«Что за странная игра происходит вокруг меня?» – размышляла она, чувствуя, как ею овладевает усталость.
Сон пришел мгновенно, стоило только закрыть глаза – сказалась бессонная ночь. Последней мыслю перед тем, как ее сознание растворилось, была уверенность, что все самое трудное – впереди.
В восемь часов утра Стерхова вышла из номера и спустилась в гостиничный буфет. Небольшой зал, обставленный грубой мебелью из потемневшей древесины, был пуст. Осмотревшись, Анна взяла со шведского стола несколько ломтиков сыра, хлеб и налила в чашку кофе, после чего направилась к столику у окна.
Едва она устроилась там, к ней стала приближаться буфетчица – женщина лет пятидесяти, крепко сбитая, коренастая, с добрым, слегка усталым лицом. Сначала она вытирала столы влажной тряпкой, потом обратилась к Стерховой.
– Доброе утро. Как устроились? У нас, конечно, не столица, но жить тоже можно.
Анна ограничилась улыбкой и коротким кивком:
– Вполне.
Буфетчица отложила тряпку и, помедлив секунду, подсела к ней.
– Говорят, что вы приехали по делу учительницы Зориной? – спросила она доверительно.
– Не совсем.
– А слухи ходят. Кстати, меня Марина зовут.
Поймав заинтересованный взгляд буфетчицы, Стерхова осторожно заметила.
– Слухи у вас в поселке быстро распространяются.
Марина понимающе усмехнулась:
– А вы, значит, из Москвы?
– Оттуда, – Анна внимательно поглядела на собеседницу, чувствуя скрытую готовность поделиться информацией. – Знали Зорину?
– Еще бы! – оживилась буфетчица. – Она в нашем училище преподавала литературу. Хорошая была девушка, строгая, но справедливая. Я даже показания давала, когда ее потеряли.
Анна отставила чашку и осторожно спросила:
– А что вы тогда рассказали?
Марина вздохнула, немного наклонилась вперед и понизила голос:
– В тот день перед тем, как Лариса Викторовна пропала, я столкнулась с ней в дверях общежития. Она выбегала на улицу – куда-то торопилась. Я остановила ее и спросила, когда смогу пересдать тему, двойку исправить. Она махнула рукой: «Не сейчас, Марина, я опаздываю». И на часы показала, было почти семь.
Стерхова напряглась:
– Семь часов вечера?
– Ну да, – подтвердила Марина. – Вечер был, теплый, светлый – июль.
– Как она вела себя в тот момент? Помните?
– Мне показалось, что она была расстроена. Как будто плакала или вот-вот заплачет. Никогда не видела ее такой.
– Во что была одета Зорина? – спросила Анна.
– Это я точно помню! – уверенно закивала буфетчица. – Платье на ней было белое, льняное с вышивкой. Сумочка белая на цепочке висела на плече. Я еще подумала – нарядно оделась, как будто на свидание собралась.
– После этого Зорина ушла?
– Побежала! Думаете, что ее найдут?
– Официально следствие не возобновили, – мягко, но убедительно сказала Стерхова. – Но ваша информация может оказаться полезной.
Марина заметно оживилась.
– А я-то как вам рада помочь! Уж больно хорошая девушка была. Строгая, но справедливая. Никто тогда не верил, что она сама куда-то уехала. По поселку разные слухи ходили. Говорили, Зорина с кем-то встречалась. Всякое болтали.
– Спасибо, что рассказали.
От мысли, что появилась новая зацепка, у Стерховой пропал аппетит. Чем глубже она погружалась в историю Зориной, тем более сложной представлялась ей картина преступления.
Глава 22Круг подозреваемых
Морозное утро медленно будило заснеженный Северск. Глядя на площадь за окном, Анна допивала остывший кофе и думала о том, сколько тайн хранит этот маленький поселок, и как глубоко ей придется копать, чтобы наконец добраться до истины.
Глаза смотрели в окно, но взгляд был направлен внутрь – туда, где крутились обрывки мыслей. Анна упорно ловила нить ускользавшей догадки. Что-то важное мелькнуло в ее сознании и пропало, едва она попыталась ухватиться и сформулировать. Ее губы сжались в тонкую линию, рука машинально потянулась к блокноту, но замерла в воздухе – записывать было нечего.
Знакомый автомобиль остановился у входа в гостиницу. Она поднялась, надела полушубок и направилась к выходу. На улице мороз обжег ей лицо и заставил вздрогнуть. Стерхова подбежала к машине и влезла на заднее сиденье. Тихий щелчок поворотника и урчанье двигателя нарушили тишину и, как будто обозначили: движение началось, но вектор еще не ясен.
– Анна Сергеевна, вы сегодня какая-то отстраненная, – заметил Добродеев, глядя на нее в зеркало заднего вида. – Ничего не случилось?
– Нет. Ничего. – Коротко ответила Стерхова.
Было заметно, что в ее голове идет напряженный мыслительный процесс, и она еще не готова что-то объяснять.
Астафьев и Добродеев переглянулись, но вопросов больше не задавали. Всю дорогу до следственного отдела в машине царило молчание. Анна, погруженная в себя, не замечала мелькавших за окнами улиц.
Когда они поднялись в кабинет, Стерхова сразу прошла к сейфу и вынула дело Зориной. Достала из папки тетрадку с конспектом урока и открыла на странице с зашифрованной пометкой.
