Из кабинета вышел Астафьев, разочарованно покачал головой и протянул ей пакет с пулями.
Весь этот день был разъездным. После обеда Анна Стерхова отправилась в транспортное управление Северска к Зварыкину. Здание, в котором оно располагалось, выделялось на фоне остальных построек поселка: массивные колонны, треугольный фронтон и фасад с лепниной. Совершенно очевидно, что раньше это был клуб или дом культуры.
На входе в здание Стерхову задержал охранник, мужчина лет сорока, с лицом, излучавшим готовность отработать свой хлеб.
Он молча взял ее удостоверение, скользнул по нему взглядом и протянул обратно.
– Цель визита?
– Мне нужен Олег Борисович Зварыкин.
– Вам назначено?
Вздохнув, Стерхова посмотрела в сторону, словно удивляясь такой глупости, после чего спросила:
– Видели, что написано в документе? Я – подполковник юстиции, следователь. Попробуйте меня не впустить.
Охранник переглянулся с напарником, сидевшим за стойкой регистратуры. Но тот лишь пожал плечами. Тогда он достал рацию и что-то буркнул в нее. Выслушав ответ, повернулся к Анне.
– Ждите, сейчас вас проводят.
Через минуту явился еще один сотрудник охраны. Стерхову попросили сдать телефон и показать содержимое сумочки. Потом записали данные в журнал посещений. После всех проверок и формальностей охранник сопроводил ее до дверей кабинета и остановился.
– Ждите здесь.
Он вошел внутрь, и через пару минут вернулся:
– Проходите. Гедройц все подтвердил.
Наконец ее впустили в приемную, а затем в кабинет хозяина.
Зварыкин сидел за своим столом. Ему было лет пятьдесят, и он был похож на постаревшего мальчика: мелкий, светловолосый, с дурацкой, коротко подстриженной челкой. Одет в дорогой, не по размеру большой, пиджак и рубашку поло.
Когда Зварыкин вышел из-за стола, чтобы поздороваться, Анна увидела, что он невероятно низкого роста, и на его ногах дешевые нечищеные башмаки. В этом человеке совмещалось несовместимое. Впрочем, как и все в его кабинете, где дорогие драпировки на окнах соседствовали с медными чеканками на стенах.
– Чем обязан, Анна Сергеевна? – голос Зварыкина прозвучал по-взрослому сдержанно.
– Рада знакомству. – Она огляделась. – Могу я присесть?
– Да-да, конечно. Садитесь! – испытав неловкость, он чуть засуетился, но быстро собрался и степенно опустился в кресло.
В этот момент ей до ужаса хотелось заглянуть под его стол: достает ли он ногами до пола?
– Итак… – начал Зварыкин.
– Олег Борисович, – сказала Стерхова. – Я далека от мысли, что вам неизвестно, зачем я здесь.
– Ну, предположим.
– Вы также знаете, я приехала в Северск расследовать убийство москвичей на зимовье Совиная Плаха.
– К чему вы ведете? Я ни разу не видел их, ни живых, ни мертвых.
– Из чего следует, что мне бесполезно опрашивать вас по этому делу. – Вопреки сказанному, она достала из сумочки блокнот с ручкой и положила перед собой на стол. – Тогда, давайте поговорим о другом деле.
– Это еще чего? – спросив, Зварыкин непонимающе уставился на нее.
– Олег Борисович, что вам известно о тайном обществе «Клинок и Коготь»?
Он усмехнулся, но в его глазах появился испуг:
– Это всего лишь подростковая забава.
Анна вынула из сумки медную пластину и положила на стол перед ним.
– Знаете, чья она?
Он внимательно осмотрел бляшку, затем перевернул ее и указал на единицу, нацарапанную на обороте.
– Эта принадлежала Лубнину. Я сам ее вырезал и гравировал в мастерской училища. Откуда она у вас?
– Пластину обнаружили в зимовье Совиная Плаха.
Зварыкин пожал плечами:
– Значит, Лубнин потерял ее перед тем, как пропал.
Анна сменила тему:
– А что вы можете рассказать о пропавшей учительнице Зориной?
– Только то, что она преподавала нам литературу.
– Больше ничего?
– Была молодой, хорошенькой, модной. Чуть-чуть старше нас. Нравилась всем мальчишкам.
– О ее личной жизни что-нибудь знали?
– Вы говорили о ней с Семочкиным. – Зварыкин недовольно поморщился. – Мне нечего добавить.
– Тогда поговорим о походе на Совиную Плаху, когда пропали Лубнин и журналистка.
Он вопросительно склонил голову на бок.
– Знаете сколько лет прошло?
– Хотите сказать, что не помните?
– Что-то вроде того.
– И все же, я попрошу вас вспомнить.
– Тогда задавайте вопросы.
– Почему Лаврентьева пошла на маршрут именно с Лубниным?
– Их поставили в пару, потому что Лубнин был опытным ориентировщиком, а журналистка ничего не умела.
– Когда вы узнали об их исчезновении?
– Когда они не вернулись. Искали их до темноты, наутро Семочкин, Шевердов и еще один пацан отправились в Северск, а мы продолжили поиски.
– Что еще можете вспомнить?
– Лубнин с журналисткой отметились на двух контрольных пунктах из четырех.
– Значит, они исчезли между вторым и третьим контрольным пунктом?
– Выходит, что так.
– Как были организованы контрольные пункты? На них кто-то был?
