Стерхова перевела взгляд на пластину. По ее лицу будто скользнула тень.
– Семочкин… – пробормотала она, потом снова подняла голову. – О нем я уже слышала.
– От матери? – догадалась Светлана.
В разговор вмешалась Пелагея Михайловна.
– Вот за кого тебе надо было выходить! Я тебе говорила.
– Хороший человек? – поинтересовалась Анна.
– Мало того, что правая рука у Зварыкина, так еще и семьянин, каких поискать. – Старуха укоряюще взглянула на дочь. – Не то, что твой рыцагон.
– Хватит, мама. Дело прошлое. Да мы и встречались-то всего полгода, пока я не уехала в Енисейск доучиваться.
Стерхова спросила:
– Зачем?
– Когда после всех этих дел ПТУ закрыли, тех, кто не закончил обучение отправили в Енисейск.
– Вы сказали после всех этих дел…
– Ну, да.
– Что за дела? Почему закрыли училище?
Светлана грустно покачала головой.
– Все из-за нашей Ларисы Викторовны, ну, и потом – еще и другое…
– Кто такая Лариса Викторовна? – не отставала Анна.
– Учительница по литературе, работала в нашем ПТУ. Я тогда первый год отучилась, когда она пропала.
– Нашли?
– Какое там… Сначала подумали, что сбежала к папе и маме в Красноярск. А уж когда приехали ее родители, милиция обыскалась. Но все зря – Лариса Викторовна как сквозь землю провалилась.
– Когда это было?
– Так… – сказала Светлана. – В восемьдесят восьмом я поступила в ПТУ. В восемьдесят девятом закончила первый курс. Ну, да! Лариса Викторовна пропала летом восемьдесят девятого.
Стерхова поднялась и сходила в комнату за блокнотом. Вернувшись на место, записала: «лето 1989 года, Лариса Викторовна…». – Фамилию помните:
– Чью?
– Учительницы.
– Конечно, помню! – Светлана всплеснула руками, словно удивляясь такой недоверчивости. – Зорина.
– Сколько ей было лет?
– Сразу после института сколько бывает?
– Лет двадцать пять.
– Ну да, около того.
Анна дописала информацию в блокнот и задала еще один вопрос:
– Вы сказали, что поводом к закрытию ПТУ послужило исчезновение Зориной и что-то еще. Что именно вы имели ввиду?
– В тот же год, в сентябре, в поселок приехала журналистка из Красноярска, чтобы писать статью про комсомольцев нашего училища. Так вот, она вместе с комсомольским активом и спортсменами пошла в поход на избу. Наши старшаки постоянно туда ходили на спортивное ориентирование. Нас, первокурсников, конечно, с собой не брали.
– Значит, журналистка пошла с комсомольцами в тайгу. – Стерхова вернулась к начатой теме: – И что?
– Из тайги она не вернулась. Вместе с ней пропал парень с третьего курса.
Стерхова недоуменно уставилась в свой блокнот.
– Три человека пропали за такой короткий срок?
– А вы спросите у Ивана, он разузнает. – Подсказала Пелагея Михайловна. – Давно это было. Теперь уже мало кто помнит. В полиции все расскажут.
– Спрошу, обязательно спрошу… – Анна постучала пальцем по странице блокнота, перечитывая имена: Никита Семочкин, Лариса Викторовна Зорина, журналистка из Красноярска…
Она подняла голову и посмотрела на Светлану:
– Тела пропавших в тайге не нашли? Как и тело учительницы Зориной? Верно?
Та пожала плечами:
– Насколько я знаю, нет. По крайней мере, нам, учащимся, ничего об этом не говорили. Гул ходил по поселку жуткий, но толком никто ничего не знал. Милиция долго разбиралась. Люди шептались, что дело темное. Потом училище и вовсе закрыли.
В печной трубе вдруг завыл ветер, заставив Светлану вздрогнуть. Пелагея Михайловна подбросила в топку пару поленьев.
– И пришлось нам Светланку в Енисейск отправлять. Шестнадцать лет ей тогда исполнилось.
Стерхова провела пальцем по гравировке, где сова впилась когтями в клинок.
– Здесь что-то не сходится. Закрыть ПТУ из-за пропавших людей – странная мера. Возможно, был еще какой-то дополнительный фактор?
– Нам, учащимся, ничего не объяснили. Перевели учиться в Енисейск. Вот и все. – Сказала Светлана.
– Ваш друг Семочкин знал Зорину?
– Конечно. Она во всех группах преподавала литературу.
Анна откинулась на спинку стула. Ей приходилось слышать подобное раньше: исчезновения людей, сплетни, слухи о милицейских недоработках. Но эта история… В ней было что-то иное. Что-то, что не укладывалось в привычные схемы.
Поленья в печи трещали. Лопаясь, смола наполняла воздух терпким запахом хвои. Огонь облизывал поленья, звук менялся: от шепота до резкого хлопка. Печь дышала, жила, согревала. В ее глубине лениво мерцали прогоревшие угольки.
В тишине кухни отчетливо тикали ходики, висевшие на стене.
Светлана вдруг вскрикнула, схватив Анну за рукав:
– Вспомнила! У Никиты тогда, в общежитии… Он сказал, что пластина – пропуск в «Клинок и коготь». Я подумала, что это рок-группа какая-то. Мальчишки тогда поголовно играли на гитарах.
