Парикмахеры в «П.К.» мало общались между собой, поэтому никто не сказал Андреа, что Айри мыла голову. Через две минуты после того, как ей на голову нанесли густую белую аммиачную массу, она почувствовала, как первоначальная прохлада сменяется адским жжением. Голова была чистая, грязь не защищала кожу, и Айри начала орать.
– Что ты вопишь? Я же ее только что нанесла. Ты же хочешь прямые волосы.
– Мне больно!
– А что делать, – насмешливо заметила Андреа. – Красота требует жертв.
Еще тридцать секунд Айри кусала губы, но потом, когда над правым ухом показалась кровь, потеряла сознание.
Она пришла в себя над раковиной и увидела, как ее волосы слипшимися прядями стекают в слив.
– Предупреждать надо было, – ворчала Андреа. – Надо было мне сказать, что ты их помыла. Распрямлять надо грязные. Вот смотри теперь…
Вот смотри теперь… Раньше ее волосы доходили до середины спины, а теперь от них осталось только несколько дюймов.
– Гляди, что ты наделала, – обращалась Андреа к рыдающей Айри. – Интересно, что на это скажет мистер Пол Кинг. Сейчас позвоню и спрошу, может, он позволит исправить все это бесплатно.
Мистер Пол Кинг, тот самый П.К., был владельцем парикмахерской. Он был белым крупным мужчиной пятидесяти с лишним лет и занимался строительным бизнесом, пока не наступила Черная Среда: подошли к концу деньги его жены, у него не осталось ничего – только немного кирпича и цемента. В поисках свежей идеи он просматривал за завтраком газету и натолкнулся на заметку о том, что черные женщины тратят на косметику в пять раз больше, чем белые, а на средства по уходу за волосами – в девять раз. Прикинув, сколько тратит обычная белая женщина – его жена Шейла, Пол Кинг начал истекать слюной. Исследование материалов местной библиотеки показало, что найдена многомиллионная золотая жила. Пол Кинг купил старый мясной магазин на Уиллзден-Хай-роуд, выловил Андреа из салона в Харлздене, и бизнес начался. И тут же расцвел. Пол Кинг сам удивился, что женщины с низким достатком готовы тратить сотни фунтов в месяц на свои волосы и еще больше на ногти и аксессуары. Ему показалось забавным, что, как объяснила ему Андреа, боль является неотъемлемой частью процесса. Но самое замечательное: их клиенты никогда не подадут в суд – они готовы к боли. Идеальный бизнес.
– Ладно, Андреа, пусть будет бесплатно, – сказал Пол Кинг в свой мобильный телефон, похожий на кирпич, перекрикивая шум строительства нового салона в Уэмбли. – Но смотри, чтобы это не вошло в привычку.
Андреа принесла Айри хорошую новость.
– Отлично, детка. Сделаем бесплатно.
– Но что… – Айри посмотрела в зеркало на свою прическу, напоминавшую Хиросиму после взрыва, – что вы можете…
– Надеваешь свой шарф, выходишь, поворачиваешь налево, идешь до «Роши, забота о волосах», берешь эту бумажку, говоришь, что тебя прислали из «П.К.», просишь восемь пачек волос номер пять – черных с рыжим отливом – и быстренько возвращаешься сюда.
– Волос? – повторила Айри, вытирая сопли и слезы. – Искусственных волос?
– Дура! Они не искусственные. Они настоящие. А на твоей голове будут смотреться как самые настоящие. Давай, живо.
Рыдая, как ребенок, Айри вышла из «П.К.» и направилась в «Роши», стараясь не глядеть на свое отражение в витринах. У магазина она постаралась собраться, положила руку на живот и открыла дверь.
Внутри было темно и пахло так же, как в «П.К.»: аммиаком и кокосовым маслом, болью, смешанной с удовольствием. В слабом мерцающем свете Айри заметила, что в магазине не было обычных полок. Средства по уходу за волосами лежали кучами на полу, а аксессуары (расчески, ленты, лак для ногтей) были прикреплены к стенам и снабжены ценниками, написанными от руки. На почетном месте, как скальпы врагов или охотничьи трофеи, со скобы, вделанной в потолок, свисали волосы. Длинные пряди, повешенные в нескольких дюймах одна от другой. Под каждой большой кусок картона с описанием ее характеристик:
2 метра. Натуральные тайские. Прямые. Каштановые.
1 метр. Натуральные пакистанские. Прямые, слегка волнистые. Черные.
5 метров. Натуральные китайские. Прямые. Черные.
3 метра. Искусственные волосы. Спиральная завивка. Розовые.
Айри приблизилась к прилавку. Огромная женщина в сари прошла, переваливаясь с ноги на ногу, к кассе и обратно, чтобы выдать двадцать пять фунтов молодой индианке, чьи волосы были неаккуратно сострижены как можно короче.
– И не надо на меня так смотреть. Двадцать пять – отличная цена. Я не могу дать больше за такие сеченые волосы.
Девушка что-то возразила на своем языке, взяла с прилавка пакет с волосами, из-за которых разгорелся спор, и сделала вид, что собирается уходить. Но продавщица вырвала пакет у нее из рук.
– Незачем устраивать сцены. Мы обе видели концы. Двадцать пять и точка. Тебе больше все равно нигде не дадут. И вообще, – сказала она, глядя поверх головы индианки на Айри, – меня покупатели ждут.