– Смеетесь, что ли? Значок и бумажка на стволе с карандашом на веревке. Отметился – и дуй себе дальше. Вот и все.
– Что можете вспомнить про окончание поисков? – спросила Анна.
– То, что я тащил рюкзак журналистки на себе обратно в Северск. – Нехотя ответил Зварыкин.
Анна полистала блокнот и сделала пару пометок.
– Хорошо. Теперь поговорим о Лубнине. Вы с ним дружили?
– Лубнин ни с кем не дружил.
– А Семочкин рассказывал, что ваша пятерка часто ходила на природу и проводила собрания.
– Ну, ходили. И что с того?
– Неужели Лубнин никогда рассказывал о семье? О своем прошлом?
– Он был детдомовцем. Личным не делился.
– Каким был Лубнин? – спросив, Стерхова внимательно следила за реакцией собеседника.
Зварыкин раздраженно взмахнул рукой:
– Парень как парень. В долг не брал и своего не давал. Живучий был, собранный, хваткий.
Анна смотрела прямо ему в глаза:
– Вы бы поверили, если бы вам сказали, что Лубнин выбрался из тайги и остался жив?
Зварыкин откинулся в кресле и нервно рассмеялся:
– Да ну вас, ей-богу! – Он резко провел ладонью по лбу, словно вытерев проступивший пот, и его смех превратился в хриплый выдох. – Вы же понимаете, что это невозможно?
Зварыкин потянулся к стакану с водой, но рука задрожала так, что он передумал и уставился в окно.
– Мне надо работать.
Глава 19Они были подругами
В конце рабочего дня Стерхова и Астафьев сидели за столом напротив друг друга. Уставшие и сосредоточенные они обсуждали ключевую информацию.
За окном сгустилась темнота, окрасив комнату в сизые тона. Иван затушил сигарету и включил настольную лампу.
Анна перебирала в блокноте записи разговора со Зварыкиным.
– Как только я завела речь про Лубнина, Зварыкин почувствовал дискомфорт, – сказала Стерхова, и в ее голосе прозвучала тревожная нотка.
Астафьев нахмурился и поджал губы.
– И это странно. Зварыкин – крепкий мужик.
– В его офисе мощная система охраны. С чем это связано? – поинтересовалась она, переводя взгляд на Ивана.
Тот фыркнул, разминая затекшую шею:
– Перевозка золотоносной руды – жирный куш. На него есть много охотников. Год назад машину Зварыкина изрешетили из автомата. Водителя застрелили, он сам три месяца в больнице провалялся. Тут уж лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Есть несколько важных моментов, в которых он прояснил ситуацию. – Анна вздохнула и провела рукой по щеке, пытаясь собраться с мыслями. – Во-первых, Лубнин и журналистка пропали где-то между вторым и третьим контрольным пунктом. Карты маршрутов у нас пока нет, однако насколько я понимаю, это случилось в районе наибольшего удаления от зимовья.
Астафьев встал, подошел к карте Северского района и очертил пальцем небольшую окружность.
– Предполагаю, что где-то здесь. Грязь по колено, кругом болота. Для того, чтобы сгинуть – идеальное место.
– Во-вторых, – продолжила Стерхова. – Лубнин был жестким, целеустремленным и малообщительным. Ничего о себе не рассказывал.
– Зная его подноготную, об этом можно догадаться, – хмыкнул Иван.
Анна еще раз перелистала блокнот и отыскала нужную пометку.
– В-третьих, когда я предположила, что Лубнин мог выбраться из тайги живым, со Зварыкиным случился панический приступ. Из чего можно сделать вывод: он допускает такую возможность и чего-то сильно боится.
Астафьев прищурился, словно обдумывая, как отреагировать.
– Ну… Если Зварыкин боится… Это о многом говорит. – Он медленно обернулся, и она заметила в его глазах настороженность.
Стерхова тоже встала и подошла к окну. Поселок за стеклом тонул в темноте, лишь редкие огоньки вдалеке мигали, как сигнальные маячки.
– Зварыкин не произвел на меня впечатление могучего или хоть сколько-нибудь значительного человека. – Ее голос прозвучал отстраненно, в нем даже проскользнула нотка брезгливости. – Он больше похож на крысу, которая выжила, потому что научилась прятаться.
– Я мог бы многое о нем рассказать. – Усмехнулся Астафьев. – Но это отдельный разговор. Теперь могу сказать лишь одно: Зварыкин знает больше, чем рассказал. Но, если вдруг он окажется причастным к одному из этих трех дел, нам стоит быть предельно осторожными.
В комнате стало тихо, но ненадолго – дверь открылась и на пороге появился Добродеев.
– Как хорошо, что вы еще на работе! Приехал наудачу.
– Мы ждали тебя утром. – Сказал Астафьев.
Добродеев прошел к столу и положил на него большой пакет с документами.
– В аэропорту Черемшанка – обычный бардак. Красноярск задержал вылет почти на девять часов.
– Как вовремя вы приехали! – Анна протянула руки к пакету и стала доставать из него документы. – Посмотрим… Уголовное дело по факту исчезновении граждан в труднодоступной таежной местности… Это Лаврентьева и Лубнин. Еще… Уголовное дело по факту безвестного исчезновения гражданки Зориной. Очень хорошо. – Она развязала веревки, раскрыла папку и вдруг подняла глаза на Добродеева. – Что это?