– Только не сейчас, пожалуйста, не сейчас, – отчаянно повторяла она.
Лед под ними трещал и лопался, но Холофидин уводил снегоход в сторону.
– Нельзя останавливаться! – крикнула Анна.
– Знаю! – отозвался Холофидин. – Только бы лед выдержал!
Он увеличил скорость, стремясь преодолеть опасный участок как можно быстрее. Теперь отчетливо слышались хлопки, похожие на выстрелы ружей.
Стерхова выглянула из саней и увидела белый участок.
– Правее, там лед крепче!
Холофидин заложил крутой поворот, и они еще быстрее помчались вперед. Снег разлетался, обдавая их ледяной пылью. Лед гудел, как живое существо, протестуя против их вторжения.
Страшный треск раздался прямо под ними. В ту же секунду задняя часть саней провалилась в воду. Анна зажмурилась.
– Держитесь! – выкрикнул Холофидин и резко добавил газу, но они застыли на месте.
Стерхова тяжело задышала, чувствуя, как ледяная вода брызжет в лицо. Она мысленно умоляла:
«Только не сейчас, только бы выбраться!».
Наконец сани медленно поднялись и вырвались из полыньи. Снегоход, содрогаясь, двинулся вперед.
Впереди уже был виден противоположный берег Енисея. Это придавало обоим сил. Холофидин пригнулся ниже к рулю, Анна уперлась ногами в сани и закрыла глаза.
Еще несколько минут невыносимого напряжения, и они благополучно выбрались на заснеженную землю. Холофидин заглушил мотор, глубоко выдохнул. Анна открыла глаза, и они встретились взглядами.
– Прорвались… – негромко сказал он.
Анна молча кивнула, чувствуя, как страх отступает. Впереди была неизвестность и новые испытания, но главное – они были живы.
Анна с трудом пересела из санок на снегоход и устроилась позади Холофидина. Тело отзывалось глухой, вязкой слабостью, словно каждая мышца, каждый сустав помнили падения, страх, изнурительный путь в тайге. Стиснув зубы, она сделала над собой усилие и крепко ухватилась за плечи Холофидина.
– До Ярцево ехать около десяти километров.
Холофидин дал газу, и снегоход понесся вперед по проселочной дороге. Белоснежное покрытие дороги светилось в лучах зимнего солнца, создавая впечатление бескрайней, спокойной чистоты.
Несмотря на боль и слабость, Анна вдруг ощутила, как в душе просыпается нечто давно забытое – вера в хорошее будущее. Она прокричала Холофидину:
– Такую дорогу здесь называют белым асфальтом. Это хороший знак.
Через несколько километров справа показался аэродром МЧС. Диспетчерская вышка стояла на огороженной территории, радиолокационная антенна спокойно вращалась на фоне ясного голубого неба.
– Сворачиваем! – крикнула Анна.
Снегоход свернул с дороги и въехал в ворота на очищенную взлетную полосу. Слева от полосы находились большие утепленные ангары, двери которых были открыты, внутри стояли два вертолета и вездеход.
Возле здания диспетчерской службы курили сотрудники МЧС, одетые в яркую арктическую экипировку. Один из них заметил снегоход и поднял руку, подав сигнал подъехать ближе.
Снегоход остановился рядом с ними. Холофидин помог Анне слезть с сиденья. На мгновение она ощутила головокружение и крепче ухватилась за его руку.
– Вам нужна помощь? – обеспокоенно спросил офицер.
– Несколько дней назад я летела сюда на вертолете МЧС. Он разбился в тайге на том берегу Енисея. Пилот погиб, а я осталась жива.
Офицер недоверчиво покачал головой и нахмурился.
– Такого не может быть.
Анна сдержала усталость и раздражение. Она на не стала спорить, ее голос прозвучал твердо и уверенно:
– Вертолет Ка-226, бортовой номер RA-27419. Вылетел из Северска в двадцать два тридцать, семь дней назад. Организовал полет полковник Яковлев из Москвы, начальник отдела по раскрытию преступлений прошлых лет.
Офицер замер, затем коротко бросил:
– Идемте со мной.
В помещении диспетчерской он указал Стерховой на телефон:
– Звоните своему полковнику.
Анна сняла трубку и набрала номер, который помнила наизусть. Ей ответили:
– Полковник Яковлев слушает.
– Юрий Алексеевич, это Стерхова.
Повисла короткая пауза, после которой полковник воскликнул:
– Аня! Жива?!
Она глубоко вдохнула, справляясь с эмоциями.
– Я в Ярцево на аэродроме МЧС. Со мной единственный свидетель по делу.
