- Постой, -поморщился хан. - До вечера еще далеко! Сначала сходи, посмотри, куда ведут этиследы?
Узлюк направился ккустам, и Славко поежился от мысли, что было бы сейчас с ним, не догадайся онвовремя сменить место…
- Ну? – торопилБелдуз.
- Они ведут за кусты!– послышался удаляющийся голос.
- А дальш-ше?
- За дерево.
- Дальше, дальше иди!
- А дальше прямо вручей!
- Я жеговорил, это - оборотень, человек-рыба! – чуть не плача, подал голос Тупларь.
- Как, ты ещез-здесь? А ну, марш искать свою с-саблю! – удивился хан и крикнул шлепавшемупрямо по воде стрелку: - Хватит, возвращайся, Узлюк, пока ты сам вчеловека-рыбу не превратился!
Половцы, понемногууспокаиваясь, снова расселись вокруг костра и, за исключением хана, которыйрешительно отказался от нового куска налима, тщательно обнюхав свои сабли,снова принялись за еду.
Тупларь в поискахсабли принялся бродить по дороге, а Узлюк, ворча, подсел к костру, вылил изсапог воду и, по его примеру, тоже стал сушить у огня к неудовольствиюближайших соседей свои портянки.
Славко вдругвспомнил, что на захваченной им сабле тоже остался кусок налима и, схватив егопрямо обеими руками, так и впился в него зубами.
-Ум-мм! Вкусно! –даже зажмурился он от удовольствия: - Эх, жаль, не донес я его до веси. То-тобы нашим радости было!..
7
Люди хотелиброситься в лес. Но было уже поздно…
Долго наслаждатьсяедой Славке так и не пришлось. Мало того, что кусок налима, каким бы большим итвердым ни был, кончился до обидного быстро, так где-то рядом снова раздалсякороткий волчий вой.
Что это -новый обоз?
Но нет. Вой прозвучалтолько лишь раз, и Куман сразу определил, что это кто-то из местных жителейидет по дороге.
Узлюк на этот раздаже не стал спорить с ним.
- Точно! Это русские!– уверенно согласился он. - Думают, что мы ушли, а тут – свои!
- На огонек, как уних говорится, идут? Ну что ж-ж! – усмехнулся хан. – Встретим их на их ж-жеземле, как гостей. Пус-сть привыкают!
Он быстро расставилсвоих воинов в полушаге друг от друга, и те, подняв луки, замерли в ожидании
Славко ничего не могпонять.
Это что же, вОсиновкеперестали верить ему и послали мальца, чтобы узнать, что тут и как?
Нет, вскоре понял он,- вдали, на дороге появились не одна, а, по меньшей мере, с десяток фигур. Тривзрослых: – старик и две женщины, остальные – дети.
«Неужели сам дедЗавид повел сюда наших?..»
Тоже нет - фигурастарика была с двумя руками.
Шепча: «Уходите, дауходите же!» - Славко попытался знаками, незаметно для половцев, предупредитьих.
Но какое там!
Если половцы невидели его, находясь почти рядом, то как люди могли разглядеть его издалека?
Он уже собрался,рискуя собой, выскочить на дорогу. Но идущие сами остановились и замерли, понявсвою оплошность.
Они хотели броситьсяв лес. Но было уже поздно.
Хан Белдузмахнул рукой, и половцы одновременно спустили стрелы с тетивы своих луков.
Славко только кулакот отчаяния успел закусить...
Словно рой смертельножалящих ос со страшным свистом понесся навстречу заметавшимся и начавшим одинза другим оседать и падать на землю людям.
Пока остальныеполовцы перезаряжали свои луки, Узлюк успел выпустить три стрелы и каждый разточно попадал в цель.
- Эх! – вслухсокрушался он. – Далеко стоят, чтобы я мог на одну стрелу сразу двоихнанизать!..
Через несколькомгновений все было кончено.
Хан сам съездилосмотреть убитых и, вернувшись к костру, довольно сказал:
- Вот теперь всё, какпосле нас-стоящего набега! Теперь мы с-спокойно можем дожидаться с-самогоглавного! Ес-сть рыбу и ж-ждать его!
«Значит, никого вживых не осталось!..»
Славко упал лицом наземлю и принялся колотить ее своими беспомощными кулаками. Затем, нащупаврукоять сабли, хотел сам, один броситься на хана. Он был уверен, что нет насвете такой силы, будь перед ним хоть сто половцев, которая смогла бы сейчасостановить его, столько в нем было гнева и ярости.
И все же такаясила нашлась.
И этой силойоказался… он сам.
Своим быстрыми тонким чутьем Славко вдруг понял, что сейчас не имеет права так рисковатьсобой.
Здесь явнопроисходило нечто такое, что касалось не только его веси и личных обид, но и,кажется, всей Руси.
Но – что?..
«Почему хан сказал,как после набега? Кого они ждут? Зачем? Что для них самое главное? - недоумевалСлавко, и все новые вопросы, словно стрелы, сыпались на него… – Осиновку нетронули. Остальные веси – тоже. Обоз проехал, догонять не стали! Даже пленные имне нужны! Ничего не понимаю! Может, в Переяславле или Киеве произошло что? Иесли произошло – то что же?»
