нструкций: что делать с женщиной…
– Все-таки с женщиной? Точно с женщиной? Жена этого… Свана была в Питере с четверкой воров, но выехала за пару дней до акции.
– Жена Свана интересует меня постольку поскольку. Я – про женщину непосредственно на месте и во время акции, про свидетельницу. Кстати, кроме «четверки», подкинутой прессе, никто больше не участвовал в краже? Из местных? Мало ли кого опергруппа взяла по делу – кого-нибудь менее «звучного», чем генерал Фима. И обрабатывает, рассчитывая выпустить на процесс в нужный момент. Был человек, и нет человека – пока, а потом неожиданно – опять есть человек.
– Знаешь наверняка, Юрий Дмич?
– Предполагаю. Знать буду, когда ты дашь знать. Про свидетельницу тоже предполагаю. Но – почти наверняка.
– Гм!.. Сложно, Юрий Дмич… Этим ГУВД занимается. Не мы. ГУВД. У нас с ними отношения, сам понимаешь, не очень теплые. Но попробовать можно. Что ж не попробовать. Кое-кого в том же ГУВД задействовать. Да и компьютеры теперь с модемами… Тоже потрогаем. Эх-х! Разбомбили систему, придурки! Теперь каждый раз правой рукой левое ухо чешем… Я так понимаю, Юрий Дмич, официальные запросы для тебя не годятся?
– Да, желательно… приватно.
– Хорошо. Только прими во внимание: за день или за два не управиться. Неделя.
– Три дня?
– Четыре. При самом удачном раскладе.
– Пусть четыре. Куда тебе звонить, Андрей?
– А я сам отзвонюсь. Где остановился, Юрий Дмич?
– В гостинице. Но меня там трудно будет застать.
– И ночью?
– И ночью. Кроме того, у них в гостинице коммутатор. Так что лучше я – тебе.
– Тогда домой. Вечером. Ближе к ночи. Я ведь еще и на фирму должен пахать. Нет… – поймал себя за язык Зубарев, – это в том смысле, что нашему генеральному совсем не обязательно знать про то, что я выполняю твою просьбу. А телефоны у нас на фирме ушастые-ушастые. Так что во избежание…
– Я, собственно, ни о чем не прошу… – обозначил дистанцию Колчин.
– Я, собственно, так и понял… – обозначил Зубарев понимание разницы между просьбой и поручением учителя.
– Заранее спасибо.
– Заранее пожалуйста.
Ежели обмен спасибо-пожалуйста происходит заранее, это подтверждение негласному уговору: через четыре дня будет результат. Какой – время покажет.
– Тебя подбросить, Андрей? Куда?
– Не-е… Я на своей. Шофера отпустил на часок подкалымить. Сейчас должен объявиться. Езжай, Юрий Дмич.
Может, дождемся твоей машины? Прохладно сегодня.
– Не-е… Он у меня пунктуальный. Через семь минут будет тут как штык. Мне как раз надо в Гостинку заскочить, кое-что глянуть. Езжай, Юрий Дмич.
Распрощались. Все же род занятий накладывает отпечаток: месторасположение фирмы Зубарев не уточнил (хоть и звал позавтракать, однако чисто риторически), телефон фирмы умолчал (хоть и под благовидным, но предлогом), даже марку и номер машины утаил (не то чтобы утаил, но и не сообщил, а на встречу прибыл пешком). Зато сам Зубарев как бы ненароком выудил: ЮК интересуется подробностями «кражи века», остановился в гостинице (понадобится – выясняется в момент, которая гостиница), машина, у ЮК – «девятка» с московскими номерами такими- то, пребывание ЮК в Петербурге – максимум четыре-пять дней, если день приезда и день отъезда по древнекомандировочному обычаю считать одним днем.
Во многом знании многая печаль.
Возможно, печаль Колчина приумножится через трое суток на четвертые. Но сидеть сиднем в ожидании информации, пусть и твердо обещанной, – стоило ли ехать?
Колчин планировал задействовать не только Зубарева в качестве источника сведений. Колчин планировал задействовать все три источника, три составные части.
Первый – зубаревский.
Второй – библиотечно-публичный.
Наконец, третий – родственно-приятельский.
Когда же придет пора составлять три части в единое целое, тогда придет пора заканчивать разведку и переходить к непосредственно бою. И колчинские многие знания доставят многую печаль тем, кто повинен в исчезновении Ди-Жэнь – Инны.
Неплохо было бы порасспросить Андрея на предметкриминальных питерских кругов. Есть у зубаревской фирмы так называемая «крыша»? Не может не быть. Опровержение ломоносовского закона дело такое: в одном месте пропало, а в другом только и пожимают плечами, мол, знаете, ничего у нас тут не обнаружилось. Чтобы убедиться в обратном, это ведь надо куда-то ехать, с кем-то перетирать тему, пальцем грозить. Вольно Брадастому собственной персоной в Ярославль ездить – ну так у Брадастого и размах не тот, и продукция овеществленная… Сам себе и начальник, и работяга, и водила. Иное дело – здесь, у Зубарева, который член совета директоров. Директор на то и директор, чтобы только директивы спускать подчиненным. «Крыша», понятное дело, всегда лишь прикидывается – мол, подчиненные мы, подчиненные. В действительности же ждет ситуации и пользует ее, ситуацию, таким образом, при котором «директор» и «подчиненные» меняются ролями кардинально. Или радикально. Однако в случае, когда «крыша» знает, каков контингент директоров и в каком они звании, довольствуется она, «крыша», той немалой толикой, что уделяется по договору от фирмы за решение всех и всяческих суетных проблем: ну там – съездить, поговорить, воздействовать…
Потому и не стал Колчин расспрашивать Андрея о криминальных кругах, не стал выходить на круги ея (преступности) посредством Зубарева. Во-первых, при ушастых-ушастых телефонах фирмы информация так или иначе просочится: занялся член совета директоров странным поиском. Это с генеральным согласовано или – самодеятельность? А если самодеятельность, то на кой? Генеральный, конечно, «ого!», по словам Зубарева, но мнительность (профессиональная!), мнительность… Во-вторых же, отношения у милиции со спецслужбами всегда были тугонатянутыми, а сейчас и вовсе лопнули. Бандитами, же в большей мере занимались все-таки «менты поганые, волки позорные», за что и удостоились чести именоваться именно так в бандитской среде. Правда, многие и многие блюстители пренебрегают этой честью и перебегают в противоположный лагерь.