– Кажется, я поняла смысл этого шифра: семерка, обведенная кружком, это семь часов вечера.
Астафьев нахмурился, возражая:
– Тогда было бы девятнадцать.
Стерхова мотнула головой, не соглашаясь:
– Нет, здесь другая логика. Посмотрите сюда, – она указала пальцем на звездочку. – Вечерняя звезда видна только вечером. Значит, девятнадцать.
Мужчины переглянулись, осознавая, насколько важно это открытие.
– И стрелка! – воскликнул вдруг Добродеев, стукнув ладонью по столу. – Свидание! Зорина собиралась с кем-то встретиться!
– Согласна, – заметила Анна. – Неразгаданной осталась лишь буква «А». Могу предположить, что это фамилия, имя или прозвище человека, с которым была назначена встреча. – Она посмотрела на Добродеева: – Выясните, не было ли в окружении Зориной такого персонажа.
Добродеев задумчиво потер подбородок:
– Анна Сергеевна, кто подсказал вам эту идею?
Стерхова коротко пересказала разговор с гостиничной буфетчицей:
– Этим утром я говорила с женщиной. Она училась в Северском ПТУ и вечером, в день исчезновения Зориной, столкнулась с ней в дверях общежития. Было без нескольких минут семь, и Зорина куда-то опаздывала. За несколько оставшихся минут она не могла далеко уйти, даже если очень поспешила.
Астафьев кивнул, приняв на вооружение эту логику:
– Значит, место встречи находилось вблизи общежития.
– Вот именно, – подтвердила Анна. – Нужна подробная карта Северска, с улицами и номерами домов. С ее помощью мы сможем вычислить возможное место встречи и сузить круг поиска.
– Сейчас позвоню Ромашову, он черта лысого достанет, – сказал Иван, вынимая из кармана телефон.
Пока Астафьев звонил, Анна подошла к окну. Мысли стремительно вертелись в голове, складываясь в мозаичную картину, которую она не могла разглядеть в деталях. Тем не менее, уверенность в том, что разгадка совсем близко, была несомненной.
– Карта будет, – сообщил Астафьев, убирая телефон.
Анна кивнула, продолжая смотреть в окно. На улице уже рассвело, но серость зимнего утра придавала поселку мрачный, неприветливый вид.
Она развернулась и посмотрела на Добродеева.
– Еще раз повторю: вам нужно выявить всех мужчин из окружения Зориной, чьи фамилии или имена начинаются на букву «А».
– Приветствую всех! – криминалист Ромашов стремительно вошел в кабинет, держа в руках свернутую в трубочку карту. Он молча разложил ее на столе и придавил папками края, так, чтобы она не свернулась.
Обступив карту, Стерхова и ее коллеги внимательно изучали тонкие линии улиц и номера домов.
Анна постучала указательным пальцем по карте:
– Вот общежитие, откуда вышла Зорина. Мы знаем, что встреча была назначена на семь. Значит, место, где она собиралась встретиться с неизвестным находится где-то недалеко, в пределах нескольких минут ходьбы.
– Если учесть, что Зорина явно торопилась, то речь идет о небольшом радиусе, – заметил Добродеев.
Анна взяла карандаш и очертила полукруг.
– Максимум десять минут, даже с учетом спешки.
– В этой области нет ни одного общественного здания, – заметил Ромашов, склоняясь над картой. – Но есть несколько частных домов.
Анна подняла глаза на Астафьева и распорядилась:
– Иван, займитесь домовыми книгами. Нужны фамилии всех, кто проживал в этих домах на момент исчезновения Зориной.
– Сделаю, Анна Сергеевна, – Он достал телефон и сфотографировал часть карты, которая входила в очерченный полукруг.
В дверь негромко постучали, и в кабинет вошел подполковник Гедройц. Борис Янович выглядел усталым и недовольным. Он кивнул всем присутствующим и обратился к Стерховой:
– Анна Сергеевна, нужно поговорить наедине.
Стерхова сделала знак коллегам. Астафьев, Добродеев и Ромашов тут же вышли из кабинета.
Прикрыв за ними дверь, Гедройц уселся напротив Стерховой. Несколько секунд он молчал, подбирая слова.
– Анна Сергеевна, позвольте мне поговорить с вами по душам, – начал он осторожно. – Мне пятьдесят восемь, а я все еще подполковник. Как думаете, почему?
– Об этом я не задумывалась, – ответила Стерхова, ожидая продолжения разговора.
– Дело безголовых. – Вздохнул Гедройц. – Оно разрушило много судеб, в том числе и мою карьеру.
– Чего вы хотите от меня, Борис Янович? – холодно спросила Анна, не сводя с него глаз.
Он помолчал, собираясь с духом:
– Хочу, чтобы вы нашли убедительные причины закончить это расследование. Просто закончить, понимаете? Это дело… оно проклятое. Головы назад уже не пришьешь, а мы погрязнем в еще больших неприятностях. Поверьте, у вас не существует другого выхода. Свидетелей в деле нет и не может быть. Улик не существует, вещественные доказательства отработаны – результатов нет.
Стерхова внимательно смотрела на него, и ее лицо оставалось непроницаемым:
– Кто вас попросил поговорить со мной?