
Он чуть не налетел на Эльзу, когда она круто развернулась на каблуках, но обладал хорошей реакцией, потому что мгновенно сориентировался и даже обхватил ее за талию, якобы с целью сохранить равновесие. На самом деле в своей привычной нагловатой манере просто прижался всем телом. Его большие ладони, тут же неприлично двинувшиеся с талии вниз, жгли ее через одежду.