- Ладно, - с вызовомсогласилась худая. - Но тогда и ты мне корзину брюквы отдай!
- Слыхали, я ейполмеры, а она целую корзину!
- Цыц! – прикрикнул,гася разгоравшийся было спор дед Завид. - Вон, кажется, наш малец возвращается.
Вдалеке,действительно, опять показалась точка, которая, обежав почему-то одно место вполе кругом, вскоре превратилась в тяжело дышавшего мальчугана, вставшего каквкопанный, перед людьми.
Лицо его былобледным, как снег.
- Ты что –поморозился? – встревожился дед Завид.
- Да нет!
- Половцы ввеси?
- Тоже нет!
- Ну, слава Богу! –дед Завид перекрестился и почти до земли поклонился в ту сторону, где когда-тостояла церковь. – Тогда уже можно идти и быстрее! Славке передал, что убью?
- Нет, не передал! –всхлипнул мальчишка.
- Как это не передал?Он что побил тебя?
- Не-ет…
- Тогда -почему?!
- Потому что егосамого убили-и!
- Как это – убили? –охнул дед Завид.
- А вот так! Весьпол, овчина в крови, а его самого – нет!
Услышав такуюстрашную весть, женщины и старухи завыли в один голос.
- И еще, дед… -покосившись на Милушу, умоляюще потянул старика за рукав малец. - Отойдем всторону, мне тебе еще пару слов по секрету молвить надо!
И подражаяОнфиму, который отводил деда Завида для разговора наедине, малец стал говоритьему то, от чего теперь уже лицо самого старика стало белеть прямо на глазах.
- Что?! – в ужасепереспросил он. – Ты в этом уверен?
- Да-да! - частозакивал малец. - Я сам видел!
- О, Господи! Вот,правда, люди говорят, пришла беда – отворяй ворота!
Дед Завид нашелглазами женщин и поманил их к себе рукой:
-Эй, вы! Быстро сюда!
Женщины подошли,ожидая, что сейчас им будет нагоняй за то, что начали ссору в такойнеподходящий час. Но дед Завид шепотом сказал им такое, от чего они не то, чтозавыли, а, схватив себя ногтями за щеки – заголосили во все горло.
- Цыц! – как никогдагрозно, прикрикнул на них дед Завид. – Идите и делайте, как я велел, пока онасама туда не дошла!
Женщины испуганнозакивали и, догнав продолжавшую с плачем и рыданиями идти Милушу, вдругподхватили ее под руки и повели в сторону…
8
И только тут доСлавки дошло. Только сейчас его осенило.
Понурые, словно складбища, после похорон самого дорогого человека, возвращались люди в Осиновку.
Трех человек недосчитались из двадцати. Бывало, что счет оказывался и наоборот – из двадцативозвращалось всего трое. Но тут все было как-то не так… Может, потому, что инабега-то не было?..
Старушка - ладно, онаотжила свое и пошла, по заверению деда Завида, как гонимая от безбожныхязычников, прямо к Богу.
Но – Славко… И неуспевший даже надышаться земным воздухом малыш, словно в насмешку названныйбогатырским именем – Добрыня…
Люди шли иплакали.
На Милушустрашно было смотреть. Уронив руки, она бессильно болталась в объятьях ведущихее женщин.
Ох, и любили,оказывается, все тут Славку! И Милушу тоже любили.
- Ну и что, чтобедовый был? – только и слышалось кругом. – Что с того, что озоровал?
- Зато добрый!
- Мне однажды, когдаумирали с голоду, зайца на порог кинул. Стукнул в дверь и бежать. Выхожу, а напороге – его следы…
- Сиротой рос…
- А Милуша, бедная,сама теперь, как осиротела…
- Как мужу-тосвоему скажет, что не уберегла сына?
Дед Завид шел, низкоопустив голову, и сокрушался:
- Я ведь за каждуюдушу в ответе здесь! Господи, что я теперь скажу Тебе? Какой ответ дам наСтрашном Твоем Суде?..
Увидев возвращающихсядомой жителей, Тиун встретил их громким радостным лаем.
Дверь дома Милуши тутже распахнулась, и из нее вдруг высунулся… Славко.
- Цыц! Окаянный… -накинулся он было на Тиуна и осекся, увидев застывших перед ним людей. – Как…вы?!
- Ты?! – в один голосвыдохнула толпа.
- Живые!
- Живой!!
Дед Завид потянул ссебя шапку и стал креститься прямо на небо:
- Слава Тебе, Господи!Хоть за одну душу, да все меньше отвечать придется! Жив! Жив!! – бормотал он,пытаясь протиснуться сквозь кольцо людей, обнимавших растерявшегося Славку, ичерез головы погрозил ему кулаком. – Но все равно запорю… убью ослушника!
- Хоть ты жив… -прижимая Славку к себе, чуть слышно прошептала Милуша и вдруг заголосила: - А ясвоего – потеряла-а-а!
- Когопотеряла, – похолодел Славко, - мужа?!
- Какого мужа– сыночка! Добрынюшку!..
- Как? Где?!
- В поле!Лиса его съела…
- Какое поле? Какаялиса?!
