почувствовал разницу между чуть мягкой, да еще и прикрытой спальным мешкомземлей и твердым полом.
Хорошо хоть легкая куртка-ветровка была при нем, которую ониспользовал в качества одеяла.
Видела бы его сейчас мама!
За окном горели крупные звезды. Время от времени то одна, тодругая - они быстрыми слезами скатывались с темного лика неба.
Сами собой начали рождаться стихи:
За звездопадом – листопад:
Уж так заведено,
Что все в природе на свой лад
Размерено давно…
Стас усмехнулся и даже не стал запоминать эти строчки.Зачем?.. Было время, когда-то он всерьез занялся поэзией. Печатался в газетесвоего района. Мечтал о собственном сборнике. Даже на одном настоящем дискевышла песня с его стихами, благодаря чему на какое-то время он стал школьнойзнаменитостью. Но все изменила встреча с Владимиром Всеволодовичем. Историяувлекла его так, что у него уже не хватало времени на стихи. А после того, какон побывал еще и на раскопках…
По полу вдруг ощутимо потянуло назойливым неприятным холодом.
Стас вскочил, пробежал к окну и торопливо закрыл форточку.Лег. Но теплее не стало. И хотя было еще лето, близкая осень напоминала о себесовсем не летней прохладой.
Стас то так, то этак пытался укрыться курткой, но ее хваталолибо до подбородка, либо чуть выше пояса…
А до рассвета было еще ой, как далеко… Ночь только входила всвои права. Оставалось терпеть и постараться как можно скорее уснуть.
Но спать, как назло, не хотелось. Он лежал и думал о парне, апотом о том, сколько слов досталось нам в наследство от предков: весть, лад,подсыл, набег… И ведь каждое из них кто-то когда-то произнес первым… потом оноодобрилось, прижилось, и миллионы, миллионы людей повторяли их, вдыхая в нихсвое тепло и добавляя свое чувство, делая, наконец, настоящим живым словом, очем мы теперь даже и не помышляем…
Звезды за окном затянула туча. По карнизу забарабанил дождь.Стало еще холодней…
Заменяя подушку то одной, то другой ладонью, Стас дышал, чтобсогреться, под куртку, и понемногу начинал понимать Славку, который продолжаллежать на промерзшей земле и никак не мог взять в толк, что же произошло, какойгром прогремел в неблизком Переяславле или еще в более далеком Киеве, что егоэхо донеслось до самой Осиновки?..
Глава шестая
Достойное слово
1
Мономах скрестилна груди руки и задумался...
А произошло вот что.
Тремя днями раньше,посоветовавшись со своим ближайшим окружением, переяславльский князь ВладимирМономах решил, наконец, поговорить с Великим князем Святополком о том, что недавало ему покоя последние годы. Да что последние годы – всю жизнь!
Он послал в Киевгонца, и тот, вернувшись, сказал, что Святополк, в самом хорошем расположениидуха, готов, не медля, встретиться с Мономахом на берегу Долобского озера.
Зная переменчивыйхарактер своего двоюродного брата, Мономах, не долго думая, объявил сборы и втот же день в крытом возке на санных полозьях отправился в путь.
Сразу за городом онразоблачился – снял парадные княжеские одежды и остался в простом овчиномполушубке и старенькой, отороченной парчой, шапке.
В санный возок селитрое. Сам Мономах. Его воевода Ратибор. И игумен с ящичком, в котором хранилисьпринадлежности для письма и заготовки для печатей - скреплять грамоты.
Его друг детства,боярин Ставр Гордятич поехал верхом на могучем коне.
И правильно сделал.Им втроем тесновато было в небольшом возке, а сядь в него высокий, дородныйСтавр, то ему одному места мало будет, остальным тогда – хоть наружу вылазь!
«Пусть скачет, -улыбнулся, глядя на него, Мономах. - Все равно силу некуда девать: не зря уже внароде богатырем зовут!»
Одно плохо, больноохочь до беседы этот боярин. Не то, что Ратибор, который может молчать всюдорогу. Или игумен, что и сам молится, и другим молиться или думать не мешает.А Ставру все кажется, что они забыли что-то, готовясь к важному разговору. Воти приходится перекрикиваться через маленькое оконце, да утайкой, чтоб ничеловек, ни ветер, ни сорока раньше времени не разнесли по миру то, из-за чегоони с такой спешностью ехали к Великому князю.
Мономах сам тольконедавно стал предпочитать езде верхом такой вот возок. А так, считай, – год загодом, десятки лет прожил в седле, дойдя до возраста, когда мужчина зовется ужене молодым человеком – а средовеком. Хорошее время - и ум есть, и силы еще неостыли. Можно, конечно, и на коне. Но… в возке как-то уже приятнее...
Знал князь – шепчутсяза его спиной враги-недруги да всякие завистники: замок, мол, в Любече построилна манер немецких… зимний возок, дескать, сделал себе, совсем как они…
«А почему бы и непостроить? Отчего не завести? – удобно откинулся на спинку сидения Мономах. -Что зазорного в том, чтобы лучшему у чужеземцев учиться? Не худое же у них намперенимать?»