Глава пятая
Странный набег
1
- Красиваялегенда… - восхищенно прошептала Лена.
Лена шла со Стасом поПокровке, искоса поглядывая на стоявших у колодца двух женщин.
- Смотри, как на нассмотрят - будто бы мы с тобой парочка! Даже неловко как-то! – опуская глаза,прошептала она.
- Да мне кажется, онивообще никого не видят и тем более не слышат, кроме себя! - не понимая, о чемэто она, равнодушно пожал плечами Стас. Его больше интересовало, из-за чего такругаются, видно, давно позабыв про ведра, соседки. Спор, конечно же, шел осудьбе Покровки, и, судя по всему, одна из женщин была на стороне ГригорияИвановича, а другая уже продала или еще собиралась продать свой дом.
Шагов через пятьдесятистория повторилась. Только на этот раз громко, не выбирая выражений, выясняли,кто за кого, идущие навстречу мужчины.
- Куда это они стаким воинственным видом? – кивнул, провожая их недовольным взглядом, Стас иуслышал в ответ неожиданное:
- В шахматы, конечно,играть?
- В какие ещешахматы?!
- Сам что ли неслышишь, у них: что ни шаг, то - мат! – невесело усмехнулась Лена. – А дорогаим теперь одна, после того, как они от Вродебычацкого деньги получили - кавтолавке!
Из всех мужчин толькоодин шел в противоположном направлении. Грузный, большой, неторопливый…
- Это дядя Андрей! –сказала Лена. – После удара, который случился с ним, он теперь ходит так, будтоу него полный кувшин воды на голове. Ни капли старается не расплескать.Правильно, конечно, с такой болезнью нужно себя беречь, но как-то странно онэто делает. Пост не признает, но диету соблюдает. Не ругается, но не из-затого, что это грешно и скверно, а только потому, что плохо действует нанервы... В споры не вмешивается, даже если вокруг все не правы. Он вообщестарается ни с кем не общаться, чтобы не было лишних эмоций. И все для того,чтобы только дольше пожить. Видишь, и нас будто бы не заметил…
Еще один мужчина шелпрямо поперек села: бывший директор упраздненной покровской школы.
Тот, наоборот, ещеиздали в знак приветствия приподнял шляпу и, поравнявшись со Стасом и Леной,вежливо поздоровался:
- Здравствуй,Леночка! И вы, молодой человек, если не ошибаюсь, Станислав?..
- Не ошибаетесь, ЮрийЦезаревич, добрый день! – помня слова Григория Ивановича, сдержанно ответилСтас, а Лена, вздернув нос, прошла так, словно и не заметила мужчины.
Стас только головойпокачал:
- Я уже знаю, что поего вине Покровка осталась без школы. Но может, хотя бы из вежливости, нестоило с ним так строго?
- А он теперь недиректор школы! – решительно заявила Лена. - Раньше я только с его должностьюздоровалась, а теперь, лично с ним – не хочу! И потом, зачем говорить«здравствуйте» человеку, которому можно желать только болезней и скорбей, чтобыон хотя бы в них вспомнил о Боге?
За этими разговорамиони вошли в поросший высокими липами сквер и встали перед скромным обелиском.Здесь были не только выцветшие, лежащие, наверное, еще с девятого мая венки, нои букет свежих цветов.
- Не забывают… -кивнул на них Стас, и как-то разом посерьезневшая Лена подтвердила:
- Почти каждый денькто-то да носит. А что удивляться? Полсела на войне, считай, полегло. Да и туттакие бои шли…
- Знали бы они тогда,за что жизнь свою отдавали! – с горечью усмехнулся Стас, читая длинный списокпогибших сельчан. – За счастье вон тех жирующих, - кивнул он в сторонукоттеджей-дворцов, - и за нищету тех, кто, не дождавшись родных с фронта, потомна своем горбу поднимал страну? За доллары, которые теперь у многих вместоочков? За то, что в стране сейчас из-за сплошного насаждаемого безвкусиятеряется все, что копилось народом веками?
Стас, помолчав,посмотрел на обелиск, на венки и продолжил:
- Сейчас любителиэкстремальных увлечений ради удовольствия и адреналина лазают по неприступнымгорам, спускаются на катамаранах по смертельно опасным речкам, но это какие-топять-семь дней, после которых они чувствуют себя настоящими героями. А тутмесяцами в окопах – в дождь, в снег, в июльское пекло и февральский мороз. Дане просто лежать, а вставать и идти на летящий прямо в тебя свинец. В глаза… влоб… в живот… в грудь… Я вон только немного порезал сегодня палец, и то до сихпор болит. А их всех перепахивало осколками, величиной с кулак! Прошивалонасквозь свинцом, и хорошо еще, если насквозь, а то ведь потом его еще ивынимали в госпиталях. И – опять они шли! За что - за все это?! – обвел онрукой вокруг.
- Нет, Стасик! –