Оно и понятно. Каждый в меняющемся мире продолжает делать то, что умеет лучше всего, памятуя стародавний лозунг «Обогащайтесь!», обретший актуальность на исходе века.
Что раньше было прерогативой компетентных органов? Выявление шпионов в собственных рядах, накапливание информации, распространение дезинформации, шантаж отечественных и зарубежных персон с целью вынудить работать рука об руку, перемещение денежных масс со счетов на счёта, изоляция неугодных (хоть в психушку, хоть за кордон) с последующим или предварительным обгаживанием неугодных.
Что теперь является отличительными свойствами солидных фирм? Выявление шпионов в собственных банках, накапливание информации о партнерах, распространение дезинформации для утопления партнеров же, шантаж отечественных и зарубежных персон в банках и концернах с целью приглашения к взаимовыгодному сотрудничеству, перемещение денежных масс со счетов на счета, изоляция неугодных конкурентов – только успевай читать и слушать: этот исчез, прихватив с собой полмиллиарда, и вынырнул где-то в Германии; тот неожиданно свернул дело и… развернул его обратно, только в Зимбабве…
– Только деньги теперь оседают не в закромах Родины (кто их видел?! кто знает, как они выглядят?! где они?!), а в соответствии с принципом «каждому по труду». Не подачки в виде должностного оклада. По труду.
Что раньше было прерогативой милиции? Выявление граждан, живущих на нетрудовые доходы с последующей конфискацией собственности, меры физического воздействия по отношению к попавшимся бедолагам, бесплатный «стол» в любом кабаке или ларьке на вверенном участке, стрельба по движущимся мишеням при оказании сопротивления, возможность замять, закрыть, списать в архив любое дело, если оно того СТОИТ.
Что теперь практикуют повседневно и повсеместно члены группировок? Надо ли повторяться слово в слово? Все то же самое. Вплоть до списания дела в архив – на «стрелке» пошепчутся, оговорят сумму с «овцы» и – гуляй, дурачок, обрастай новой шерстью и жирком.
Нет-нет! Ни пятнышка на белоснежные милицейские мундиры! Среди блюстителей порядка нет ни одного бывшего бандита! Вот только среди бандитов все больше и больше бывших блюстителей порядка. И то! Проживешь ли на мизерные шуршавчики, еще и выплачиваемые от случая к случаю. Милиция, знаете ли, организация государственная. А государство уже громко, не шепотом, признается: кризис неплатежей… Вот бандиты – они каким-то образом избежали подобного кризиса. А специалисты им, бандитам, всегда нужны. Идите к нам, специалисты! Получите по труду! Наша бандитская служба тоже и опасна и трудна, зато хорошо оплачивается в отличие от…
Как мог понять Колчин из реплик бывшего бэха Вики Мыльникова в периоды гостевания питерцев в Москве, муж Инниной старшей подруги ушел из милиции аж пять лет назад. Мотивировал убедительно: «Его даже удерживали, с документами тянули, должность предлагали, уговаривали. Но ушел, успел уйти сам. А вот следом уже посыпались, как с груши, обивая бока, а то и расшибаясь вдребезги. Зачем же ему поддерживать связи с теми, кто расшибся? А с теми, кто на их месте возрос, – и подавно: новая генерация, она играет в свою игру, по другим правилам. Прежняя генерация поступала КАК ПРАВИЛО таким образом. Новые поступают КАК ПРАВИЛО иначе. Поддерживать же связи с тем, кто усидел, приняв новую игру, – тем более не имеет смысла. Верней, имеет прямой смысл НЕ поддерживать: новообращенные всегда святее папы римского, еретиков жгут чаще, чем спички». Таковы были аргументы бывшего капитана бывшего ОБХСС при уходе в отставку. И все бы так, если бы Вика Мыльников не сваял на пустом месте охранное бюро. Причем не у какого-либо банка, а так… вольные художники с оповещением в частных объявлениях: «Главное – здоровье» – мы позаботимся о вашем спокойствии, обеспечим безопасность ваших коммерческих сделок, предпримем частный сыск по вашему заказу!
Если учесть стаж существования бывшего кооператива, а ныне АОЗТ с медицинско-спортивным название «Главное – здоровье» (пять лет в условиях перманентной грызни за территории и сферы влияния)… Если учесть почти безболезненное избавление Галины Лешаковой-Красилиной-Мыльниковой от множества проблем, одна из которых: вешаться или топиться, сразу после обретения последней фамилии в ряду (нервный тик – не в счет, заполучен до второго замужества, а не после)… Если, если, если… Даже мнимая затюканность капитана в отставке Мыльникова – ма- аленькая слабость,