– Фамилию не называй! – голос Яковлева сделался строгим и деловым: – Слушай внимательно. Оставайтесь там. Никуда не двигайтесь. Ясно? Сейчас мы вас эвакуируем.
Стерхова положила трубку на аппарат и опустилась, чувствуя, как напряжение уступает место полной опустошенности.
«Теперь главное – дождаться», – подумала она.
Минуты казались бесконечностью. Анна вздрагивала от каждого постороннего звука, нервно поглядывая на телефон. Наконец, через пять долгих минут телефон снова зазвонил. Офицер МЧС быстро снял трубку, внимательно выслушал, затем посмотрел на Анну:
– Поступило распоряжение отправить вас вертолетом в Красноярск. Там встретят.
Через несколько минут Анна и Холофидин уже сидели в кабине вертолета. Он мягко поднялся в воздух, оставляя под собой аэродром. Анна смотрела вниз, на сиявшую в солнечных лучах белоснежную дорогу.
– Белый асфальт, – тихо прошептала она, чувствуя, как в душе рождается уверенность, которой ей так не хватало в последнее время. Эта белая, сверкающая полоса казалась дорогой к спасению, к жизни без страха, к долгожданной справедливости.
В этот момент Стерхова поняла, что самое страшное уже позади.
Самолет МЧС мягко коснулся посадочной полосы подмосковного военного аэродрома и подрулил к стоянке. Анна Стерхова осторожно спустилась по трапу. Позади нее устало шел Холофидин.
Подмосковная ночь встретила их непривычно теплой погодой. Воздух, мягкий и влажный, был пропитан запахами листьев и влажной земли, словно осень перепутала время и притворялась весной.
Анна дышала и не могла надышаться, наслаждаясь ощущением тепла, таким непривычным после ледяного ада сибирской тайги. Она задрала голову и на секунду закрыла глаза, позволяя себе поверить, что все плохое действительно позади.
У трапа самолета, их ждал полковник Яковлев. Шагнув навстречу, он по-отечески обнял ее:
– А я уж не надеялся увидеть тебя в живых…
– Я верила, что вернусь, – тихо сказала Стерхова.
Яковлев, внимательно посмотрев ей в глаза и заметив в них следы пережитого страха, проронил:
– Ты настоящая молодец.
Они сели в машину, и водитель сразу тронулся с места. В салоне воцарилась тишина, нарушаемая только тихим шумом мотора.
Анна, посмотрев на Яковлева:
– Мне стоит опасаться?
Он спокойно ответил:
– Отсидеться будет нелишним, но главная угроза миновала. Неделю назад в Северской гостинице от сердечного приступа умер Крамов.
Анна недоверчиво покосилась на полковника.
– Что? Реально?
Яковлев сдержанно продолжил:
– Это официальная версия. Очевидно, его убили. А вот Зварыкин, хоть его и расстреляли в автомобиле, выжил и сейчас находится в реанимации под охраной.
Стерхова покачала головой, чувствуя странную смесь облегчения и досады.
– У Зварыкина как у кошки – девять жизней. И падает он всегда на четыре лапы.
Она попросила у Яковлева телефон и набрала знакомый номер. Когда услышала голос матери, заплакала от нахлынувших эмоций.
– Еду к тебе, мама.
Эпилог
Весна наполнила воздух ароматом цветущих яблонь. Белоснежные лепестки кружились в воздухе и, гонимые легким ветерком, ложились на тротуары.
Анна Стерхова поднялась по ступеням и вошла в здание областного следственного управления. Вестибюль был таким же, как множество других, где ей пришлось побывать.
Она не успела подойти к дежурному офицеру – зазвонил ее телефон. Взглянув на экран, Стерхова ответила.
– Здравствуйте, Иван. Как у вас дела?
– Сегодня из-под бетона в гараже достали останки Зориной, – ответил Астафьев. – Земля у нас промерзшая, многое сохранилось. Все подтвердилось – платье белое, сумочка на цепочке.
– Жаль, не дожили ее родители, – тихо сказала Анна. Какие еще новости?
– Зварыкин оклемался. Уже дает показания.
– Останки Лаврентьевой искали в распадке, о котором сказал Сизов?
– Нашли спортивный ботинок ее размера. Больше ничего. Кости, если и были, зверье по тайге растащило. Это без вариантов.
– Значит, так… Ну, что же, Иван, желаю вам хорошей службы.
Она отключилась, спрятала телефон в карман и протянула свое удостоверение дежурному офицеру:
– Следователь Стерхова. Заместитель начальника отдела по расследованию преступлений прошлых лет. Приехала из Москвы.