Стерхова подняла медяшку на уровень глаз. В отсвете пламени гравировка вдруг ожила: сова шевелила перьями, готовясь к броску.
– Хотелось бы знать, куда вел этот «пропуск». – Анна встала и подошла к заиндевелому окну.
Темнота за стеклом казалась густой, словно деготь. Было слышно, как где-то вдалеке все так же лают собаки.
«Ну, что же… – подумала она. – Завтра будет день. Возможно, он принесет ответы».
Глава 13Неудобные связи
Анна Стерхова резко перелистывала страницы, просматривая следственные материалы. Взгляд то и дело скользил по часам на стене: стрелки неумолимо ползли вперед, но Ивана Астафьева все еще не было. Это раздражало.
Утром, в машине она не стала заводить разговор о пропавших в далеком прошлом, решив, что лучше выждать удобного момента. Но Астафьев тут же уехал, не предоставив ей ни минуты для разговора.
Городской телефон зазвонил, заставив ее вздрогнуть.
– Привет, – голос подруги звучал бодрее, чем ожидалось – в Москве было раннее утро. – Все отправила на факс и продублировала на твою электронную почту.
– Нашла что-нибудь интересное? – спросила Анна.
– А то! Ты знала, что Холофидин – зять сенатора Крамова?
Из пальцев Стерховой выпала ручка.
– Что? – Голос ее сорвался, но она взяла себя в руки. – Повтори.
– Тимур Сайярович Холофидин зять сенатора Андрея Львовича Крамова. Женат на его дочери Анжелике. – Буднично подтвердила Вика. – Вся информация в факсе и в письме. Там же фотография Холофидина.
– Спасибо.
– И вот еще что… – подруга понизила голос. – Будь осторожна. Не лезь на рожон. С этими господами не знаешь, чего ждать.
Закончив разговор, Анна встала, чтобы пойти за факсом, но дверь кабинета распахнулась и в кабинет вошел Гедройц.
– Приятная новость, Анна Сергеевна. Нашли для вас вертолет. Его предоставил сенатор Крамов. Он прилетел на юбилей рудника.
– И это прекрасно, – ответила она машинально, объединяя в голове две разных темы: пропавшего Холофидина и прилетевшего в Северск Крамова.
– Послезавтра можете лететь на Совиную Плаху.
– Спасибо.
– Андрей Львович сейчас в моем кабинете, – продолжил Гедройц, избегая смотреть ей в глаза. – Он хочет с вами поговорить.
Подполковник шагнул за порог, Стерхова – следом. Они двинулись по коридору и вскоре вошли в приемную.
– Подождите минуту, – Анна задержалась у стола секретарши. – Мне должен прийти факс.
Та оторвалась от своих бумаг и потянулась к лотку с входящими документами.
– Да, вот он, – сказала она, вынимая сложенные листы.
Забрав факс, Анна пробежала глазами первые строки, но полностью читать не стала – не здесь, не сейчас. Кивнув, она повернулась к Гедройцу.
– Теперь идемте.
Начальник отдела открыл дверь, и они вошли в его кабинет.
Там, у окна, спиной к двери, стоял высокий мужчина. Он медленно обернулся, давая время оценить себя по-достоинству: спортивная фигура, идеально сшитый костюм, благородная седина в волосах. В шестьдесят с плюсом сенатор Крамов выглядел моложе своего возраста. Он был поджар, спортивен и бодр. И нетороплив. Одним словом, все шло по его сценарию.
– Анна Сергеевна, – голос сенатора был уверенным и глубоким – ни капли сомнения, ни единого колебания. Он протянул руку. – Благодарю, что нашли время.
Рукопожатие Крамова было крепкое, но не слишком. Эмоции и движения были под надежным присмотром.
– Присаживайтесь, – он двинулся к столу, не теряя ее из виду.
Усевшись в кресло, сенатор взглянул на Гедройца. Тот молча кивнул и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
«Значит, договорились», – подумала Анна, занимая кресло напротив.
Крамов внимательно изучал взглядом Стерхову и не спешил начать разговор.
– Ну что ж, – наконец произнес он. – Перейдем к делу. Как продвигается расследование?
– Ознакомилась с документами и опросила свидетеля.
– И что же? У вас появилось видение?
– Видение? – переспросила она. – Только отдельные фрагменты. Несколько нестыковок в показаниях, детали, которые требуют проверки.
Крамов слегка кивнул, будто подтверждая свои догадки.
– Нестыковки, – повторил он с расстановкой. – Пожалуй, в начале так всегда и бывает.
Стерхова положила перед ним факс.
– Я знаю, что Холофидин – ваш зять.
В ответ Крамов даже бровью не повел.
– Тем лучше. Значит, поговорим начистоту. – Он сложил пальцы домиком и пристально вгляделся в ее лицо. – Я ожидал, что генерал Яковлев пришлет сюда толковых мужчин. Но приехали вы… – Последовала пауза, расчетливая, как удар острой шпагой. – Ваш послужной список впечатляет.
Он говорил ровно, взвешивая каждое слово – человек партийной закалки, привыкший держать все под своим контролем. Перед встречей Крамов изучил ее досье и, как шахматист, продумал ходы.
– И что за детали вас насторожили?
Анна скользнула взглядом по его лицу. Ровный, спокойный тон, уверенная поза. Он контролировал каждую мышцу, каждую паузу.
– Например, то, что ваш зять связан с этим делом.