Ему вдругвспомнилось, как отец однажды показывал ему письмо своей сестры, его тетки, кЯрославу Мудрому, которую тот выдал замуж за французского короля и без подписикоторой не был действителен ни один их закон. Как она плакалась батюшке, за то,что заслал ее в такую дыру, как Париж.
«Улицы здесьузкие, грязные, вонючие, помоями залитые, - жаловалась она. - Народ груб,неучен, не чета нашему. Даже читать-писать не умеют…»
- Княже! – подскакав,окликнул Ставр Гордятич.
- Ну что еще?.. -недовольно поморщился Мономах.
- Не надо было тебевсе-таки уступать киевский стол Святополку! Ну что хорошего сделал он для Руси?Бросил в темницу послов половецких, чем всю Степь на нас, не готовых к войне сними, поднял… Тебя на помощь позвал, да только и свою, и твою дружину наСтугне-реке бесславно положил… Как мы-то с тобой еще живы остались? Вся Русьтогда кровью умылась! А потом, как правил? А-а!.. Что толку теперь говорить…Был бы ты сейчас Великим князем, только бы и оставалось, что отдать всемкнязьям приказ. А так… Поезжай теперь, упрашивай, доказывай, кланяйся. Было быхоть кому!..
- Не забывайся! ОВеликом князе говоришь! – строго напомнил Мономах. – К тому же о моем брате!
- Хорошо! – виноватосогласился боярин. – Но мнится мне, что Великий князь не простит тебе последнейобиды…
- Какой ещеобиды?
- А той, чтоты оставил своего сына княжить в Новагороде, когда он собрался послать тудасвоего… - боярин стал высказывать и другие, не менее серьезные доводы, чтоСвятополк найдет причины для отказа, но Мономах без труда разбил их и отпустилего:
- Так-то, Ставка, иликак тебя тебя величать - Ставр Гордятич. Погоди… о чем я там думал?
Он наморщил свойвысокий лоб, ища потерянный с появлением Ставра конец мысли, и, наконец, нашел:
«Нет, и иместь чему у нас поучиться! И нам что у них перенять! Главное, чтобы худое,которое у них самих льется через край, на Русь не перекинулось! Тут ведь делокакое… Хорошее веками накапливается, а растерять можно за год. А плохое,наоборот, за год приобретешь, а потом потомки столетья выплевывать будут!
Мономахприкрыл глаза и вздохнул:
«Хорошо бы всемуэтому худому на вечные времена плотный заслон по границе Руси провести, чтобычистый и добрый, как родниковая слеза, характер русского человека не испортить.Так, в древних книгах сказано, скифы когда-то делали. И если те свои злыеобычаи столь старательно берегли, что всякому иноземцу, даже не слушая, головусразу рубили, нам тем паче добро свое надо беречь… Конечно, не так, чтобы сразумечом, но все же…»
- Ты что-тосказал, княже? – крикнул, проезжая мимо, Ставр.
- Да нет…Просто подумал о тех, кто после нас будет здесь ездить!
- А что им? –удивился боярин. - Сыны твои ладно пристроены. Мои тоже бедствовать не должны!
Всем хорошСтавр Гордятич, покачал головой Мономах, смел, предан, в битве горяч, но… думаеттолько о сегодняшнем дне. Так же, как и лучшие люди Святополка, с которыми емупридется схватиться в словесном споре. А тут речь, пожалуй, не о завтрашнемдне. И может, даже не о будущем веке! Так что пусть лучше он отмолчится на этомсъезде князей.
Мономах, пальцемподозвав Ставра приблизиться, тихим, но строгим тоном приказа передал ему этупросьбу.
Просьба князя –приказ. Боярин слегка обиженно пожал плечами и поскакал вперед.
Мономах, скрестив нагруди руки, задумался. Он и Святополк - съезд князей всей Руси! Как ни странно,но это действительно так. Этот вопрос решить могут только они. Святополк –потому что обладает силой власти. А он, Мономах – властью силы. Вроде, однислова, а переставь их, и большая получится разница!
Помнится, лет пять…нет, дай Бог памяти – восемь назад, когда на съезде было больше десяти князей,тоже поднимался серьезный вопрос. Кое-кто из князей всерьез предлагалпрекратить всякий перераздел Руси. Пусть каждый навсегда остается владеть своейотчиной, твердили они, и тогда не будет ни споров, ни кровавых распрей из-застолов. Взгляды всех устремились на Мономаха. Ожидая его ответа, Святополксидел тогда белей снега. Ведь согласись с таким предложением Мономах, укоторого земель было больше всех, и от власти Великого князя не осталось быдаже названия!
Но разве можно былонарушать завещание Ярослава Мудрого, чтобы верховная власть на Руси переходилак старшему в роде?
А интересы Руси длянего всегда были выше своих. И митрополит Николай поддержал. Словом, не далитогда разодрать Русь на десяток мелких стран. И, слава Богу – что бы тогда отнее осталось? Одно лишь имя? Половцы в считанные годы растерзали бы всех