И только тут доСлавки дошло. Только сейчас его осенило.
Он метнулся вдверь и сразу вернулся с поднятым прямо из люльки Милушиным сыном.
- Да вот же он - твойДобрынюшка!
- Сынок! – только иохнула, оседая на снег, Милуша. – Живой…
- Живой! – загомониливсе вокруг.
- Живее не бывает! -подтвердил Славко, высоко поднимая над собой хлопавшего глазами спросоньямалыша. – Было дело, лиса, и правда, уже собиралась загрызть его, да я ее -ножом! И все тут! А его – сюда…
Милуша – и откудатолько силы взялись – резво вскочила на ноги и бросилась к сыну.
- Да что ж ты его наветру голым держишь?! - закричала она, выхватывая из рук Славки сына и прячасебе под шубу.
- Эка, когда нашлабеспокоиться, что простынет! - только и крякнул дед Завид.
- Сыночек мой! Добрынюшка!– плача, принялась восклицать Милуша, а потом со словами: «Отмолил, отмолил,дедушка!» - стала обнимать и целовать деда Завида, сына, наконец, Славку.
Тот даже немногообиделся, что она начала не с него. Ведь это он, а не кто-то другой вернул ейцелым и невредимым сына!
- Ты это, Милуш… -виновато пробормотал он. – Я там у тебя всю клюкву забрал. И еще – пряник мываш с Добрынюшкой съели…
- Какая клюква, какойпряник? – ничего не понимая, уставилась на него Милуша.
- Пряник Онфим отмужа твоего в гостинец привез, – принялся объяснять Славко. - А клюква – это ячтоб кровь из нее сделать…
Дед Завид громкокрякнул, услышав про кровь, но решив не портить праздник ни себе ни людям,только махнул рукой и отправился в ближайшую рощу – за конем.
Славко после егоухода почувствовал себя настоящим героем.
Милуша с сыномубежала к себе домой, а он принялся рассказывать охающим на каждом его словестарухам и женщинам о том, что было с ним после того, как он ушел на рекупроверять верши.
Малец и все остальныедети смотрели на него с немым восторгом, как на богатыря Илью из Мурома,который после ратных трудов стал монахом и недавно почил в Лавре стольногограда Киева, и как на живущего еще боярина Мономаха – Ставра Гордятича, окотором уже поют былины калики перехожие…
Увлекаясь, Славко,как мог, приукрашивал свой рассказ.
Налим у негостал огромным, в три аршина, сомом, который пытался утащить его в прорубь, итолько после долгой подводной борьбы ему удалось вытащить его обратно на лед.
Голову бросившегосяна него глупого половца он ухитрился сунуть в пасть сому, и тот отгрыз ее, дажене подавившись!
Стрелка, метившего внего, а попавшего в сома, он убил его же собственной стрелой.
Затем запрыгнул наего коня и стал уходить от погони, то и дело оборачиваясь и показываяразъяренному хану Белдузу язык… Он хотел заманить так половецкий отряд вболото, а потом, оставив его там погибать, самому вернуться за сомом и привезтиего сюда, но…
Трудносказать, до чего бы еще додумался Славко, если бы не дед Завид. Вернув наобычное место коня, старик встал позади всех и только головой качал, слушаяэдакую небывальщину.
Заметив его, Славкосразу потерял все свое красноречие и скромно закончил тем, как убил лису,принес ребенка домой и стал вместе с ним сокрушаться, что остались онижить-горевать вдвоем от всей веси…
- Ну и бедовый же ты,Славко! – послышались восторженные голоса, как только он умолк.
- А мы думали, тебяуже убили или в полон увели!
- Кого, Славку?! Даон сам, кого хочешь, угонит! Вон – смотри, с половецкой плеткой вернулся!
Славко попытался былоположить руки на живот, прикрывая плеть. Но было уже поздно. Дед Завид успелзаметить ее.
- Знатнаявещь! – похвалил он плетку, разглядывая рукоять.
- Ханская! –забывая осторожность, с гордостью похвалился Славко. – Самого Белдуза!
- Белду-уза?!
- Ну, да!
- Откуда онау тебя? – с тревогой спросил дед Завид и не на шутку забеспокоился. - А ведь и,правда, ханская! Обронил что ли ее хан? Как бы он теперь вернуться за ней ненадумал!
- Да нет, необронил! – засмеялся Славко. - Только на меня замахнулся!
- Ох, бедоваятвоя голова… - охнула худая женщина. - Гляди, замахнется в другой раз саблей!..
- Не скоротеперь замахнется! – успокаивая ее, заметил Славко. - Я ему руку аж до хрустапрокусил!
- Ну, иотчаянный ты! Твое счастье, что дело ночью было! – прижала ладонь к щекестатная.
- Цыц! –прикрикнул на женщин дед Завид. - Не его, а наше счастье, что все так обошлось!Да и обошлось ли? За руку хана половцы всей веси отомстить могут! Эх, Славко,Славко! Ну что мне с тобой таким прикажешь делать? Откуда мы знаем, зачем онипришли? Видишь, какой странный набег? Вдруг, это разведка какая, или они сами