Мистер Пол Кинг (П. К.), владелец парикмахерской, был крупным белым мужчиной пятидесяти с лишним лет и занимался строительным бизнесом, пока не наступила Черная среда: подошли к концу деньги его жены, у него не осталось ничего — только немного кирпича и цемента. В поисках свежей идеи, он просматривал за завтраком газету и наткнулся на заметку о том, что черные женщины тратят на косметику в пять раз больше, чем белые, а на средства по уходу за волосами — в девять раз. Прикинув, сколько тратит обычная белая женщина — его жена Шейла, Пол Кинг начал истекать слюной. Исследование материалов местной библиотеки показало, что найдена многомиллионная золотая жила. Пол Кинг купил старый мясной магазин на Уиллзден-хай-роуд, выловил Андреа из салона в Харлздене, и бизнес начался. И тут же расцвел. Пол Кинг сам удивился, что женщины с низким достатком готовы тратить сотни фунтов в месяц на свои волосы и еще больше на ногти и аксессуары. Ему показалось забавным, что, как объяснила ему Андреа, боль является неотъемлемой частью процесса. Но самое замечательное: их клиенты никогда не подадут в суд — они готовы к боли. Идеальный бизнес.
— Ладно, Андреа, пусть будет бесплатно, — сказал Пол Кинг в похожий на кирпич мобильный телефон, перекрикивая шум строительства нового салона в Уэмбли. — Но смотри, чтобы это не вошло в привычку.
Андреа принесла Айри хорошую новость.
— Отлично, детка. Сделаем бесплатно.
— Но что… — Айри посмотрела в зеркало на свою прическу, напоминавшую Хиросиму после взрыва, — что вы можете…
— Надеваешь свой шарф, берешь эту бумажку, выходишь, поворачиваешь налево, идешь до «Роши. Забота о волосах», говоришь, что тебя прислали из «П. К.», просишь восемь пачек волос номер пять — черных с рыжим отливом — и быстренько возвращаешься сюда.
— Волос? — повторила Айри, вытирая сопли и слезы. — Искусственных волос?
— Дура! Они не искусственные. Они настоящие. А на твоей голове будут смотреться как самые настоящие. Давай, живо.
Рыдая, как ребенок, Айри вышла из «П. К.» и направилась в «Роши», стараясь не смотреть на свое отражение в витринах. У магазина она постаралась собраться, положила руку на живот и открыла дверь.
Внутри было темно и пахло так же, как в «П. К.»: аммиаком и кокосовым маслом, болью, смешанной с удовольствием. В слабом мерцающем свете Айри заметила, что в магазине не было обычных полок. Средства по уходу за волосами лежали кучами на полу, а аксессуары (расчески, ленты, лак для ногтей) были прикреплены к стенам и снабжены ценниками, написанными от руки. На почетном месте, как скальпы врагов или охотничьи трофеи, со скобы, вделанной в потолок, свисали волосы. Длинные пряди, повешенные в нескольких дюймах одна от другой. Под каждой большой кусок картона с описанием характеристик:
2 метра. Натуральные тайские. Прямые. Каштановые.
1 метр. Натуральные пакистанские. Прямые, слегка
волнистые. Черные.
5 метров. Натуральные китайские. Прямые. Черные.
3 метра. Искусственные волосы. Спиральная завивка.
Розовые.
Айри приблизилась к прилавку. Огромная женщина в сари прошла, переваливаясь с ноги на ногу, к кассе и обратно, чтобы выдать двадцать пять фунтов молодой индианке, чьи волосы были неаккуратно сострижены как можно короче.
— И не надо на меня так смотреть. Двадцать пять — отличная цена. Я не могу дать больше за такие сеченые волосы.
Девушка что-то возразила на своем языке, взяла с прилавка пакет с волосами, из-за которых разгорелся спор, и сделала вид, что собирается уходить. Но продавщица вырвала пакет у нее из рук.
— Незачем устраивать сцены. Мы обе видели концы. Двадцать пять, и точка. Тебе все равно нигде не дадут больше. И вообще, — сказала она, глядя поверх головы индианки на Айри, — меня покупатели ждут.
Айри увидела, что девушка плачет, так же как недавно — она сама. Индианка замерла на секунду, ее всю трясло от злости, потом стукнула ладонью по прилавку, схватила двадцать пять фунтов и вышла.
Толстуха презрительно затрясла подбородками, глядя на дверь, за которой исчезла девушка.
— Неблагодарная.
Затем она достала наклейку, отлепила ее от бумажки и наклеила на пакет с волосами. «6 метров. Индийские. Прямые. Черные с рыжеватым отливом».
— Ну, деточка. Что ты хотела?
Айри повторила то, что велела сказать Андреа, и вручила женщине бумажку.
— Восемь пакетов? Это значит шесть метров, так?
— Не знаю.
— Я знаю. Тебе какие: прямые или волнистые?
— Прямые. Абсолютно прямые.
Толстуха что-то прикинула, потом взяла с прилавка пакет с волосами только что убежавшей индианки.
— Вот. То, что тебе нужно. Я их не успела толком упаковать, сама понимаешь. Но они совершенно чистые. Хочешь?
Айри с сомнением взглянула на волосы.
— Не обращай внимания на то, что я говорила про сеченые концы. Нет там сеченых концов. Просто глупая девчонка хотела получить больше, чем заслуживает. Некоторые ничего не смыслят в экономике… Ей жалко расставаться со своими волосами, вот и хочет за них миллион фунтов. Прекрасные волосы. У меня в молодости тоже такие были.