Айри увидела, что девушка плачет, так же, как она сама недавно. Индианка замерла на секунду – ее всю трясло от злости, – потом стукнула ладонью по прилавку, схватила двадцать пять фунтов и вышла.
Толстуха презрительно затрясла подбородками, глядя на дверь, за которой исчезла девушка.
– Неблагодарная.
Затем она достала наклейку, отлепила ее от бумажки и наклеила на пакет с волосами. «6 метров. Индийские. Прямые. Черные с рыжеватым отливом».
– Ну, деточка. Что ты хотела?
Айри повторила то, что велела сказать Андреа, и вручила женщине бумажку.
– Восемь пакетов? Это значит шесть метров, так?
– Не знаю.
– Я знаю. Тебе какие: прямые или волнистые?
– Прямые. Абсолютно прямые.
Толстуха что-то прикинула, потом взяла с прилавка пакет с волосами только что убежавшей индианки.
– Вот. То, что тебе нужно. Я их не успела толком упаковать, сама понимаешь. Но они совершенно чистые. Хочешь?
Айри с сомнением взглянула волосы.
– Не обращай внимания на то, что я говорила про сеченые концы. Нет там сеченых концов. Просто глупая девчонка хотела получить больше, чем заслуживает. Некоторые ничего не смыслят в экономике… Ей жалко расставаться со своими волосами, вот и ожидает за это миллион фунтов. Прекрасные волосы. У меня в молодости тоже были такие.
Толстуха залилась смехом, над верхней губой подрагивали усики. Смех затих.
– Скажи Андреа, что это будет тридцать семь пятьдесят. У нас, индианок, прекрасные волосы. Все такие хотят!
Негритянка с двумя детьми в коляске для близнецов стояла за спиной Айри и ждала своей очереди, держа в руках упаковку шпилек. Она хмыкнула.
– Кое-кто слишком много о себе думает, – тихо пробормотала она. – А ведь некоторые довольны своими африканскими волосами. Вот спасибо! Нужны мне волосы какой-то несчастной индианки. И вообще, хотелось бы покупать продукцию по уходу за африканскими волосами у черных. Мы не выживем в этой стране, если не будем открывать свой бизнес.
Толстуха поджала губы и принялась ворчать, укладывая волосы для Айри в пакет и надписывая его. Все, что она говорила, было обращено к женщине, стоящей за Айри, но при этом она делала вид, что не слышит, что та отвечает.
– Не нравится к нам приходить? Не приходи. Никто тебя сюда не звал. Просто невероятно: люди… такая грубость… я не расист, но я такого не понимаю… я просто делаю свое дело, делаю свое дело. И я не потерплю оскорблений, вы мне деньги, я вам товар, вот и все. А тех, кто меня оскорбляет, я не обслуживаю.
– Боже мой! Да никто вас не оскорбляет.
– Я не виновата, что все хотят прямые волосы, а иногда и белую кожу, как Майкл Джексон. Я-то тут при чем? В местной газете пишут, что я, видите ли, не должна продавать белила «Доктор Пикок» – сколько шуму из ничего! – а потом сами же их покупают! Вот, возьми чек, передай Андреа, деточка. Я просто пытаюсь выжить в этой стране, так же, как и все остальные. Вот, деточка, возьми свои волосы.
Негритянка протянула руку из-за спины Айри и с громким стуком бухнула деньги на прилавок.
– Да хрен с тобой!
– Я не виновата, что волосы всем нужны… спрос, предложение… И не надо тут материться, я этого не потерплю! Элементарная экономика… Осторожней, детка, там ступеньки! А вы, пожалуйста, больше сюда не приходите. Иначе я вызову полицию. Никому не позволю так со мной обращаться. Полицию вызову, вот увидите.
– Хорошо, хорошо, хорошо.
Айри придержала дверь, пропуская женщину, а потом помогла ей спустить коляску со ступенек. Женщина убрала в карман шпильки. Она выглядела усталой.
– Терпеть не могу это место, – сказала она. – Но мне нужны шпильки.
– А мне нужны волосы, – сказала Айри.
Женщина покачала головой.
– У тебя есть волосы, – сказала она.
Спустя пять с половиной часов, в результате трудоемкого процесса вплетения чужих волос в оставшиеся два дюйма волос Айри и закрепления их клеем, Айри Джонс вышла с длинными прямыми рыжеватыми волосами.
– Прямые? – спросила она, не веря своим глазам.
– Прямее некуда, – ответила Андреа, с восхищением разглядывая плоды своего труда. – Только заплетай их хорошенько, если не хочешь, чтобы они сразу же отвалились. Чего не даешь заплести? Ведь не будут держаться.
– Будут, – возразила Айри, зачарованно глядя на свое отражение. – Просто обязаны.
Он, Миллат, должен их только увидеть, только один раз увидеть. Она хотела добраться до Миллата такой же красивой, какой видела себя в зеркале, поэтому всю дорогу до дома Икбалов придерживала волосы руками, боясь, что ветер их унесет.
Алсана открыла дверь.
– А, привет. Нет, его нет. Где-то ходит. Не спрашивай, где, сама не знаю, он мне не сообщает. Вот про Маджида я почти всегда знаю, где он.
Айри прошла в коридор и украдкой бросила взгляд в зеркало. На месте, и все как надо.
– Можно я его подожду?
– Конечно. Ты как-то по-новому выглядишь. Похудела?
Айри залилась краской.