Толстуха залилась смехом, над верхней губой подрагивали усики. Потом смех затих.
— Скажи Андреа, что это будет тридцать семь пятьдесят. У нас, индианок, прекрасные волосы. Все такие хотят!
Негритянка с двумя детьми в коляске для близнецов стояла за спиной Айри и ждала своей очереди, держа в руках упаковку шпилек. Она хмыкнула.
— Кое-кто слишком много о себе воображает, — тихо пробормотала она. — А ведь некоторые довольны своими негритянскими волосами. Вот спасибо! Нужны мне волосы какой-то несчастной индианки. И вообще продукцию по уходу за негритянскими волосами хотелось бы покупать у черных. Мы не выживем в этой стране, если не будем открывать свой бизнес.
Толстуха поджала губы и принялась ворчать, укладывая волосы для Айри в пакет и надписывая его. Все, что она говорила, было обращено к женщине, стоявшей за Айри, но при этом она делала вид, будто не слышит, что та отвечает.
— Не нравится к нам приходить? Не приходи. Никто тебя сюда не звал. Просто невероятно: люди… такая грубость… Я не расистка, но такого не понимаю… Просто делаю свое дело. И не потерплю оскорблений. Вы мне деньги, я вам товар, вот и все. А тех, кто меня оскорбляет, я не обслуживаю.
— Боже мой! Да никто вас не оскорбляет.
— Я не виновата, что все хотят прямые волосы, а иногда и белую кожу, как Майкл Джексон. Я-то тут при чем? В местной газете пишут, что я, видите ли, не должна продавать белила «Доктор Пикок» — сколько шуму из ничего! — а потом сами же их покупают! Вот, возьми чек, передай Андреа, деточка. Я просто пытаюсь выжить в этой стране, так же как и все остальные. Вот, деточка, возьми свои волосы.
Негритянка протянула руку из-за спины Айри и с громким стуком бухнула деньги на прилавок.
— Какого хрена..!
— Я не виновата, что волосы нужны всем… Спрос, предложение… И не надо тут материться, я этого не потерплю! Элементарная экономика… Осторожней, детка, там ступеньки! А вы, пожалуйста, больше сюда не приходите. Иначе я вызову полицию. Никому не позволю так со мной обращаться. Полицию вызову, вот увидите.
— Хорошо, хорошо, хорошо.
Айри придержала дверь, пропуская женщину, а потом помогла ей спустить коляску со ступенек. Женщина убрала в карман шпильки. Она выглядела усталой.
— Терпеть не могу это место, — сказала она. — Но мне нужны шпильки.
— А мне нужны волосы, — сказала Айри.
Женщина покачала головой.
— У тебя есть волосы, — сказала она.
Спустя пять с половиной часов, в результате трудоемкого процесса вплетения чужих волос в оставшиеся два дюйма волос Айри и закрепления их клеем, Айри Джонс вышла с длинными прямыми рыжеватыми волосами.
— Прямые? — спросила она, не веря своим глазам.
— Прямее некуда, — ответила Андреа, с восхищением разглядывая плоды своего труда. — Только заплетай их хорошенько, если не хочешь, чтобы они сразу же отвалились. Чего не даешь заплести? Ведь не будут держаться.
— Будут, — возразила Айри, зачарованно глядя на свое отражение. — Просто обязаны.
Он, Миллат, должен их увидеть, хотя бы один раз. Она хотела добраться до Миллата такой же красивой, какой видела себя в зеркале, поэтому всю дорогу до дома Икбалов придерживала волосы руками, боясь, что их унесет ветер.
Алсана открыла дверь.
— А, привет. Нет, его нет. Где-то ходит. Не спрашивай где, сама не знаю, он мне не сообщает. Вот про Маджида я почти всегда знаю, где он.
Айри прошла в коридор и украдкой бросила взгляд в зеркало. На месте и все как надо.
— Можно я его подожду?
— Конечно. Ты как-то по-новому выглядишь. Похудела?
Айри залилась краской.
— Новая прическа.
— Ах да! Ты похожа на телеведущую. Очень мило. Проходи в гостиную. Там уже сидят Позорная Племянница и ее мерзкая подруга, но ты не смущайся. Самад в саду, а я на кухне, работаю, так что постарайся не шуметь.
Айри вошла в гостиную.
— С ума сойти! — закричала Нина, глядя на входящее в комнату видение. — На что ты похожа?!
На красавицу. С прямыми, не курчавыми волосами. На настоящую красавицу.
— Ты похожа на идиотку! Очуметь можно! Максин, ты только посмотри на это. Боже мой, Айри! Чего ты хотела этим добиться?
Разве не ясно? Прямоты, чтобы они стали прямыми. И легкими.
— В смысле, чего ради ты это сделала? Решила стать негритянской Мерил Стрип? — Нина сложилась пополам и захохотала.
— Позорная Племянница! — закричала Алсана из кухни. — Когда я шью, мне нужно сосредоточиться. Потише там, мисс Крикунья!
«Мерзкая подруга» Нины, она же, ее любимая, сексуальная, стройная девушка по имени Максин с прекрасной фарфоровой кожей, темными глазами и густыми каштановыми волосами, подергала удивительные волосы Айри.
— Что ты с ними сделала? У тебя были прекрасные волосы. Роскошные буйные кудри.
Несколько секунд Айри не могла вымолвить ни слова. Она была совершенно уверена, что раньше выглядела ужасно.